73-й километр. Продолжение.
Жизнь рядового в полевом гарнизоне на восточной окраине советской империи скучна и безрадостна. Офицеры в свободное от службы время (а то и во время оной) предавались пьянству, а солдаты были лишены даже этого. Тогда рядовому платили в месяц 3 руб. 80 коп. На сигареты, на разные мелочи. Примерно столько же стоила бутылка водки, которой в тех забайкальских степях отродясь не водилось, или полтора килограмма легендарной колбасы, которой в солдатском буфете тоже не пахло. В «железке» (в магазине на железнодорожном полустанке) иногда «выбрасывали» питьевой спирт по 4 руб. 70 коп., но туда тут же устремлялись господа офицеры и сметали его с полок за полчаса. Зато в солдатском буфете бывали в продаже страшно вонючие сигареты «Охотничьи» по 6 коп. за пачку, железобетонные пряники, слипшаяся карамель и диковинный вьетнамский сок манго в железных банках. Последний продукт поставлялся в гарнизоны в обмен на советских зенитчиков, которых регулярно отправляли на войну во Вьетнам. На эти вышеперечисленные товары солдаты, измученные перловкой, и тратили своё жалованье.
Продолжение моего рассказа может оскорбить ветеранов войны, но истина дороже: наш пожилой старшина-сверхсрочник, который выдавал солдатам денежное довольствие, был орденоносный фронтовик и жлоб. Он основательно устраивался в центре казармы на монументальной табуретке, доставал ведомость и начинал раздавать деньги. В наличии у него были трояки и рубли и он сразу же предупреждал: «Мелочи у меня нет, готовьте по 20 копеек». Заветная монета мало у кого находились, и солдаты безропотно расписывались за 3 руб. 80 коп., получая на руки трояк, а в качестве бесплатного довеска обещание, что остальные старшина отдаст потом. Обещанного можно было ждать три года, но солдаты служили два, и наш доблестный и смекалистый старшина каждый месяц имел с роты навар в 60-70 руб. Как палкой сшибал!
Как-то накануне солдатской зарплаты я получил гонорар из окружной газеты – то ли 10, то ли 12 руб., точно не помню. Разменял их в солдатском буфете на 20-копеечные монеты и кредитовал ими своих сослуживцев из взвода писарей и чертёжников, лишив тем самым старшину привычного навара. Он зеленел, багровел, сопел от злости, но отдавал писарям и чертёжникам по 4 руб. в обмен на двугривенный. Скоро такая система кредитования и самоорганизации привилась во всей роте и старшина с горя запил по-чёрному.
За время службы в армии никаких подвигов не совершил, не считая двух самоволок в поселковый книжный магазин, одна из которых закончилась «губой». Но финансовую операцию по обузданию аппетитов ротного старшины считаю достойной хотя бы нагрудного знака «Отличник Советской армии».
