«Алло, это штаб Ельцина?»

После того как в октябре 1993 года танки расстреляли российский парламент и на свет появилась новая «ельциновская» Конституция, президент сосредоточил в своих руках огромные полномочия. В 1994-95 годах, была предпринята первая попытка создания «вертикали власти». Однако та «вертикаль» была еще слабым подобием будущей, «путинской». В каждом регионе к середине 90-х выстроилась своя, достаточно независимая властная пирамида, опиравшаяся, впрочем, не на электорат, который избирал губернаторов, а в первую очередь на местную элиту – именно от ее поддержки зависел тогда исход региональных выборов.

Полураспад

«Парад суверенитетов», объявленный Ельциным еще до того, как он возглавил страну, продолжался и в середине 90-х. Более того, центробежные процессы нарастали. Некоторые регионы (Татарстан, Башкирия) уже отказывались платить налоги в федеральный центр. Возникала вполне реальная угроза, что примеру Чечни, объявившей о своей полной независимости, могут последовать и другие субъекты РФ.

В то же время процесс суверенизации во многом носил объективный характер и не зависел от политической воли Москвы. Реформы начала 90-х разрушили народохозяйственный комплекс страны, который в течение 70 лет управлялся из единого центра. «Дикий рынок» нарушил хозяйственные связи между предприятиями, отраслями промышленности и субъектами Федерации. В условиях тотального кризиса экономики спастись можно было только по одиночке. Что, собственно, и делали регионы, включая «суверенную» Республику Коми, которая под руководством сильного авторитарного лидера – Юрия Спиридонова – в целом справилась с этой задачей.

«Период полураспада» страны, ее «феодализация», когда главы субъектов РФ превращались, по сути, в удельных князьков, на том историческом этапе были абсолютно неизбежны. Вопрос состоял лишь в том, насколько затянется этот период. В этом смысле время работало против России как единого многонационального государства.

Это понимала и центральная власть. Подавив «парламентский бунт», жестко расправившись со своими политическими оппонентами в самой Москве, «царь Борис» получил временную (и очень короткую!) передышку и смог наконец-то заняться строптивыми регионами, самостоятельность которых принимала все более угрожающие масштабы.

Для начала федералы попытались навести хотя бы элементарный порядок в сфере экономических и управленческих отношений с субъектами РФ. Другими словами, установить четкие правила игры: чем владеет, за что отвечает и чем управляет федеральный центр, а что относится к исключительной компетенции регионов. Сейчас такая постановка проблемы кажется удивительной, а ведь всего десяток с «хвостиком» лет Москва была вынуждена подписывать подобные договоры «о разграничении предметов ведения» с большинством «суверенных» республик. Причем сама церемония подписания проходила с большой помпой и на высшем уровне (от лица федеральной власти договоры подписывали Б. Ельцин и премьер В. Черномырдин). Возникало впечатление, будто договорные отношения устанавливались между разными государствами.

«Сливайте воду, товарищ»

Весной 1996 года подписывать договор с федералами отправилась и представительная делегация Коми, в состав которой входили Глава республики Юрий Спиридонов, спикер Госсовета Владимир Торлопов, министры, общественные деятели, журналисты региональных СМИ. Естественно, в самолет не забыли загрузить и традиционные северные угощения – строганину, красную рыбу, местную водку и всякую там клюкву-морошку... Но, похоже, момент для поездки в Белокаменную был выбран не самый удачный: у многих московских чиновников явно пропал аппетит. Даже красная рыба, вероятно, вызывала у них неприятные ассоциации с «красной угрозой».

А все дело в том, что как раз незадолго до визита в Москву сыктывкарских гостей были обнародованы рейтинги Бориса Ельцина и его главного на тот момент политического конкурента Геннадия Зюганова. По итогам социологических опросов, Борис Николаевич имел позорно низкий для действующего президента рейтинг – 9-10%, тогда как Зюганов – около 30%. А ведь выборы должны были состояться уже через несколько месяцев, в июле 1996 года.

Когда итоги опросов были опубликованы, в Москве воцарилась настоящая паника. Бизнес-элита находилась в состоянии шока. Олигархи в пожарном порядке «сливали» свои финансовые активы на Запад, бизнесмены «попроще» начали распродавать недвижимость. А многие высшие чиновники, что называется, сидели на чемоданах. Напряжение в коридорах власти чувствовалось повсюду. Казалось, что нервничали не только «министры-капиталисты» и сам премьер, но и даже гардеробщик, принимавший номерки в вестибюле правительственного Белого дома...

Часть нашей делегации разместили в «престижной» гостинице «Мир», в пяти минутах ходьбы от здания российского правительства. В номерах, доставшихся сыктывкарцам, до этого, очевидно, проживали какие-то политтехнологи из «неформального» предвыборного штаба Бориса Ельцина. Когда «штабисты» уже съехали, в гостиницу «Мир» и днем, и ночью продолжали звонить их коллеги из разных регионов и требовали дать им ценные указания.

И такие инструкции они получали от... журналистов из Коми. Наша пишущая и снимающая братия находила в этом невинное развлечение. Диалоги по телефону были примерно такие.

– Алло, это штаб Ельцина? – звучал взволнованный голос.

– Да, это штаб, – отвечали сыктывкарские журналисты и, услышав, что звонят, допустим, из Красноярска, где «рейтинги тоже падают», уточняли, что теперь здесь находится... штаб Зюганова.

– Как Зюганова!? – после тягостной паузы пищали в трубке. – А где же... Где штаб Ельцина?!

– Где? В Караганде! Все, ребята, власть переменилась. Красные пришли. Во имя трудового народа.

– И что теперь? – испуганно спрашивал «штабист из Красноярска», не в силах, видимо, сразу переварить эту страшную информацию. – Что делать-то?

– Сливайте воду, товарищ, – дружелюбно советовали сыктывкарцы. – И не забудьте приготовить узелок с теплыми вещами...

В общем, попивая водочку в шикарных номерах гостиницы «Мир» (куда впоследствии будут носить знаменитые «коробки из-под ксерокса»), наши развлекались как могли (к счастью, об этом не знал Ю. Спиридонов – за такие шутки мог и голову оторвать). Но главное «развлечение» было еще впереди. На следующее после приезда утро делегацию Коми принимал премьер-министр Российской Федерации Виктор Степанович Черномырдин, один из самых колоритных людей «ельциновской эпохи».

Кстати, любопытный эпизод. Перед тем как впустить скромных провинциалов в цитадель «антинародного режима» (так называли здание правительства романтично настроенные коммунисты), гостей из Коми (во всяком случае журналистов) бегло обыскали. Именно – бегло. В действиях охранников Белого дома чувствовалась какая-то «дембельская» небрежность. (При любой революции охрана, как известно, сбегает первой). У одного из наших газетчиков, как потом выяснилось, в портфеле оказались... пассатижи. Зачем он их с собою таскал, осталось загадкой. Во всяком случае не для того, чтобы с помощью плоскогубцев покуситься на жизнь премьера... Во время обыска, вспомнив про железяку в портфеле, журналист вспотел, как лошадь. Причем боялся он даже не тюрьмы, а того, что навеки опозорит «суверенную республику» в глазах федерального центра. Даже если бы он пытался пронести в Белый дом не слесарный инструмент, а, допустим, банный веник, позор был бы неминуем. Тем более что где-то рядом, благодушно улыбаясь, находился и глава делегации Юрий Спиридонов... Но охранник брезгливо заглянув в саквояж, ничего криминального там не увидел...

Добавим в скобках, что пройдет всего несколько лет и на встречу с премьером или главой государства нельзя будет пронести не только какие-нибудь нелепые пассатижи, но даже обычную булавку (а вдруг она отравлена?). Охрана установит тройную систему защиты, и журналистов будут подвергать таким тщательным, вплоть до интимных мест, обыскам, будто это не представители «свободных демократических СМИ», а взятые с поличным вражеские парашютисты... Но все это будет позже. Тогда, в 96-м, секьюрити особенно не усердствовали...

Больная тема

Республику Коми Виктор Черномырдин принимал в «стыке» между Украиной и Грецией. Украинская делегация только что укатила, а греческий премьер-министр должен был появиться в этих стенах минут через 20. Времени было в обрез, но «служба протокола», как говорится, сработала без проколов. Обе стороны остались довольны друг другом. Спиридонов поставил перед давно согласованным документом свою подпись и, широко улыбаясь, сообщил всем присутствующим, что это замечательный договор, отвечающий всем принципам федерализма.

Примерно то же самое, но более сумбурно, сказал и Черномырдин. Правда, в отличие от Главы Коми, премьер выглядел мрачнее тучи. Его мысли, казалось, были где-то далеко. Возможно, он в тот момент думал о тех самых пресловутых «рейтингах-шмейтингах». Ведь одно дело расстрелять парламент, и совсем другое – объяснить целому народу, что он неправ, отказывая в доверии Ельцину, а значит, и ему, Черномырдину. Может, надо и вовсе отменить выборы? (Как известно, этот вариант усиленно просчитывался тогда окружением президента). Но это мировой скандал, отход от демократии... В общем, задачка!.. Это вам не договор с Сыктывкаром подписать. И даже не с этим, как его... греком, который сейчас приедет...

Когда закончилась официальная часть, оставшиеся 5-7 минут отвели под брифинг для СМИ. За это время у Черномырдина успели спросить про волнения шахтеров в Воркуте, поддержку сельского хозяйства и его отношение к северным женщинам. Впервые за всю церемонию премьер улыбнулся и заявил, что женщины как таковые ему в принципе нравятся, а уж северные – тем более.

На этой веселой ноте, по идее, надо было и закругляться. Но тут один из сыктывкарских журналистов, будучи, очевидно, с похмелья и неадекватно оценивая ситуацию (все-таки ночные звонки «штабистов» даром не прошли), задал Черномырдину сомнительный, с точки зрения политкорректности, вопрос:

– Вот вы тут сейчас подписали договор, – с хамской непосредственностью начал провинциальный газетчик. – Какова, на ваш взгляд, будет судьба этого документа в случае вероятной смены власти в стране?

Возникла некоторая пауза. Юрий Спиридонов наградил земляка-журналиста добрым отеческим взглядом...

– Вы что имеете в виду? Какую смену власти? – участливо спросил премьер. Таким участливым голосом разговаривают с мальчиком-дебилом, который пришел в гости в приличный дом и разбил дорогую вазу.

– Я имею в виду возможный проигрыш Ельцина на предстоящих выборах президента. Как известно, рейтинг у него низкий, а если к власти придет Зюганов...

– Куда придет?! – побагровев и набычившись, крикнул Виктор Степанович. – Кто придет? Какой Зюганов? Кто звал? Кто хочет? Ты хочешь? Зачем? Ну, скажи? Зачем тебе? Вот мы тут. Мы все. И стоим. А?

Действительно, все стояли и смотрели. С брезгливой жалостью: «Ну, малыш, признавайся, зачем ты вазу разбил?»

Бедняга журналист открыл, было, рот (терять уже нечего), дабы ответить, что лично он Зюганова в Кремль не зовет, однако премьер не слушал. Виктора Степановича «понесло» – он разразился своим «фирменным» взволнованным монологом:

– Рейтинги, да? Шмейтинги? Ну и об чем тут? Кто ж это все внушает, кого ждете? Чтоб всех – в колхозы? Загнать? Чтоб всех на тракторы посадили? Опять? Уравниловка... и по сорок копеек, чтоб платили? За трудодень? Они так хотят, много сейчас об этом... Они-то – да. Но не мы. И это не страна! Страна не хочет. Это было, 70 лет было, но я вам говорю – не будет! И не вспоминайте, и мы не допустим... Что за настроения такие вообще? Мы, правительство, работаем и будем. А не языком чесать. Это они – только языком. И то не в тех местах... Я вам ответственно заявляю – сделаем все, чтобы сохранить. И так будет!..

Неловко переминаясь, невинные делегаты из Коми выслушали эту гневную тираду. Чтобы сгладить неприятную ситуацию, Юрий Спиридонов снова произнес какие-то дежурные слова о дальнейшем укреплении федерации и «свежеподписанном» договоре.

– Нет, я хочу вернуться вот к этому вопросу, который тут... – упрямо произнес Черномырдин. – Я вам ответственно заявляю: мы не допустим!..

И опять – про колхозы, про тракторы, уравниловку, про все 70 лет «уродливого» коммунистического режима...

Отвечавший за протокол правительственный чиновник был бледен, как бумага: рабочий график шефа безнадежно сломан, греческий премьер, наверное, уже на грани истерики, а Черномырдин в это время зачем-то распинается перед провинциалами из какого-то Сыктывкара...

Но Виктор Степанович произносил эти сумбурные и в то же время обладавшие сильной энергетикой речи вовсе не для скромных делегатов из Коми. И не для журналистов, в том числе и московских. Просто ему хотелось выговориться. Сказать вслух о том, что действительно мучило его в те тревожные для правительства дни.

Ну а Греция? Греция подождет. Ровно столько, сколько нужно премьер-министру великой страны, чтобы поговорить о судьбе России.

***************************************************************************************

...Ход выборов и нюансы в Коми по ссылке на полный текст.

Здесь: итоги.

****************************************************************************************

«Праздник демократии»

По прогнозам аналитиков КПРФ, Зюганов выигрывал уже в первом туре, причем в Республике Коми, как утверждали коммунисты, Геннадий Андреевич должен был набрать не менее 40% голосов. Однако в первом туре лидер КПРФ получил в республике лишь 16%, оказавшись на третьем месте. А во втором, когда осталось двое кандидатов, Зюганов набрал в Коми 28%, тогда как его оппонент – 64%. Таким образом, наша республика оказалась в числе 56 регионов России, поддержавших Б. Ельцина (в 33 регионах победил Г. Зюганов).

Во втором туре явка избирателей в Коми составила 60%. По меркам середины 90-х годов – это весьма высокий показатель. Впрочем, удивляться тут не приходится – избирателей «подогрела» не только идеологическая истерия на ТВ и «неформальные» акции штабистов Ельцина. Вся страна превратилась в большую концертную площадку. По городам и весям разъезжали известные артисты, певцы, композиторы, режиссеры. Каждое такое выступление превращалось, по сути, в политический митинг в поддержку Ельцина. К его услугам были артистические бригады, агитпоезда, воздушные шары и даже авиаэскадрильи (например, телеведущий Якубович передвигался по стране на аэроплане). Спонсорами этого «артистического чеса» (что особо и не скрывалось) были солидные фирмы, крупные предприятия, фонды. К примеру, выступление заезжего «есаула» Газманова на Стефановской площади столицы Коми, по некоторым сведениям, спонсировал московский «Альфа-банк», а концерты «доморощенных» коллективов, как правило, оплачивали местные предприниматели.

Ну а в день выборов улицы больших и маленьких городов и вовсе превратились в своеобразные центры развлечений. В Сыктывкаре были устроены массовые гулянья. В тот день на улицах появились ярмарки-балаганчики, народу предлагались всяческие увеселения, вплоть до шоу дрессированных собачек (на все той же Стефановской площади), а народный хор «Тулыс» в это время распевал песни аккурат под окнами здания УФСБ.

Тогда, в далеком 1996-м все это казалось еще непривычным, и политтехнологи очень гордились тем, что удалось «завести» народ. Но пройдет всего 10 лет, и уже никто не будет удивляться тому, что выборы – «всенародный праздник демократии»...

А ведь помимо концертов, шумных акций типа «Голосуй или проиграешь!» были еще и дорогостоящие социальные мероприятия, явно направленные на улучшение имиджа власти. Грубо говоря, народу раздавали деньги. Но не просто так, а под вспышки фотокамер, под восторженные комментарии журналистов... Расходы оказались столь велики, что одними только государственными средствами или «одноразовым» спонсорством было не обойтись. Требовалась система – своеобразный «предвыборный» налог, которым обложили и малый, и средний, и крупный бизнес. Предпринимателям говорили: «Жертвуйте на благое дело. Иначе придут коммунисты и все отберут». Конечно, пожертвования носили сугубо «добровольный» характер...

Лидер региональной кампании по выборам Ельцина – первый зам. Главы РК Анатолий Каракчиев – хоть и взял на время решающей предвыборной страды должностной отпуск, но ушел-то ведь не навсегда. И как же руководитель какого-нибудь предприятия, фирмы мог отказать, если Анатолий Алексеевич чего-нибудь мягко попросит? Тем более, когда за спиной Каракчиева маячила внушительная фигура Ю. Спиридонова?

Байки об этом в то время рассказывали примерно такие. Каракчиеву на заседание предвыборного штаба приносят список фирм, пожертвовавших «на святое дело». Он его просматривает: «Молодец купец Лыткин – пятьдесят миллионов целковых отстегнул. А вот купец Тютькин – только десять. Стыдно». Приглашают «на ковер» Тютькина. «У тебя проблемы есть?» – спрашивает Каракчиев. «Нет», – отвечает тот. «Так будут», – улыбается, сверкая золотой фиксой, Каракчиев. «А что надо-то?» – нервничает Тютькин. Он так нервничает, что потом ночь не спит, а наутро подгоняет к Стефановской площади две «девятки». Должны же рядовые штабисты на чем-то ездить?

Впрочем, это всего лишь народный фольклор. Как утверждали сами штабисты, «пожертвования» шли все-таки добровольно. Бывало и такое, что акулы бизнеса отказывались внести свою лепту. Но о каких-либо санкциях по отношению к ним ничего не известно...

Еще одна волна слухов возникла после победы Ельцина на выборах – стали обсуждать, кого и как наградили. А награждать местных штабистов было за что.

Штаб по поддержке Ельцина в Республике Коми превзошел сам себя. В неофициальном зачете по итогам работы он стал вторым по России, обогнав штабы ельцинистов крупнейших промышленных регионов. (Точкой отсчета в подведении итогов были выборы в Госдуму 1995 года. Тогда с большим отрывом победили жириновцы и коммунисты. Партия власти потерпела сокрушительное поражение. И тем ценнее оказалась июльская победа).

При этом следует пояснить: если бы региональный штаб потерпел хотя бы относительную неудачу и оказался в списочном хвосте триумфаторов, штабистов ожидали бы не награды, а показательная порка. Дело в том, что в центральном московском выборном штабе была нервная обстановка. Испытывая близкий к обмороку мандраж, Москва рассылала по регионам рекомендации по тактике проведения кампании. Рекомендации эти были хороши в самой Москве, где царила антикоммунистическая истерия, но в трезвой, рассудительной провинции они могли сыграть только отрицательную роль.

Поэтому, как ни странно, одной из главных задач сыктывкарских штабистов была «нейтрализация ценных указаний» центрального штаба. Причем Москва не только вмешивалась в работу местных ельцинистов, но и направляла в Сыктывкар огромное количество пропагандистских материалов, изготовленных в стиле газетенки «Не дай Бог!». Поэтому доходило почти до криминала: получив подобные материалы, в штабе республики, вместо того чтобы тиражировать, их тихо... уничтожали. Москва была в курсе этого аутодафе. Даже среди идейных соратников есть стукачи. Нашлись, конечно, люди – «сигнализировали» наверх. Речь шла уже не о «перегибах на местах», а, возможно, о подрывной идеологической работе. И только успех спас местных штабистов от серьезных разборок...

Победителей не судят. Наоборот. И тогда, в 1996-м, журналистам было жутко интересно, сколько же стоит это «наоборот». Здесь – самый большой простор для версий. Например, известно, что во многих регионах работники ельцинских штабов в ходе предвыборной кампании получали в среднем около 10 тыс. долларов в месяц. А в качестве премии за победу – «Мерседесы», «Вольво», квартиры. Не считая, конечно, «мелких» ценных подарков.

Часы от Президента

На самом же деле все было гораздо скромнее. Ельцинские штабисты в Коми работали по штатному расписанию, спущенному Москвой, и ежемесячно получали в среднем по 500-800 долларов (их коллеги в других регионах имели в 4-5 раз больше). По тем временам – зарплата банковского клерка или менеджера не самой крупной фирмы. По итогам выборов работников городских и районных штабов республики наградили фотоаппаратами «Canon-mate» или «Scina», фотоальбомами с сорока цветными фотографиями (в память о кампании-96) и почетными грамотами. Кое-кто из штабистов вместо фотоальбома пожелал взять «на память» кофеварку или телефон (из «президентского фонда»), но стоимость этих вещей тут же вычли из «победной» премии, равнявшейся штатному окладу.

И вообще, Москва оказалась на удивление прижимистой. На выборах «финансовые воротилы» изрядно поиздержались. И после победы Ельцина стали вдруг экономить «на кофеварках». Да и глупо было уже тратить деньги – дело-то сделано!

Правда, на поведении итогов выборов руководителю выборной кампании в Коми Анатолию Каракчиеву и начальнику штаба Дмитрию Литошко были вручены огромные пухлые конверты. Когда конверты вскрыли, в каждом из них оказались итальянские галстук, часы «Полет» и... благодарственное письмо от Ельцина. Такие же массивные памятные часы получил и Андрей Турапун – доверенное лицо Президента в Республике Коми.

Но обыватели отказывались верить в то, что «ельцинисты» работали за «спасибо». Того же Дмитрия Литошко, по слухам, якобы наградили машиной. Однако завистники ошибались. Начштаба действительно купил «Жигули», но это было за несколько месяцев до выборов. На них он и разбился на скользкой трассе под Сыктывкаром во время жуткого гололеда зимой все того же 96-го...

Дмитрий Николаевич Литошко был личностью весьма незаурядной. Ученый-геолог, кандидат наук, автор сотни научных трудов, он обладал математическим складом ума и, как хороший шахматист, умел просчитывать любую ситуацию на несколько ходов вперед. В начале «лихих» 90-х, когда геологи оказались никому не нужны, Д. Литошко занимался бизнесом, в 1994 г. перешел в администрацию Главы республики, где уже через год возглавил информационно-аналитический центр. В команде Спиридонова работали в ту пору матерые хозяйственники, классные специалисты, но с аналитиками была «напряженка». 39-летний Литошко, занимавший довольно скромную аппаратную должность, был аналитиком от Бога, и когда он погиб, замену ему так и не нашли...

Конечно, штабисты трудились вовсе не «за спасибо». Но и не за большие деньги. Тут другая ситуация: они работали ПО ПРИКАЗУ. Потому что штабом Ельцина в регионе был, по сути, весь чиновничий аппарат – от Правительства Коми до администраций городов и районов. Именно тогда, в 1996-м, впервые стало понятно, какую огромную роль играет административный ресурс во время «демократических выборов». И этим ресурсом в Коми управлял сам губернатор – Юрий Спиридонов. Хотя формально кампанию возглавлял его заместитель Анатолий Каракчиев. Этим людям было что терять. Руководители республики прекрасно понимали, какая незавидная судьба ожидала их в случае поражения Ельцина и прихода коммунистов к власти.

Но все кончилось хорошо. 9 августа 1996 г. состоялась инаугурация «нового-старого» Президента. В Москву на эту церемонию от республики отправилось семеро «избранных»: Ю. Спиридонов, В. Торлопов, А. Каракчиев, А. Турапун, С. Каракчиев (тогдашний мэр Сыктывкара), Д. Литошко и депутат Госдумы Р. Чистоходова (явно чужая в этой компании).

Сценарий инаугурации, как писала тогда пресса, был весьма незатейлив: «Вносят штандарт Президента... Вносят Конституцию...» Так и ждали, что скажут: «Вносят Президента». Один из организаторов церемонии позже признался: «Мы боялись, что он просто упадет на сцене...» Действительно, здоровье Ельцина все последние месяцы вызывало серьезные опасения. Возможно, поэтому торжественное мероприятие длилось рекордно мало – всего 20 минут, один хоккейный период...

Трудно сказать, о чем думали и какие чувства испытывали во время инаугурации почетные гости из Коми. Возможно, Юрий Спиридонов, глядя на больного, с трудом произносившего текст присяги Президента, размышлял о том, что не за горами (осенью 97-го) – выборы Главы республики. Но если человек с больным сердцем, имея поначалу столь низкий рейтинг, в итоге все же сумел победить, то он, Спиридонов, обладавший несомненным авторитетом в республике, сделает это с легкостью. За ним – административный ресурс, поддержка промышленных генералов и, наконец, его личная харизма. Кто из земляков, стоявших в эти минуты рядом, мог с ним тягаться? Его соратники, ученики, в конце концов – подчиненные...

Но такой человек был. Причем действительно – рядом, в том же церемониальном зале. Рита Чистоходова не имела финансовой поддержки, а «генералы от бизнеса» да и аппаратные чиновники ее почти ненавидели. У нее был единственный ресурс, «парадоксальный», однако важный – бедность. Бедность сотен тысяч бюджетников и пенсионеров республики. С таким политическим козырем, используя недовольство населения, можно было смело идти на выборы Главы Коми.