Служба cкорой помощи первой принимает бой за здоровье пациентов. И, как это часто бывает с авангардом на практически любой войне, ведет его в условиях тотального преимущества «противника».
О том, что пациенты бывают разные, а от некоторых из них исходит прямая угроза медикам, писано и переписано неимоверное количество раз. Гораздо хуже то, что многие больные или их родственники имеют порою резоны для раздражения работой системы скорой помощи. Главные поводы – долгое ожидание бригад или нежелание «людей в белых халатах» действовать в соответствии с представлениями пациентов.
С первой причиной разбирался недавно комитет Ярославской областной думы по здравоохранению. На нем выяснилось, что износ автомобилей скорой помощи по региону составляет 69%. То есть чудо не в том, что медики не всегда укладываются в нормативы по скорости реагирования на вызовы, а в том, что они вообще туда доезжают. При этом износ чаще зависит не от срока эксплуатации автомобиля, а от тех дорог, по которым ему приходится перемещаться.
По словам депутата Ольги Хитровой, в некоторых периферийных районах региона уже отмечались смертельные случаи, когда скорая просто не могла доехать до нужного населенного пункта. Это даже не столько медицинская, сколько социальная проблема.
Депутаты предложили сформировать региональный фонд, из которого можно было бы финансировать строительство или ремонт тех дорог, по которым машины скорой помощи заведомо проехать не могут. На депутатский запрос департамент транспорта правительства Ярославской области ответил, что дороги в области ремонтируются только по нацпроекту БКАД и еще по нескольким федеральным программам. Конечно, там, куда это новшество пришло, дороги на некоторое время становятся и качественными, и безопасными. Вот только ремонтируются по этому нацпроекту за год порядка 7% автотрасс в регионе. Это, понятно, капля в море – когда вопрос сохранения человеческой жизни идет на минуты, затеваться с ремонтом уже, наверное, не время. В СССР дороги тоже были далеко не везде, но работала система санитарной авиации, обеспечивающая практически полный охват территории области возможностью доставки медицинских бригад и транспортировки пациентов, когда того требовала ситуация. Сегодня крест поставлен не только на санитарной, но и на всей малой авиации вообще.
Между тем ситуация обостряется еще и сокращением сети муниципальных больниц. Из-за чего увеличивается среднее расстояние до больницы, куда необходимо доставить пациента. В качестве примера был приведен поселок Борок, где в рамках «оптимизации здравоохранения» была закрыта одна из лучших сельских больниц региона. Теперь у скорой один адрес – ЦРБ Некоузского района, куда везут всех пациентов. Иногда – не довозят. И тогда именно доктора, фельдшеры и медсестры скорой помощи принимают на себя весь поток негатива от пациентов.
Тут-то самое время поговорить о деонтологии, каковая наука означает умение медика внятно объяснить пациенту, что именно ему угрожает, как это можно лечить и что именно доктор собирает предложить пациенту в смысле медицинской стратегии. Всем этим медики ярославской скорой помощи владеют практически идеально, но как пояснить пациенту, что недуг угрожает ему не меньше, чем колдобины, через которые не только «газель», но и ее военный старший братец «ГАЗ-66» не слишком-то переберутся?
У медиков больших городов – свои проблемы с деонтологией. На селе что хорошо: к человеку в белом халате осталось все-таки определенное уважение, признание за ним его специальных навыков и умений. В городах народ напрочь охвачен интернетом, «знает и умеет» все и, вызывая скорую помощь, всегда рад оценить действия ее бригады с «профессиональной» точки зрения.
Показательная в этом смысле история случилась в Рыбинске, где педиатрическая бригада была вызвана на купирование эпилептических судорог у ребенка. Согласно общепринятой практики доктор начал визит с осмотра пациента. Но мама ребенка решила вмешаться – и в ультимативной форме потребовала вести сыну сильный транквилизатор в дозе, которая используется для лечения взрослых. На конфликт медики не пошли: когда мать предъявила документы, из которых следовало, что ребенок уже получал препарат в такой дозе и переносил его без последствий, укол был сделан, бригада дождалась окончания приступа и только потом покинула квартиру. Однако хэппи-эндом и не пахло: мама ребенка все-таки написала жалобу, в которой утверждала, что промедление с введением препарата со стороны медиков было умышленным, а старший доктор бригады проявлял признаки алкогольного опьянения. Это так возмутило медика, что история уже дошла до прокуратуры и вполне может продолжиться в суде.
Откуда весьма закономерно вытекает вопрос: как удержать медиков на этом «участке фронта», где они сначала воюют с дорогами – а если не повезет, то еще и с пациентами? Хорошо, что депутаты озаботились этими вопросами (лучше поздно, чем никогда), но ответов на них не просматривается и сейчас. И даже подходов к их решению тоже пока не озвучено ни правительством области в лице зампреда Анатолия Гулина (на фото), ни целым депутатским комитетом по здравоохранению.
