Большинство конфессий проповедуют любовь к людям, порицают убийства и учат гуманизму. Но после начала вооруженных действий в Украине официальные представители религиозных общин в России транслируют обратное: восхваляют милитаризм, войну и насилие, причисляют военных к мученикам, призывают прихожан молиться за них. Из-за этого религиозные общины раскололись — верующие, занявшие антивоенную позицию, оказались в числе неугодных или сами почувствовали себя изолированными. «7х7» исследует данный процесс в серии материалов.
В этом выпуске мы спросили антивоенных верующих, как они относятся к позиции российского руководства своей религии и как поменяли свои ритуалы.
Буддистка Анастасия
Анастасии 45 лет. Она родилась и выросла в Иркутском крае, в классической, по словам женщины, бурятской деревне, где жили только буряты. Папа Анастасии был «настоящий коммунист», который не верил «ни в бога, ни в чёрта». Мама же соблюдала все буддийские праздники, создала дома небольшой алтарь.
Анастасия с детства была погружена в культуру буддизма, которая, по мнению женщины, неразрывно связана с ее национальной бурятской культурой. Сначала она следила за тем, как мама проводит обряды, потом, переехав в Иркутск, стала ездить в дацан - буддийский храмовый комплекс.
В 2014 году Анастасия с двумя сыновьями уехала из родного региона в столичный город, где почти нет дацанов. Пять лет назад на одном из сайтов она увидела, что можно онлайн через пожертвования заказывать утренние молебны. Лама должен упомянуть имя, указанное в заявке. Неделю Анастасия заказывала молебны онлайн — ходить на них лично не было времени из-за работы. А когда она добралась до дацана, он был закрыт. Оказалось, что один лама болел несколько недель, а другой уехал в деревню.
— Я заказывала молитвы, оплачивала их, а молитвы никто не читал. Это было для меня большим разочарованием, — рассказала Анастасия.
Женщина считает, что буддизм превратился в коммерцию:
— На вере зарабатывают деньги. Иногда некоторые ламы могут задать какой-нибудь вопрос про религию, если люди не знают ответ, они начинают рекламировать свои платные курсы про буддизм!
После начала войны в Украине у Анастасии пропало желание посещать религиозные институции. Одна ходила к одному ламе, но он уехал из России из-за антивоенной позиции. К другим ламам Анастасии идти не хочется:
— Я им не верю, они же будут говорить только то, что им выгодно. Да и о какой вере может идти речь, когда они публично оправдывают войну?
В 2023 году сестра Анастасии пришла к ламе за советом — она ушла от мужа, который страдал от игровой зависимости. Лама назвал ее распутной женщиной. Анастасия говорит, что до войны такое вряд ли можно было услышать из уст священнослужителя.
— Авторитет лам сильно упал, конечно, — заключила она. — Это эмоционально невыносимо — ходить за советом к людям, которые могут поддерживать убийства, ведь ни одна религия в мире не признает насилие, а в России сейчас из этого делают культ.
Теперь Анастасия, как когда-то ее мама, рассказывает своим сыновьям о том, как нужно почитать богов. Например, класть на домашний алтарь конфеты или сбрызгивать чаем полянку, чтобы до бога дошли молитвы и просьбы. В дацаны она старается не ходить. В ее планах — уехать из России.
Мусульманка Марина
Марине больше 30 лет (точный возраст собеседница “7х7” попросила не указывать), она живет в Чечне. В этом регионе женщины редко посещают мечеть - по мусульманским традициям молиться в мечети для них необязательно, плюс можно избежать встречи с большим количеством мужчин. Для мусульманки главное читать намаз - пятикратную молитву. Марина делает это дома. На молитвы уходит в среднем около 40 минут.
Из близкого окружения у нее никто не уехал на войну в Украине, а вот некоторые дальние родственники пошли воевать из-за денег. Женщина рассказала, что ей было неприятно об этом узнать, но она считает, что у каждого своя жизнь.
Осенью 2023 года Марина общалась с людьми, которые не исповедуют ислам. Для нее было большим удивлением, что люди продолжали обсуждать войну в Украине, не замечая палестино-израильского конфликта:
— Тогда была атака на больницу в Палестине, для меня как для мусульманки это был сильнейший стресс. Я смотрела кадры из Палестины и у меня это вызывало больший шок, чем происходящее в Украине. Я смотрела на людей и думала: насколько мы живем в разных информационных полях.
По словам Марины, после начала войны в Украине мужчин в Чечне в добровольно-принудительном порядке собирают на утренние коллективные намазы в мечеть — молиться за солдат. Рано утром нужно прийти на молитву, потом вернуться домой, переодеться и поехать на работу. Многим это не нравилось, но они молчали, потому что тогда могли возникнуть проблемы на работе.
— У обычных людей нет никакого влияния на происходящее, — говорит Марина. — Мы это уже давно поняли. Жители других регионов России могут думать, что люди в Чечне поддерживают всю эту ерунду, потому что не высказываются против. Но те, кто высказываются, либо будут мертвы, либо им придется уехать.
Войну в Украине собеседница “7х7” сравнила с чеченскими войнами, которые она застала ребенком:
— Все было по одному сценарию: сначала отрицали, что они реально там воюют, — солдаты были не их, оружие было не их, при этом преследовали какие-то непонятные амбиции, что смогут Украину взять за несколько недель. Так было в Чечне, именно этим конфликт мне отзывался — я это все видела.
Иллюстрация «7х7»
Марина не знает, искренне ли чеченцы, которые поддерживают войну и агитируют ехать в Украину, верят в Аллаха или нет. Но она уже давно не ориентируется на людей, занимающих какие-либо руководящие позиции — что во власти, что в религиозных организациях:
— У меня нет никакой с ними идентификации. Мы здесь уже давно живем с осознанием, что есть свои — несогласные — и чужие. Уже давно убивают людей, мусульман, которые не согласны. С религией это никак не связано. Это такая политика.
Марина еженедельно выделяет время на таджвид — орфоэпическое чтение Корана, которое помогает избежать искажения смысла. Из-за первой чеченской войны она уже занималась таджвидом, но потом бросила. Вернуться к изучению Корана чеченка решила по нескольким причинам. Это лучше помогает узнать ислам и понять психологию человека, а само заучивание Корана, как и изучение иностранного языка, тренирует мозг и развивает нейронные связи.
Православная христианка Ирина
Предпринимательница Ирина живет в одном из регионов ЦФО. Ей 60 лет. Она выросла в семье, члены которой придерживались коммунистических идеалов. В 1989 году, когда Ирине было 25 лет, она познакомилась с православной верующей женщиной, которая преподавала русскую литературу в одном из российских университетов.
— В нашем культурном поле, особенно в литературе, религия играет большую роль, — рассказала Ирина. — Мы быстро нашли общий язык, стали общаться.
Женщина предложила Ирине покреститься, и та согласилась. Сразу после крещения девушка поехала в один из храмов, где познакомилась с другими верующими людьми. Начало 90-х Ирина вспоминает как время, когда церковь была свободна и демократична:
— Это была такая эпоха, когда в священники приходили люди совершенно с разными образованиями. Я знала ядерных физиков, инженеров, которые во взрослом возрасте пришли к вере. Это были идеалисты с горящими глазами, они хотели создать настоящую церковь, которая будет сеять разумное, доброе, вечное, нести свет.
Ирина совершает утренние молитвы, церковь старается посещать во время воскресных служб и по праздникам. Чаще делать это не получается из-за работы. Женщина ходит в местный храм к священнику, который не поддерживает войну в Украине. Он не заявляет о своей позиции открыто, боясь, что его запретят в служении - РПЦ поступает так с антивоенными батюшками.
По мнению Ирины, главные спикеры РПЦ транслируют консервативные взгляды, которые не близки многим православным служителям. Но не все могут уехать из России, поэтому они молчат.
— Административная верхушка церкви, особенно после начала войны, стала думать, что может судить людей за их поступки, за их мнение, но это не так. Единственный, кто может судить — Господь Бог, - говорит она.
Ирина считает, что часть современного православного сообщества воспринимает религию как обрядоведение, загоняющее человека в жесткие рамки. Он должен сделать несколько поклонов, ставить в церкви свечку и освящать куличи на Пасху, но к настоящей вере это не имеет никакого отношения.
— Вера — это про преображение себя. Ты следишь за собой, пытаешься сам стать лучше. Настоящий верующий человек никогда не будет искать грехи в других людях, — рассуждает Ирина. — Сейчас я вижу отток православных верующих, потому что людям не нужна система обрядов. Они видят, что это все неискреннее. Те люди, которые используют Евангелие, как, грубо говоря, полицейскую палку, приходят в церковь — молятся, каются в грехах, а потом возвращаются домой и начинают устраивать домашнее насилие, стучать на соседа, загрязнять природу, воровать на службе. Это все совсем не про православие и не про веру.
