Я — молодой адвокат, для меня многое впервые. Я не раз слышала от более опытных коллег об этом чувстве, и вот теперь испытала его сама.
Я еду в Москву из Коломны, где мы провели несколько часов в процессе по обвинению моего друга Вячеслава Егорова в совершении административного правонарушения, предусмотренного ст. 20.2 КоАП. Ему вменяют то, что, цитируя протокол об административном правонарушении, «07 июля 2018 г. в 17 часов 20 мин. гр-н Егоров по адресу Коломенский городской округ, п. Первомайский, организовывал проведение публичного мероприятия, митинга, путем размещения информации в социальной сети „ВКонтакте“». Какой именно информации — не говорится, но в рапорте оперуполномоченного Семенца (нам его допросить не дали) упоминается статья авторства Егорова «План Х» (https://vk.com/net_svalke_kolomna?w=wall-156052145_59706), в которой, как легко видно, нет ни слова о призывах к участию в несогласованном мероприятии 7 июля, нет даже упоминания этого события. Да и событие-то под вопросом: в этот день стихийно собралось чуть больше, чем обычно собирается людей на месте, где обычно преграждают дорогу «не своим» мусоровозам, но никакой организации не было — стихийное собрание людей. В статье же речь в основном о выборах губернатора Подмосковья Воробьева и возможности влиять на него, заставляя включить экологическую повестку в его предвыборную кампанию.
Как же они тогда доказывают эту организацию? Очень просто. В деле — три Постановления о привлечении в качестве обвиняемых по административным делам (ст. 19.3 КоАП) трех граждан, которые приехали перекрывать дорогу мусоровозам, были задержаны, полностью признали вину, попросили дать по-минимуму, получили штраф 500 р. и пояснили, что вышли перегораживать дорогу, прочитав статью Вячеслава Егорова «План Х» «ВКонтакте». Правда, в суде один из двух явившихся свидетелей признался, что статью осилить не смог — много букв. А на место протеста пришел «от скуки». А второй — что имеет большие проблемы с памятью. Третий просто не пришел.
И вот я еду и испытываю это тоскливое чувство двоечника. Вообще, меня везет Вячеслав Егоров, а я сижу на переднем сидении и пью купленное в магазине «Красное и белое» вино.
Это ни с чем не сравнимое чувство, когда ты, адвокат, стоишь рядом со своим подзащитным, с которым вы последние четыре часа доказывали и, как вам кажется, успешно доказали, что состава правонарушения в его действиях не было. И вот выходит судья, та самая, которая только что вместе с вами улыбалась, когда свидетели — участковый и подставные свидетели, приглашенные в суд сотрудниками полиции, чего они и не скрывали, — путались в показаниях, противоречили друг другу и несли полную чушь, которая, кажется, почти плакала (я готова была поклясться, что видела, как она кусает губы и как глаза ее наполняются влагой) слушая выступление подсудимого, который объяснял ей, за что он борется — за будущее детей — и его, и судьи, и всех жителей Коломны, против свалки, угрожающей экологической катастрофой всему городу.
И вот выходит судья и зачитывает свое Постановление о признании Славы виновным, и вот уже на ее глазах высохла влага, и она даже поднимает на нас эти сухие глаза и разъясняет, когда мы сможем получить мотивировочную часть. И тон ее такой уже почти дружеский, даже в чем-то участливый: «А вам зачем резолютивку? Сфотографировать и в интернет выложить, что ли?», и кажется, предложи сделать селфи — согласится. А у Славы это третья административка по 20.2 КоАП, и теоретически перед ним маячит уголовка по 212.1 УК, по крайней мере, начальник полиции Коломны ему об этом не раз намекал и даже прямо говорил: «Сядешь на трешечку».
И вот в этот момент на тебя накатывает это чувство: липкое, тошнотное чувство, что, может быть, это ты виновата и как-то недостаточно хорошо сделала свою работу. Может, ты была недостаточно убедительна (а влага на ее глазах, когда ты говорила о дурном запахе от дела, таком же, как от свалки в Воловичах, о высоком статусе судьи, для которой должно быть ниже своего достоинства покрывать заикающихся от вранья участковых и путающихся в показаниях полицейских информаторов и подписываться под очевидно неправосудным решением — это была просто аллергия или подавленная зевота?).
Говорят, у этой судьи у самой дом рядом с полигоном. А еще говорят, что кто-то недавно слышал, как она буквально выставила самого председателя суда из своего кабинета с криком «Я процессуально независимое лицо!», но потом ей позвонили из ФСБ. Это все, конечно, слухи, я не знаю, как было на самом деле, но я знаю, что она слышала то же, что слышали мы в этом процессе, она видела, как участковый не смог найти в статье Славы «План Х», находящейся в материалах дела как доказательство его противоправных действий, какого-либо упоминания о митинге, за организации которого «путем размещения информации в сети „ВКонтакте» он и составил на Славу протокол об административном правонарушении. «Скажите, вы зарегистрированы „ВKонтакте“?» — спрашиваем участкового. «Да». «Вы что-то постите там?» Он кивает. «Значит, следуя вашей логике, вы тем самым совершаете административное правонарушение?» Он больше не кивает. Но ему все равно. Молодой, и, на первый взгляд, кажется, что смущенный, но потом понимаешь, что нет, просто тихий, но уже привычный делать по заказу начальства всякие мелкие подлости. После нашего процесса он остался сидеть в коридоре суда рядом с одним из соседних залов заседаний — видимо, востребованный свидетель.
Таких, как Слава Егоров, — единицы. Ну, может, десятки или сотни. Те, кто его знают — уверена, согласятся. Он честный, смелый, искренний, он борется с этой свалкой, отравляющей воздух подмосковной Коломны, которым дышит его семья, его соседи, его друзья, знакомые и незнакомые, которым дышит та же судья и члены ее семьи. «Я бы не хотел сесть с тюрьму», — признается Слава. И тут же добавляет, что уезжать тоже не хотел бы. Но я не могу ему гарантировать, что если он не уедет, то он не сядет, потому что такое сегодня в России никому нельзя гарантировать. Мне бы не хотелось, чтобы такие, как Слава, уехали. Но я понимаю, что не имею права просить его остаться. Это мерзкое чувство, что мы не можем победить. Может, мы плохо работаем?
Мы, конечно, обжалуем. Мы подготовимся еще лучше. Не уверена, что это поможет. Скорее всего, это чувство придет опять — знаю по своим друзьям, опытным адвокатам, они до сих пор переживают всякий раз, когда, выполнив свою работу, получают ожидаемый, но совершенно незаслуженный результат. И ладно если бы нас, а то их — наших подзащитных — признают виновными. И вьется вокруг эта душная мысль: может, мы что-то не так сделали? Может, мы могли достучаться, но не достучались?
