Уже не первый год меня посещает мысль, которую хорошо описал Лев Рубинштейн. И я согласна с ним. Прочитав, я успокоилась.
А вот это всколыхнуло мои воспоминания: "Они молча наливали, молча выпивали, ритуально морщились, торопливо закусывали и расходились по своим текущим делам. Как я узнал позже, молча они выпивали потому, что выпивали они за тех, кто не вернулся. Какие уж тут речи — всем все понятно. Такой был праздник. Настоящий".
Почему-то вспомнила деда своего — Егора Андреевича, папу моей мамы.
Вы помните, в школу всегда приглашали ветеранов. Вот и мой был ветеран, а бабушка, труженица тыла, моя мама - дитя войны. На начало войны ей было шесть лет.
Но я о дедушке. В школу приглашали ветеранов, и мне всегда так хотелось, чтобы он пришел в школу и рассказал, как он воевал, где служил, какой подвиг совершил. Детский эгоизм, помноженный на детский максимализм, делает свое дело. В один такой день я ему заявляю, что хочу, чтобы он в школу пришел. Дед уже тогда почти не видел, контузия дала о себе знать. Обнял дед и говорит: «Коаллэш ниййтэнчь ['милая девочка'], о войне не говорят, о ней молчат...»
А им каждый год приносили открытки с поздравлениями. Я им их читала, потому что из букв они знали только свои инициалы, которыми расписывались в ведомостях за трудодни.
Я им читала, а они улыбались, и не было слов...
