Читаю «Полет совы» Михаила Тарковского – племянника того самого режиссера и внука того самого поэта. Уехал из Москвы в сибирскую глушь и пишет там, в деревне, удивительные книги.
Вот яркая цитата: «Как же не любить после этого русскую литературу! Прибежище наше, силу которого супостаты в полной мере не понимают, хоть и подбираются. Словно наши классики заранее заложили укрепрайоны по всем направлениям. И их огневая светоносная мощь автоматически крушит любую установку противника. Успешность — на тебе „Портрет“, безбожие — на „Карамазовых“ и „Лето Господне“, толерантность — на Бунина, вообще лезешь — на „Тараса“!».
А ведь и правда! Все самые новые, «передовые» самые идеи — все это было, все давным-давно описано и обдумано нашими классиками. Даже герои (и антигерои) нынешнего нашего времени, и те живут в книгах уже давным-давно.
Вот, например, Невзоров. На челе — благородная печаль с ноткой высокомерия, в глазах — бездонная мудрость, одежда с иголочки, элегантный весь до невозможности … И говорит. Вроде умно, вроде затейливо говорит, а вслушаешься: кошмар какой, ну пошлятину же несет неимоверную! И приходит осознание: да он же Смердякова цитирует! То есть буквально, слово в слово. С мудростью вот этой показной, с высокомерной миной, на полном серьезе — Смердякова!
И все становится на свои места. Вот оно, как говаривал ФМ, «лакейский тенор и выверт песни лакейский». И даже страсть к вычищенному сюртуку, к духам и помадам, и презрение к искусству — ну Смердяков же, вылитый!
При этом, разумеется, находится-таки публика (в старомодных платьях с длинным хвостом), которая впитывает лакейскую мудрость Александра Глебовича и хлопает в ладоши восторженно: «Точно иностранец, точно благородный самый иностранец!».
