Голову отдайте!

Голову отдайте!

Илья Мильштейн, 05.05.2015

Из журнала «Грани».

Собственно, сюжет прямо булгаковский.

И вдруг за столиком вспорхнуло слово: "Берлиоз!!"... "Что, что, что, что?!!" - "Берлиоз!!!". И пошли вскакивать, пошли вскакивать... Кто-то суетился, кричал, что необходимо сейчас же, тут же, не сходя с места, составить какую-то коллективную телеграмму и немедленно послать ее... Но какую телеграмму, спросим мы, и куда? И зачем ее посылать? В самом деле, куда?

В самом деле - куда? Это я уже от себя спрашиваю, как бы обращаясь к отдельным телезрителям, которые читали знаменитый роман и смотрели известный фильм. А также к режиссеру Владимиру Бортко, который десять лет назад этот фильм снял и вчера узнал о том, что кино ему при очередной демонстрации обкорнали. В частности, цензоры на телеканале "Россия 1" буквально отрезали голову литератору Берлиозу, выкинув вместе с головой всю сцену из сериала.

Вот мы и пошли вскакивать вместе с режиссером, требуя сатисфакции и недоумевая: куда подевалась голова? Какие чувства и во что верующих оскорблены на сей раз? Да, и вот еще важный вопрос: куда нам и режиссеру Бортко посылать телеграмму протеста?

Адресов, пожалуй, немного.

Что касается простой публики, то ей уже, не дожидаясь никаких писем и телеграмм, ответила пресс-служба ВГТРК. В том смысле ответила, что "сериал показывают в дневное время" и это "накладывает на телекомпанию определенные ограничения, связанные, в том числе, с запретом на сцены насилия". И хотя ДТП с участием трамвая и председателя правления едва ли корректно причислять к сценам насилия, но телевизионному начальству, конечно, виднее. Начальство себе не враг, и если из "Мастера" удаляют сцену гибели Берлиоза, а из фильма "Штрафбат" выкидываются самые главные русские слова, то это следует объяснять действием обстоятельств непреодолимых. В частности, законами, принятыми российским парламентом, которые неумолимо карают за слова и "сцены насилия", что бы это ни значило.

В обсуждении и принятии этих законов депутат Госдумы от КПРФ, зампред комитета по культуре Владимир Бортко принимал активное участие. Законотворчество, связанное с запретом нецензурной брани, депутат одобрил. Против "ограничения показа сцен насилия", словно предчувствуя беду, восстал, но закон все равно прошел. И здесь, в этой информационной сводке из жизни нашей нижней палаты, следует искать ответ на вопрос, куда писать жалобу режиссеру Бортко. Туда, в Охотный Ряд, где он заседает вместе с коллегами, голосуя, как правило, за разные юридические нормы, одна страшнее другой.

Правда, сам Владимир Владимирович подумывает о судебном преследовании, хотя и колеблется: как это он будет привлекать к ответу "людей, с которыми дружил более 15 лет?". Одновременно он громко ругает неких "креаклов", что не только свидетельствует о безукоризненном политическом чутье режиссера, но и порождает разные дополнительные вопросы. Вот эти его друзья-цензоры, типа Добродеева и прочих, учинившие "полный беспредел", как он сам говорит, - неужели они из тех смутьянов, что выходили на Болотную? Или Бортко, коммунист со стажем, в сердцах доносит на своих друзей? Прямо сеанс магии какой-то, которую, впрочем, довольно легко разоблачить.

Дело в том, что тема "Художник и власть" в наши удивительные времена обретает совершенно новое измерение. Имею в виду тех художников, которые всей душой за власть или в крайнем случае, имитируя оппозиционность, вступают в партию швондеров и хлебают из той же кормушки, что и ПЖиВ. Все они за Путина, за Крым и за духовность, но мастерство не пропьешь и профессиональные навыки в себе не искоренишь, сколько ни швондёрствуй, и вот Михалков с Бондарчуком и даже с Шахназаровым просят премьер-министра смилостивиться и дозволить мат в художественных произведениях, без чего немыслимо правдивое изображение русскоязычных героев. А депутат Бортко, которому изгадили фильм, вообще вспоминает про Конституцию, где прямо записан запрет на цензуру. Свободы слова требует, подобно Булгакову в письме к Сталину, и слов, в отличие от классика, не выбирает. Бушует и негодует.

Да, понимаете ли, взметнулась волна горя при страшном известии о Михаиле Александровиче. А с другой стороны, художники, особенно привластные, - они как дети. Свою боль чувствуют и даже кричат от боли, когда грубоватые цензоры средь бела дня режут своими ножницами по живому, а спроси такого Бортко, что он думает про "Тангейзера", про распятого Гагарина или про Артема Лоскутова, которого ни за что посадили на десять суток, - ответа в лучшем случае никакого не последует. Еще учить их начнет, как покойный Берлиоз несчастного поэта: что можно писать, рисовать и ставить, а что грубо противоречит исторической правде и текущему моменту. Еще и одобрит, пожалуй, все эти репрессии и запреты, так что лучше не спрашивать.

Лучше довольствоваться тем, что есть, наблюдая этот неожиданный скандал, изумляясь и вполне поддерживая режиссера в его внезапной схватке с добродеевской цензурой. Отмечая с удовлетворением, что путинская эпоха еще не обернулась "совком" и обиженный художник может позволить себе вслух бранить начальников не на кухне, а в прямом эфире популярной радиостанции. Даже "креаклами" может их обзывать, и ничего ему за это не будет. Ну, напакостят еще как-нибудь, да уже и напакостили, укутав туманом голую Маргариту, но ведь не по злобе, а потому что законы такие. Нельзя днем показывать голую Маргариту. Вообще жизнь такая, и ничего с ней не поделаешь, а другой при этом составе Думы не предвидится, и следующая, говорят, будет не лучше. Короче, погиб он, и не нужна ему никакая телеграмма. Все кончено, не будем больше загружать телеграф.