Литература и бюджеты
http://www.novayagazeta.ru/comments/66629.html?print=1
К экономике российской словесности
К экономике российской словесности
И все-таки была она, великая русская литература. И сатирическая, и патриотическая. Но всегда не бюджетная, всегда не зависимая от государства. Да, в числе создателей оной и камер-юнкер, и вице-губернатор, и цензор, и заведующий репертуарной частью московских театров, получавшие некоторое жалованье. По основной работе, однако. Материальное поощрение литературной деятельности было возможно вдогонку, не авансом. Тот же А.Н. Островский, лишь достигнув 60 лет — мужского пенсионного возраста в современной России, — получил императорскую пенсию в размере 3000 рублей в год. А всю предыдущую жизнь был обременен долгами.
Дореволюционные журналы платили гонорары за стихи и прозу, имевшие успех у публики, и отвергали произведения, которые не сулили такового. Известные деятели искусства иногда спонсировали своих коллег. Наконец, была возможность издаваться и за свой счет в расчете на будущие коммерческие успехи — после малоизвестных тоненьких брошюр грянул своим «Громокипящим кубком» Игорь Северянин.
Востребованные писатели продавали права на свои еще не написанные произведения издателям. Чехов, изменив старику Суворину с Марксом (Адольфом Федоровичем), передал ему за 75 тысяч рублей в «полную литературную собственность» все, что он напишет в предстоявшие 20 лет. Кроме того, родившийся в нынешнем Щецине потомственный дворянин предусмотрел выплату гонорара писателю, причем ступенчато повышавшегося — 250 рублей за 35 тысяч букв в первое пятилетие действия договора до 850 рублей в последнее. И тот и другой не сумели в полной мере лично воспользоваться бонусами договора, ибо умерли спустя всего пять лет после его подписания. Который, кстати, не решил всех финансовых проблем Антона Павловича — долга Земельному банку при продаже в том же, 1899 г., Мелихова оставалось еще 5 тысяч рублей. Но не шел на поклон жизнелюб (до туберкулеза) классик к государю-императору. Или, на худой конец, — к министру финансов.
Не прибегала к помощи государства и Софья Андреевна — эффективный и скандальный менеджер творческих и имущественных прав Льва Николаевича. Многие менее известные писатели и деятели культуры не пренебрегали авансом. Впрочем, в данном случае заказчик рисковал, если фигурант злоупотреблял. Николай Павлович Чехов — один из печальных тому примеров.
Подобное финансовое обеспечение литературного творчества в основных чертах своих существовало и в советской России вплоть до сворачивания НЭПа и огосударствления издательств наряду с экономикой в целом. Ибо идеологию блюсти следовало, а вот частное издательство преследовало совершенно иные и понятные экономические цели. Схема после устаканивания идеологии, казалось бы, не изменилась (те же авансы, гонорары), но только стороной, договаривающейся с автором, стало государство в лице государственного издательства соответствующего профиля — от Госполитиздата до Детгиза. А когда финансирование происходит из государственного бюджета, то коммерческий успех совершенно не важен. Важно создание идеологически правильного произведения, а разойдется оное или нет — дело последнее.
Послевкусие бюджетного финансирования сохранилось у тех называющих себя писателями, которые, по их собственным словам, радеют за духовные скрепы нашего общества (когда слышу слово «скрепы», почему-то вспоминается степлер), за так называемые традиционные ценности. Подобные инженеры наших с вами душ так прямо и говорят о необходимости бюджетных вливаний в их произведения, ибо без этих вливаний у них нет шансов дойти до читателя. Ведь издательства работают только с теми авторами, произведения которых способны принести прибыль.
Нет, можно, конечно, издать книгу за свой счет. Несколько раз встречал на бульварах человека, предлагавшего сборник своих стихов с вполне патриотическим двустишием: «Русь поднимется, я знаю, / Потому что поднимаю». Но, увы, альтруистов среди «степлеров» не густо. Впрочем, как и талантов.
Автор: Сергей Смирнов
Ѱ� �H ] �ьствием поем и сыра с плесенью под бутылку вина. И хочу оставить этот выбор за собой, а не за теми, кто, призывая терпеть и затягивать, сами ничего терпеть не станут! И будут есть и пить как прежде и даже «запрещенные» продукты, зараза, вкушать. А чувствовать себя не только лишенцем, но еще и лохом мне вовсе не хочется. Не вижу ни единой причины для этого.
