Ярославская область может ставить рекорды
В разных отраслях. Правда, чаще всего в последнее время эти достижения идут со знаком «минус». Особенно это касается демографии – здесь мы в «лидерах» всей России.
Замечу: демография – штука хитрая. Складывается она из трех компонентов. Первый – рождаемость. Второй – смертность. Третий – миграция. Смертность – параметр пока не слишком достоверный, поскольку вот только что закончилась эпидемия COVID-19. Или даже еще не закончилась: если судить по сводкам медиков, каждый день в регионе все еще фиксируется по 60 заболевших. То же касается и миграции: с одной стороны, гастарбайтеры потянулись на родину из-за сокращения размеров рынка труда, с другой – в Россию возвращаются те россияне, которым почему-то неуютно стало жить за рубежом. Касается это в первую очередь столиц, но и Ярославль некоторым образом в «процессе» тоже участвует. К тому же рядом с нами расположена столица России – Москва, которая неуклонно собирает с регионов «кадровую дань». Конечно, когда движения народных масс несколько стабилизируются, можно будет сделать выводы о том, проиграл регион в их результате или выиграл… Но когда еще это будет?
Отсюда можно легко прийти к выводу, что определяющим фактором демографии, как ни крути, является все-таки рождаемость. Поскольку ни мигрантом, ни гастарбайтером неродившийся человек стать по определению не может. Даже в статистику смертности не попадешь, не родившись. И как раз здесь у нас появляются поводы для раздумий.
Когда-то давно, еще в прошлом веке, главный тогда акушер-гинеколог Ярославской области рассказал о нехитрой, в общем, зависимости: чем больше в стране принимается законов, направленных на защиту прав женщин-рожениц, тем больше работы у акушеров. И наоборот: чем более одинока будущая мама перед лицом своих проблем, тем меньше у нее проявляется желание стать мамой. В связи с этим любопытно будет оценить рождаемость в Ярославской области, допустим, с 1990 года. Именно тогда во всей России сложилась та ситуация, которую несколько позже назвали «демографическим крестом»: графики возрастающей смертности и падающей рождаемости пересеклись в одной точке. К слову, если «копнуть» еще глубже, в Ярославской области это событие произошло несколько раньше – в начале 80-х. Затем рождаемость стабилизировалась – и начиная с 2000-го приблизительно года стала понемногу повышаться. Это счастливое время продлилось до 2017 года, после чего произошел критический обвал. Если не в самых благополучных 2014–2016-м в регионе рождалось хотя бы 16–17 тыс. человек, то в 2018-м их стало уже 12. В прошлом, 2021 году родилось всего 7653 человека – это данные Росстата.
Провластные социологи поспешили объяснить такое положение тем, что в репродуктивный возраст вошло сильно «прореженное» поколение 2000-х годов. Что приводит к сугубо «математическим» причинам падения рождаемости: малое количество женщин не может родить большое количество детей. Но если снова взглянуть на график, лукавство этого обоснования видно даже слепому. В 2000-м году как раз начался демографический рост. В этом случае «яма» должна была прийтись на 15–18-й года, когда как раз вступили в репродуктивный возраст женщины, чье рождение приходилось на середину 90-х. Но там-то как раз мы видим относительно стабильную картину с рождаемостью.
Что же с такой неумолимостью – именно в 2017 году – обрушило у женщин желание стать матерями?
Уж не то ли самое изменение в законодательстве, согласно которому было декриминализировано домашнее насилие? Говоря попросту – побои.
Тут бы нам опять могла помочь статистика, но в случае с насилием в семьях всякий обсуждающий эту тему становится на тонкий лед предположений и допущений. Потому что одновременно с декриминализацией побоев в семье ушла и фиксация этих правонарушений как уголовных преступлений. Отсюда и получается, что официальная статистика, к примеру, говорит о сотнях таких событий в год. И тут не поспоришь, если говорить о количестве возбужденных дел. Из-за того, что теперь к уголовной ответственности привлекаются только те, кто допускает рукоприкладство систематически, количество их серьезно сократилось. К тому же далеко не все пострадавшие от домашнего насилия обращаются в органы правозащиты, поскольку агрессор, как правило, отделывается штрафом, а то и вовсе порицанием, после чего судьба жертвы становится и совсем незавидной. Эти случаи в статистике и вовсе не учитываются.
Правозащитники считают, что в России ежегодно около 15 тыс. женщин подвергаются насилию со стороны мужей или сожителей. К примеру, ТАСС приводит такие цифры: в 2018 году число женщин, потерпевших от преступлений, сопряженных с насильственными действиями в отношении члена семьи, составило 23,5 тыс. человек. Из них 53% пострадали от рук супруга. По данным отчета Всемирного банка Women, Business and the Law за 2018 год, россиянок признали одними из самых незащищенных в мире от насилия: Россия набрала ноль баллов в области законодательства по защите прав женщин, поскольку в стране не приняты законы о домашнем насилии, домогательствах на рабочем месте, а в Уголовном кодексе нет статьи, преследующей за сексуальное насилие на работе. В итоге Россия оказалось среди таких стран, как Либерия, Габон, Иран, Йемен и ОАЭ.
Тут мы имеем ситуацию, прямо противоположную той, о которой акушеры говорили еще в 90-е: государство не только не облегчило положение будущих матерей, а и фактически лишило их шансов на помощь со своей стороны. Чего можно было ожидать в такой ситуации? Особенно если учесть, что и дети остались фактически заложниками возможной агрессии со стороны отца. Приложим сюда пока еще не закончившуюся пандемию, начавшуюся специальную военную операцию, связанные с ними экономические и гуманитарные риски… И удивимся, что еще есть женщины в русских селеньях, которые отваживаются продолжать род, невзирая на все создаваемые препоны.
Буквально на днях мне довелось познакомиться с дружной и многодетной семьей из Фрунзенского района Ярославля. Старшую дочь, которая же пошла в школу, семья устраивала в детский сад заблаговременно и через предварительную запись в соответствующую очередь. Со средним сыном все обстояло гораздо проще – достаточным оказалось лишь за пару недель написать письмо в соответствующее подразделение территориальной администрации. Что же касается младшей дочери, то буквально на днях семье предложили несколько дошкольных учреждений на выбор. И это в Ярославле, где проблема с детскими садами и яслями еще пять-семь лет назад считалась одной из самых животрепещущих и решалась на самых высоких этажах власти. Что уж говорить, допустим, о муниципальных районах, где живет по нескольку тысяч человек, увы, уже по большей части совсем не репродуктивного возраста?
Сегодня все больше голосов раздается по поводу того, чтобы не просто восстановить нормы уголовного преследования за домашнее насилие, но и ужесточить его. А пока дело ограничивается разговорами, Ярославская область продолжает «освобождать» площади в дошкольных учреждениях. На очереди – школы. За ними – вузы. А потом, судя по всему, нас будут интересовать исключительно вопросы смертности.
