Две большие разницы
12 ДЕКАБРЯ 2014 г. АНТОН ОРЕХЪ
Из «Ежедневного журнала».
Я счастливо избавил себя от необходимости смотреть наше телевидение, но могу себе представить, что там говорят про доклад о пытках, которые активно применяло ЦРУ…
Насколько я смог ознакомиться с доступными материалами – история страшная. Безо всяких скидок – бесчеловечная. Это именно пытки, а не какие-то «методы ведения следствия и способы дознания». Что-то из упомянутого в докладе напоминает Средневековье. Что-то напоминает фашизм. Что-то навевает дурные ассоциации с Лубянкой. И вот здесь я хотел бы сделать остановку.
Что отличает свободное общество от несвободного? Если вы думаете, что в свободном обществе нет нарушений элементарных прав человека, нет пыток, нет Средневековья – значит, вы чрезвычайно наивны. Природа человека схожа, где бы он ни жил. В любой стране человек может превратиться в зверя. В любой стране даже целая организация может при определенных условиях «озвереть». Но разные общества относятся к этому по-разному. Это вопрос понимания разницы между добром и злом, между допустимым и неприемлемым, между «хорошо» и «плохо».
Ведь все эти жуткие подробности мы узнали благодаря чему? Благодаря расследованию Сената! Почему началось это расследование? Потому что в американском обществе изначально есть представление о том, что пытать людей – это «плохо». Что такое нельзя замять.
Это не значит, что не хотели замять или не пытались этого сделать. Не значит, что расследование началось немедленно и шло быстро. Это значит, что расследование, несмотря ни на что, начали и, несмотря ни на что, продолжили – и опубликовали Доклад. Это значит, что там у прессы достаточно возможностей и авторитета для формирования в обществе неприятия подобных вещей. У правозащитных организаций достаточно способов оказывать давление на власть. Это значит, что даже самую могущественную в мире спецслужбу можно поставить под контроль и поставить в итоге на место. Это значит, что высшая власть в лице разных своих ветвей не покрывает такую спецслужбу, а дает делу ход и оценку.
А теперь подумайте, что из перечисленного мы можем сказать о себе? Достаточно ли влиятельна у нас пресса? А правозащитники? А каково желание власти вести расследования и контролировать спецслужбы? А каково вообще отношение общества к подобным вещам? Каково представление о добре и зле, о «хорошо» и «плохо»?
Пропагандистам сейчас легко, приятно и удобно клеймить Америку, потому что в ответ будет сложно привести столь же громкие свидетельства нынешних преступлений наших спецслужб. Но разве их нет? Разве нет у нас пыток? Их нет официально. Нет публично. Просто потому, что по большому счету почти никто этим не занимается и мало кто интересуется – в колокола бью единицы, и звон этих колоколов больше напоминает звон колокольчиков, поставленных в мобильный телефон вместо рингтона.
Отдельные ставшие общеизвестными истории, вроде безумия в ОВД «Дальний», становятся резонансными в силу особой жестокости и особого старания журналистов и активистов, не дающих подобные дела скрыть. Но это редкость – и не потому, что случаи единичны, а потому что единичны случаи, когда это предаётся огласке и доводится до хоть какого-то расследования.
В Советском Союзе, помнится, тоже «не было» ни аварий, ни происшествий. О них просто никогда не говорили и действовали по принципу «о чем не говорят – того не существует». Сейчас то же самое у нас с коррупцией, воровством, фальсификациями на выборах, продажностью судов – и пытками в том числе.
Поэтому – да, примеры американского безобразия у нас теперь в изобилии, а, допустим, нашего – не шибко-то, в мировом масштабе. Но там, где нет никакого контроля, где нет четкого представления о том, что является преступлением и чего спецслужбы не могут позволять себе делать даже в случае крайней необходимости – там пыток, нарушений элементарных человеческих прав будет только больше, чем в любой «америке».
Вот я вспомнил о сталинских палачах. А между тем даже десятилетия спустя им не дали твердой оценки и не назвали именно палачами и душегубами. И, например, акция «Последний адрес» становится делом отдельных неравнодушных активистов, а не государственным проектом. Вот в этом разница между свободным и несвободным обществами. Это две очень большие разницы.
