Минюст внесло томскую организацию «Женский голос», занимающуюся защитой прав женщин, в реестр НКО-иноагентов. Это уже не первый такой случай. Еще в конце 2020 года в реестр иностранных агентов попала команда «Насилию.нет», затем всероссийский центр «Анна» и центры помощи представителям ЛГБТ и пострадавшим от насилия женщинам «Лилит» и «Маяк». Всем им вменяют иностранное финансирование и «политическую деятельность». Последняя выражается в призывах принять закон о домашнем насилии. Такой закон есть в 127 странах мира, но не в России. Хотя, по данным ВЦИОМ, с домашним насилием в нашей стране сталкивалась каждая четвертая женщина. Но сотрудники кризисных центров уверены, что насилие есть как минимум в каждой третьей, а то и в каждой второй.
Многие из иноагентов, помогающих женщинам, уже подвергались крупным штрафам за отсутствие маркировки, за то, что сами не встали на учет, и проч. Такое чувство, что в стране целенаправленно уничтожают все центры помощи пострадавшим от абьюза. И это притом, что в России и так дефицит подобных организаций. Если, например, в Швеции на 10 млн жителей – 200–300 кризисных центров, то в Москве на 15–20 млн человек - один. И обратиться туда могут далеко не все: помощь не окажут женщине без регистрации или с ВИЧ. В провинции, естественно, дела еще хуже. На город с полумиллионом жителей может не быть ни одной такой организации, или она есть только по документам.
Чуть больше года назад сотрудники «Насилию.нет» провели исследование 185 центров по всей стране, чтобы понять, как помогают женщинам в беде в разных регионах. Это были кризисные центры, некоммерческие проекты, государственные центры социального обслуживания, частные убежища. Волонтеры звонили и представились человеком, которому нужна помощь. Но в 44 им не смогли помочь никак, даже не подсказали, куда можно попробовать обратиться. В 12 случаях помощь не оказали, потому что у женщины нет детей. Нередко волонтеры слышали в ответ грубость или обвинения, что жертва сама спровоцировала такое поведение мужчины. В некоторых организациях предлагали обратиться в полицию. То, что там крайне редко оказывают помощь пострадавшим в так называемых СБК (семейно-бытовых конфликтах), – не является новостью. Скорее, наоборот, если там окажут помощь жертвам абьюза, то это будет новостью. А обычно, даже когда женщину в прямом смысле убивают, телефон дежурной части обрывают соседи, – никакой реакции нет. Достаточно вспомнить две вопиющих истории в Кемерове. Соседи всю ночь звонили в полицию,, и когда уже сами начали выламывать дверь, в дело вмешался участковый. Но к тому моменту молодая девушка, студентка юрфака, которая сама проходила практику в отделе полиции, и ее мать были зверски убиты. Над участковым был суд: он заплатил штраф и продолжает работать в органах. Только вступили в силу приговоры по этому делу — ситуация повторилась в другом районе. Соседи всю ночь звонили, но, когда стражи правопорядка соизволили все-таки приехать, 23-летняя Вера Пехтелева была мертва. На этот раз из-за того, что в Сеть были слиты аудио- и видеозаписи с дежурной части, дело получило резонанс и на скамье подсудимых оказалось сразу пять полицейских. В четверг, 26 мая, дело поступило в суд.
И даже если жертве повезло и она выжила, у нее приняли заявление, завели уголовное дело – это еще не значит, что все позади. Российские суды любят на время следствия выбирать меру пресечения обвиняемому в виде домашнего ареста в одной квартире с жертвой.
Все активисты и волонтеры не перестают говорить, что решение проблемы находится на государственном уровне. Нужно открывать больше центров помощи в регионах, обучать для них специалистов, проводить просветительские акции и принимать закон против домашнего насилия. Но на практике мы видим, что уничтожается, парализуется работа тех немногих организаций, которые, благодаря донатам и энтузиазму, оказывают помощь не на словах, а на деле.
