Александру Рукавишникову и Наталье Гайдеек шьют новые дела

Дело экс-директора Сыктывкарского автотранспортного предприятия №1 (далее — САТП-1) Александра Рукавишникова (https://7x7-journal.ru/post/113054) получило неутешительное для него (хотя, увы, не такое уж неожиданное) продолжение.

Подозреваемому в коммерческом подкупе Рукавишникову и предполагаемой посреднице в передаче денег Наталье Гайдеек предъявлены новые обвинения. Обоих теперь подозревают еще и в незаконном создании юридического лица (ч. 3 ст. 173.1 УК) и растрате (ст. 160).

Новые дела им «сшили» в октябре буквально накануне заседания суда, рассматривавшего вопрос об избрании дальнейшей меры пресечения. Казалось бы — если встать на сторону обвинения — предъявленные дополнительно статьи должны оправдать содержание подозреваемых под стражей. Однако ни по одной, ни по другой из новых статей такая мера пресечения не предусмотрена. И, тем не менее, это не помешало продлить арест обоих подозреваемых до 2 января.

Обвинение продолжает настаивать, что подозреваемые могут скрыться или оказать давление на свидетелей, а также «продолжат заниматься преступной деятельностью». Но ни в случае Рукавишникова, ни в случае Гайдеек так и не представлены внятные доводы, на основании которых с мнением следователей можно согласиться. Как подозреваемые могли бы «противодействовать следствию»? Кому и как они могут угрожать? Ответить внятно на эти вопросы нельзя по определению: намерений скрываться нет, как нет и намерения препятствовать следствию, а также возможности оказывать давление на «свидетелей». Не представлены суду и сведения, каким образом Рукавишников или Гайдеек могли бы продолжить свою «преступную деятельность». Они и сами недоумевают: ведь для этого им необходим доступ к их рабочим местам, которого они, конечно, давно лишены.

Приходится констатировать, что позиция суда в этом деле все отчетливее выглядит как позиция обвинения. Кажется, что все, даже самые неоспоримые, доводы защиты тонут в черной судейской мантии, как в черной дыре. Вот, к примеру, адвокат Натальи Гайдеек на судебном заседании в течение двух-трех минут перечисляет факты нарушения ее прав, очевидные ляпы и недоработки следствия, спорность (мягко говоря) свидетельских показаний, проявления волокиты. Но судья слышит не эти доводы, а слова прокурора, и повторяет их почти дословно: «Нарушение при избрании меры пресечения судом не установлено. Основания, по которым была ранее избрана мера пресечения, не отпали, и даже усугубились… Волокиты по делу не установлено».

«Волокиты не установлено». Спросите об этом у подозреваемых — у них меньше всего оснований вводить суд в заблуждение. Александр Рукавишников ответил бы то же, о чем он заявил суду: «Я под стражей уже три месяца (заседание суда проходило 1 ноября — авт.), при этом ко мне у следствия нет никаких вопросов». Уточним: теперь уже за почти пять месяцев ареста главного подозреваемого допросили всего дважды… Еще назначили экспертизу бухгалтерских документов, но подозреваемых с соответствующим постановлением ознакомили спустя полтора месяца. В середине декабря прошли очные ставки, и на этом следственные действия закончились.

В ноябре суд отказался приобщить к делу ряд важных для защиты документов, даже ключевых. Например, протокол обыска квартиры Рукавишникова, фиксирующий сотрудничество со следствием и отсутствие доказательств состава преступления. Судья не приобщил протокол на том основании, что это не оригинал, а фотокопия. Хотя присутствовавший в судебном заседании следователь подтвердил подлинность документа.  

Очевидно, кто-то очень заинтересован в обвинительном приговоре. Ключевое значение в связи с этим имеют показания второй подозреваемой — Натальи Гайдеек, которая на протяжении нескольких месяцев подвергалась серьезному прессингу. Следователи «назначили» ее посредницей в передаче денег и, похоже, намерены любыми средствами — кнутом и пряником — вытащить из женщины нужные слова. Содержание в СИЗО — это, понятно, «кнут», ну а «пряником» может стать, например, изменение меры пресечения. Возможно, именно с этим «пряником» к Наталье Гайдеек приходили (неофициально, разумеется!) сотрудник ФСБ и один из начальников сыктывкарских следователей. Стоит ли добавлять, что силовики не приглашали на те встречи адвоката Гайдеек. Любопытно, учтет ли судья это грубое беззаконие?

Уже мало кто сомневается, что само дело носит заказной характер. О чем свидетельствует не только все выше- и нижеизложенное, но и то, с каким пренебрежением оформляются материалы дела — так, как будто всем ясно: финал предрешен. Так, адвокат Владимир Савин обратил внимание суда на постановление о продлении действующей меры пресечения. В постановлении написано следующее: «2 августа в отношении Рукавишникова, Маклаковых, Гайдеек». На этом предложение заканчивается. Очевидно, тот, кто готовил постановление, не утрудился даже прочитать документ, прежде чем нести его в суд. По мнению защитника, оборванное предложение оставляет возможность дополнить его как угодно. Например, так: «…вынесено постановление об отказе в возбуждении уголовного дела».

Можно поспорить, что с адвокатом согласился бы и президент Российской Федерации. Ведь он сам предложил изменить законодательство так, чтобы подозреваемые в экономических преступлениях не лишались свободы, а дела и вовсе прекращались в случае компенсации ущерба.

Но Москва далеко. Как и Верховный суд со своими пленумами и постановлениями!.. Потому не дай бог никому попасть в эти жернова «правосудия», нарушающего собственные же нормы и правила! Судите сами. Александр Рукавишников заявил в суде: «Меня утром (то есть в день суда! — авт.) ознакомили с постановлением, но не ознакомили с материалами, которые сейчас представили в суде». Стоп! Не ознакомили с материалами, легшими в основу новых обвинений??? Стоит ли после этого удивляться тотальному недоверию к тому, что вообще-то следует уважать: закон, суд и так далее. Недоверие и, как следствие, неуважение, проецируется, в конце концов, на все, что исходит от государства. Рассуждения об опасности такого положения могут увести далеко от темы…

В ближайшую неделю суд снова рассмотрит вопрос об избрании дальнейшей меры пресечения для фигурантов уголовного дела. Интересно, чем в этот раз будет аргументировать свою позицию следствие? Доказательств вины Рукавишникова как не было, так и нет. Если, конечно, не считать предположений и «ощущений».

Яснее ясного, что дело Рукавишникова — пример того, как правосудие может отправляться в предельно произвольной форме. В данном случае — в режиме максимального благоприятствования стороне обвинения.