Судья: Так, ну, Людмила Петровна, вставайте. В протоколе правильно сказано? 22 июня, 12:30, Афанасьевский переулок, сотрудники попросили предъявить доку́мент, вы отказались.
Люся Штейн: Не просили. Я вышла из дома, ко мне сзади подошли три сотрудника полиции, остановили меня, сказали: «Девушка, пройдемте в автозак», не просили предъявить документы, если бы вы ознакомились с видеозаписями либо с нагрудного регистратора сотрудника, либо с камер наблюдения, вы бы увидели, что, во-первых, у меня не спрашивали документы, во-вторых, я не сопротивлялась.
Судья: То есть фактически на ровном месте…
Люся Штейн: Именно так.
Судья: Ну у нас там, по-моему, присутствует сотрудник милиции [она произносит именно “милиция”], который вас задерживал.
Люся Штейн: А он мне сразу сказал, что скажет то, что в рапорте написано.
Судья: Да вы что… Ну мы с пристрастием. Пригласите, сейчас мы будем допрашивать милиционера. Проходите к трибуне, назовите свои фамилию, имя, отчество.
Она молодая, одета в гражданское. У нее красивые длинные волосы, красивые глаза и красивое имя. Она смотрит на судью, но когда вопросы задаем мы со скамейки защиты, оборачивается с некоторым вызовом даже.
Я: Регистраторы у вас с собой были?
Девушка-полицейский: Были.
Я: Они были включены?
Девушка-полицейский: Возможно, у старшего было включено.
Я: Что значит “возможно”? Вы же на патруле. Мало ли что, вы же должны фиксировать, что происходит.
Девушка-полицейский: Ну я же не могу отвечать за старшего.
Я: А у вас был включен?
Девушка полицейский: У меня нет. У меня не было даже его.
Я: Вы же только что сказали, что был
Девушка-полицейский: Ну у меня в паре был.
Я: На вас не было?
Девушка-полицейский: На мне не было.
Я: А почему не было?
Девушка-полицейский: Ну вот так вот, не было.
Судья: Выдать забыли.
<…>
Я: Может, какие-то свидетели были из числа гражданских лиц. Там были какие-то свидетели?
Девушка-полицейский: Я не знаю. Я не смотрела по сторонам в этот момент. Я не могу сказать.
Я: Все взгляды были на Людмила Петровне...
Судья: Я бы тоже удивилась. С учетом того, что она муниципальный депутат. С браслетом на ноге с мерой пресечения.
Люся Штейн: А вы думаете, я такая узнаваемая личность, что меня на улице узнают?
Судья [не слушая ее, продолжая свою мысль]: Теперь у нас все поменялось, и теперь у нас муниципальные депутаты с браслетом на ногах. Это необыкновенно, это просто потрясающая штука! [воодушевленно] Потрясающая.
Я: А что в этом такого? У нас многие…
Люся Штейн: …многие муниципальные депутаты с браслетом.
Судья: Вот это да! Вот это муниципальный район! [хохочет].
Я (свидетелю): А вы, когда патрулировали, кого-то еще задерживали в этот день?
Девушка-полицейский: Нет.
Я: А кто-то еще ваше внимание привлек?
Девушка-полицейский: Нет.
Я: То есть во всем районе единственный нарушитель была Людмила Петровна.
Девушка-полицейский: Ну почему — нарушитель… Мы увидели браслет.
Люся Штейн: А какой вы задали вопрос относительно моего браслета?
Девушка-полицейский: Мы к вам подошли проверить документы и узнать...
Я: И кто что сказал?
Девушка-полицейский: Не могу говорить за него.
Я: А вы что-нибудь говорили?
Девушка-полицейский: Я - нет.
Я: А за кого вы не можете говорить?
Девушка-полицейский: За того, кто говорил.
Я: Почему?
Девушка-полицейский: А почему я должна за него что-то говорить?
Я: Потому что я вас спрашиваю.
Девушка-полицейский: Я все уже объяснила, я все рассказала, какие ко мне еще вопросы?
Люся Штейн: Там написано в рапорте, что я обзывалась, ругалась, проявляла агрессию. Как именно это выглядело?
Молчание.
Люся Штейн: Меня сейчас за это… за ваш рапорт сейчас отправят на 15 суток в спецприемник. И вы даже не можете сказать…
Девушка-полицейский: Я не расстроюсь, если честно.
Громкий смех в зале.
Люся Штейн: Ну с вами-то все понятно...
Девушка-полицейский: Ну вот и все!
Люся Штейн: Но вы же знаете, что я не оказывала сопротивления.
Судья: Людмила Петровна, так вы там успеете в определенном контингенте... собственно говоря, уточните их позицию как депутат.
Я: Чью?
Судья: Ну рядом сидящих [очевидно, она уже поместила Люсю в своем воображении в спецприемник].
Я: Так, может, там будут не из ее муниципального района.
Судья: Тем паче обсудит.
Люся Штейн (судье): Ну вы же видите, что девушка не может даже объяснить, как я проявляла агрессию.
Девушка-полицейский: Я вас даже не знаю, если что. Я о вас никогда не слышала.
Я: Тем хуже. А почему вы тогда не расстроитесь, что она поедет на 15 суток, если вы ее даже не знаете и никогда не слышали?
Девушка-полицейский: А почему я должна расстроиться? На нее же повесили за что-то браслет? Повесили. И почему я должна расстроиться, если ее отправят на 15 суток?
Я: А за что?
Люся Штейн: За то, что вы меня оболгали?
Молчание.
Она красивая. У нее красивые волосы и красивое имя. Она молодая, гораздо моложе меня и, наверное, близка по возрасту к Люсе. Они обе - и она, и Люся - переживут тех, кто олицетворяет этот режим.
Ее послали отдуваться за троих.
Я бы много отдала, чтобы доподлинно знать, что происходит в ее душе.
Люсе дали те самые 15 суток, о которых она говорила. Судья пыталась пошутить: "Вы сколько просили, я не могла вам отказать".
На один из дней ареста приходится Люсин день рождения, 25-летие.
Каждый день после того выступления в суде девушка-полицейский сопровождает в качестве конвойного Люсю в Следственный комитет на Техническом, где мы знакомимся с “санитарным делом”. Она вывозит ее из спецприемника, где Люся отбывает 15 суток ареста за то, чего она не делала, и потом возвращает с Технического обратно в спецприемник.
Эта красивая молодая девушка знает, как никто другой, что было на самом деле.
