«Не учи, а учись иному»
Теодор Шанин
Накануне лекции на Фестивале публичных лекций #ЗНАТЬ мы побеседовали с известным социологом, крестьяноведом, создателем и президентом Шанинки (Московской высшей школы социальных и экономических наук) Теодором Шаниным. Беседовала Наталия Демина.
Вы давно занимаетесь высшим и постдипломным образованием в России. Какие позитивные, негативные уроки вы для себя вынесли? Что для вас стало сюрпризом?
Я думаю, что особых сюрпризов не было. Когда я взялся за создание британско-российского университета, многие сочли это абсолютным сумасшествием. Но я тогда сказал, что если трудно, то это не значит, что не надо делать. Даже если это закончится полным провалом, то сам факт того, что пробовали, останется в памяти людей и даст толчок в будущем.
Но в первый раз мы с нашим проектом с треском провалились. И провалились обидно, ведь все всё обещали, обо всем договорились, и кончилось тем, что мы ничего не получили.
Я тогда перед Министерством образования поставил три условия. Одно условие было, чтобы нам дали квартиры для преподавателей, потому что я хотел в Россию привезти несколько английских преподавателей. Вторым – чтобы было выделено здание для университета. И третье – некоторую сумму для начала работы, чтобы преподавателей отправили учиться в Великобританию. И все условия одно за другим Министерством не выполнялись. Я поставил только три условия при том, что я нашёл основное финансирование. Россия была очень популярной, и было сравнительно легко получить поддержку в вопросах, связанных с развитием образования. К этому времени я получил согласие Британского совета и нескольких крупных спонсоров предоставить нужные деньги для исполнения этой идеи, которые покрыли бы большинство расходов на несколько лет из расчёта на то, что дальше работа будет продолжаться на базе российских ресурсов.
А что говорило Министерство?
Мне говорили: «Какая прекрасная идея…». Всё началось с того, что я написал им письмо и очень жалею, что не оставил себе копию. А в Министерстве копии, видимо, нет. В Англии всегда есть копия переписки между министром и обществом.
В том письме я написал, что в России создались условия для интеграции опыта зарубежных образовательных систем. И для изучения проблем этой интеграции я предложил создать сразу четыре университета: британско-российский, американо-российский, немецко-российский и французско-российский. И в каждом из них протестировал бы определенную модель в России и получил бы полезный опыт интеграции с российским образованием, а через два года можно было бы принять решение, куда двигаться дальше.
Хорошая идея.
Я написал об этом министру образования того времени Ягодину Геннадию Алексеевичу. Я его биографию слегка изучил перед тем, как написал. Он выглядел открытым новым идеям. Он также пробыл период в Imperial College в Великобритании и получил возможность изучить британское высшее образование на интересном его примере.
Получив мое письмо, он пригласил меня к себе и сказал, что моя идея ему очень нравится. «Но только на четыре университета у нас сил не хватит, четыре университета мы не потянем. Ведь вы требуете, что на каждый нужно здание, квартиры для преподавателей и сумма денег для начала».
Итак, министр сказал, что с четырьмя университетами мы не справимся, начинайте с одного. Но Вам придётся согласиться провести года два в России, ввести всё это в оборот. Я решил, что мне будет проще работать с примером британских университетов, которые знал досконально. И я изложил я примерный проект того, что стало годами позже Московской Школой. Состоялось заседание с его помощниками и подчинёнными, на котором мне все объяснялись в любви, какой я необыкновенный и прекрасный и вообще. Далее пришёл следующий этап изменений. Ягодин перестал быть министром, да и Горбачёв потерял свой пост.
Формально проект продолжал двигаться, но мне сообщили, что «всё прекрасно, но только вот здание не могут найти». Не могут, Москва – маленькая, где найти здание на такое дело?! Я напрягся, ведь я уже создал команду. Моя команда ринулась искать здание. Затем мне сообщили, что квартир, к сожалению, тоже не будет. «Мы, конечно, решим этот вопрос когда-нибудь». И после этого осталась только третья вещь, которую они должны были дать. Это бюджет. Для начала, небольшой. Ведь главный бюджет я нашел, но была сумма, которую надо было добавить, чтобы отправить преподавателей учиться. Преподаватели должны были пробыть в британском университете десять месяцев, а потом вернуться. И тут мне говорят, что «к сожалению, мы не внесли эту статью в бюджет». Это было нарушение третьего и последнего условия.
К этому времени представитель Британского совета заявил, что не готов продолжить переговоры. Я сказал новому министру образования, что не готов терять время, занимаясь этим делом, и дружелюбно расстался с той группой россиян, с которой вместе пробовал осуществить этот проект. Те деньги, которые были уже собраны, пошли в альтернативный проект по переводу и изданию нескольких сот книг, изданных западными университетскими издателями.
У меня всегда была вера в то, что хорошие идеи, как и книги, “не горят”. Усилия сделанные обернутся результатами, даже если это будет не точно то, о чём думалось вначале. Прошла пара лет и мне позвонил академик Аганбегян. Мы долго не виделись, и было ясно, что у него есть какая-то идея. Он сказал: «Теодор, помните, у вас была очень хорошая идея» Я говорю: «Да, была неплохая идея, но ничего не получилось». «Да, но можно вернуться к этому. Работайте не с министерством, работайте со мной».
Абел Гезевич Аганбегян строил тогда здание университета на Юго-Западной, которое могло дать добавочные ресурсы российскому образованию. Но строительство здания прекратилось из-за нечестности итальянских строителей, которые взялись за это дело. Но когда это прекратилось, мы с идеей создания альтернативного университета уже слишком далеко продвинулись, чтобы отступить. Московская школа была создана. Конечно, было бы лучше, если бы мы создали сразу 3-4 университета для получения сравнительного опыта.
Ведь идея была простой. Если ты хочешь попробовать интегрировать западные методы в Россию, ты должен их испытать и проверить, как получается. И на базе этого решить, что нужно перенимать, а что нет. И после этого все лучшее «собрать в кулак».
Итак, я начал с создания британско-российского университета. Я хотел сделать из университета полигон, где мы изучаем, как перенимать западный опыт, как переносить опыт из одной культуры в другую. Умное заимствование – это необыкновенно трудная штука. Разница культур диктует определенные разницы и в моделях образования. И диктует трудности, которые в обязательном порядке вылезут. О них надо подумать еще перед тем, как начнется обучение, ведь у тебя – студенты, у тебя перед ними ответственность.
Так мы создали Московскую школу. Я думаю, что в этом смысле опыт ее создания и работы важен и как усилия, завершившиеся успехом, и стремления, которые закончились неудачей. Надо было, чтобы Министерство образования страны серьезно отнеслось к этому проекту как к эксперименту. Кроме того, чтобы такой эксперимент прошел как надо, нужны умные преподаватели, которые умеют не только преподавать, но и умеют смотреть в оба, изучая практику работы в разных условиях, и присмотреться к тому, что они делают. Присоветовать после этого, что не получилось, почему не получилось, что из этого следует. Сделать из этого эксперимента правильные выводы по возможностям интеграции образовательной системы. Это не вполне удалось, но частично удалось. И на позитивных элементах этого опыта Московская школа и стала тем особым местом в системе российского образования.
