Халява

Бисистемность экономики — организм и раковая опухоль

Халява — это просторечное название блага (прибыли, дохода, ренты, процентов, маржи, налогов, акцизов, пошлин, займа, кредита, льгот, пенсий, дара, угощения, взятки, пожертвования, дотаций и пр.), получаемого вне зависимости от функциональности. Иначе: халява — это благо, отчужденное от пользы, одна из производных общества отчуждения. Начинается отчуждение с отчуждения ценностей культуры (культура — это функциональная система отношений на основе системы ценностей) и далее переходит на все, в том числе экономические, стороны жизни общества. Этимология слова многомерна, произошла «халява», возможно, и от индуистского «халава» — ритуального кушанья, раздаваемого прохожим бесплатно; и от русского наречного «халява» — рот, пасть, зев; и от устаревшего названия голенища сапога и дешевых «захалявных книжек», которые носили за голенищем; и от ивритского «халяв» — молоко, якобы когда-то раздаваемое еврейским детям в ешивах Одессы бесплатно.

Все экономические теории от А.Смита до К.Маркса и Дж.Кейнса, в той или иной степени работают в ареале той культуры, в которой они создавались, и где существенны те факторы, которые приняты за основу данных теорий. При радикальном изменении условий, выходе за пределы данной культуры, эти теории не работают, или работают какое-то непродолжительное время при искусственном силовом насаждении, что заканчивается оглушительным их крахом. Так произошло с теорией К.Маркса и ее судьбе в СССР. Это говорит о том, что эти теории не удовлетворяют критериям научности: научная теория объективна и должна обеспечивать повторяемость эксперимента при любых условиях, естественно, не входящих в сам эксперимент. А раз экономические теории этого не обеспечивают, то правильнее было бы назвать их называть не теориями, а доктринами.

Собственно говоря, экономика вообще в строгом смысле наукой не является. Никто вразумительно пока что не сформулировал предмет и метод экономики. Предсказательность экономики едва ли существенно превышает предсказательность, скажем, астрологии, а ведь наука именно тем и призвана заниматься — предсказаниями. Либо она предсказывает результаты естественных и искусственных экспериментов, либо она неизвестно чем занимается и лишена всякого смысла, кроме локальной сиюминтуной какой-то коньюнктуры. 
Судя по всему, факторы, определяющие экономику, лежат за пределами самой экономики. Есть некие подводные части айсбергов, а экономика занимается лишь их небольшими видимыми частями, потому у нее ничего толком предсказать и не получается. А где же основная влиятельная масса, где происходит главная интрига, которая отбрасывает тень в виде экономических явлений?

Чтобы понять систему, зачастую нужно выйти за ее пределы.  Наверное, настала пора внедрить в экономику системный взгляд, т. е. поговорить о системах, самих по себе, в которых живут сообщества, государства, в створ которых попадает как экономика, так и все остальные стороны жизни человека. И тут не обойтись без диалектического подхода: нельзя рассматривать устройство человеческих сообществ одномерно, а лишь как борьбу противоположностей, антагонизм систем и антисистем.

Что такое человеческая система? Это система отношений. Скажем, личность человека — это система отношений. Семья — это тоже система отношений. Всё это подсистемы большой системы отношений — культуры. Причем культура — это не безликая система отношений, у нее есть базисная опора, образец отношений — уникальная, подвижная система (шкала) ценностей. Собственно, «культуру» можно расшифровать как «культивацию ценностей». Эти ценности рождаются из конкретных условий проживания данной культуры, на стыке человека и природы, развития производства, взаимодействии с соседними культурами, т. е. ценности обусловлены функциональностью, пользой. Познаются ценности уникальной культуры, кроме реальной жизни, вначале в сказках — религии детей. Потом уже более сложные образцы отношений и ценностей преподаются во взрослой религии, литературе, искусстве…

Противоположным видом человеческой самоорганизации является антисистема. Если система — это сосуществование в отношениях, то антисистема — это сожительство в отчуждении. Если система — это культура, система отношений на основе системы ценностей, то антисистема — это антикультура, объединенная общими потребностями. Если система-культура всегда уникальна, никаких «общечеловеческих ценностей» не существует (разные системы не складываются и не усредняются), то антисистема-антикультура — универсальна, почти все потребности — «общечеловеческие». Если система функциональна и самодостаточна, то антисистема дисфункциональна и паразитирует на системах.

Наглядной демонстрацией сосуществования системы и антисистемы на биологическом уровне является рак. Организм — это система, а раковая опухоль — это паразитирующая на ней антисистема (см. статью об антисистемной теории рака). Как при инвазии одни и те же клетки из клеток здоровой системы превращаются в клетки раковой антисистемы? Они отчуждаются, выходят из функциональных связей. Раковая клетка как бы говорит здоровой: «Смотри, я ничем не занимаюсь, не приношу никакой пользы, на мне нет никаких обязанностей, а питаюсь я лучше тебя! Бросай работу, присоединяйся к халяве!..»

Точно такая же логика и в антисистемах других уровней. Скажем, на государственном уровне дисфункциональной, паразитической, ориентированной на халяву антисистемой является империя (ст. «Канцерократия» — об имперском устройстве России). В ней также стерилизуются различия систем ценностей множества культур (например, в России — до полутора сотен) и вместо них вперед выдвигаются «общечеловеческие» потребности. Динамическое разнообразие отношений культур заменяется единым статичным образцом отношений для отчужденных (от культуры) лиц — на внеинтеллектуальные отношения подчинения, иерархию, холуйство, отраженное в формуле «я начальник — ты дурак, ты начальник — я дурак», фактически — рабство. Возникает единая имперская «вертикаль власти», которая в экономическом смысле является вертикалью изъятия и распределения халявы и ничего более. Поэтому, скажем, все бизнес-потуги «вертикали» в реальном секторе терпят неизменный крах. Это не исключает эффективности «вертикали» в кризисных, катастрофических ситуациях, в войне. Поэтому «вертикаль» для своего самосохранения сама же форс-мажоры и провоцирует (например, войны — см. статью «Мы проиграли в Великой Отечественной»).

Скорее всего, в будущем, а тенденция именно к тому и идет, в России будет динамическая государственная система, подвижная, исключающая провокативность, неадекватность, деструктивность в мирных условиях статичной имперской антисистемы. В мирное, спокойное, комфортное время это будет не «вертикаль», а конфедеративная система по типу доимперской Киевской Руси, где каждый народ жил по своей «правде» — закону, соответствующему ценностям его культуры, его пониманию справедливости. Ну а в форс-мажорных ситуациях, в катастрофических, болевых точках система будет преображаться в военно-имперскую, административно-командную «вертикаль власти». Такая система когда-то существовала в Псковской и Новгородской демократии — в мирное время правило вече, демократия, а в военное — призывался князь. Потому-то с таким трудом и позже всех происходило порабощение империей Пскова и Новгорода (подробнее о динамической системе).

Имперская антисистема в порабощении, колонизации новых территорий применяет не только военную интервенцию, куда серьезнее интервенция экономическая и культурная. Например, если не удалось победить Чечню в войне, то дальше пошло в ход оружие помощнее — халява. Республику и вообще Кавказ Москва заливает деньгами, отторгнутыми у других колонизированных территорий. Халява уничтожает естественные функциональные связи, полезную экономическую деятельность и вместо этого возникает та же «вертикаль» ни на что не способных халявщиков, жаждущих подачек сверху и платящих за это холуйской преданностью халяводателю.

Следует подчеркнуть, что экономическая антисистемная интервенция — это лишь часть общей антикультурной интервенции, призванной коллаборационировать местную элиту, уничтожить местную культуру, как функциональную систему отношений и систему ценностей. Чтобы понять как это действует, полезно взглянуть на тот факт, что, скажем, любые деятели искусств, соприкоснувшиеся с «вертикалью власти», лишаются своих талантов. Демонстрирует это, скажем, деградация талантливого в прошлом режиссера и актера Н.Михалкова, перевратившегося в чудовище в поведении и творчестве, которое под амофором российской власти превратилось в псевдотворчество, беснование формы — раковую метастазу культуры. Если нормальный режиссер облекает в форму какую-то идею, содержание, то Н.Михалков, как и все представители имперской антикультуры, идут наоборот — от формы, к картинкам подгоняется содержание. Иногда это формоплетство называется «гламуром», «попсой». Форма (материя, механическая суета) — это конек антисистемы, а содержание (идея, отношения) — это прерогатива системы...

Итак, если на биологическим и государственном, культуральном уровнях мы наблюдаем противоборство системы и антисистемы, то почему экономику теоретики всё время пытаются представить одномерно, как одну лучезарную экономическую систему? Показательна в этом смысле известная цитата, на которую ссылается в своём «Капитале» К. Маркс, где смешивается в один винегрет и системная функциональная прибыль и антисистемная дисфункциональная халява:«Обеспечьте 10 процентов, и капитал согласен на всякое применение, при 20 процентах он становится оживлённым, при 50 процентах положительно готов сломать себе голову, при 100 процентах он попирает все человеческие законы, при 300 процентах нет такого преступления, на которое он не рискнул бы, хотя бы под страхом виселицы…»

Вот так качественное отличие («сломать себе голову» и «совершить преступление») переводится в количественное — извечное старание материалистов, по определению не видящих и не признающих мира качества — мира идей, их свойств и законов, а потому переворачивающих с ног на голову базис и надстройку, причину и следствие — культуру и экономику. На самом деле одни и те же проценты прибыли могут вызывать совершенно противоположное поведение капиталистов. Дело именно в окультуренности, т. е. функциональности бизнеса, в качественной, сущностной, системной, идейной его характеристике, а не в цифрах. Халява порождает деструктивность всех акторов экономики.

Люди издревле понимали деструктивность халявы, и как могли ее удерживали, например, борьбой религий с ростовщичеством.

Ислам запрещает взимание процентов (рибы), считая это одним из самых тяжких грехов: «А те, что зарабатывали хлеб свой ростовщичеством, встанут из могил, подобные тем, кого сатана поразил безумием, ибо говорили они: "Ведь продажа сродни ростовщичеству". Но Аллах разрешил продажу, а ростовщичество сделал запретным!..» (Коран 2:275) И далее часто, этот же запрет в других сурах Корана.

Так же непримиримо к ростовщичеству относится и иудаизм, запрещающий как давать деньги в рост, так и занимать под проценты. Глава 65 книги «Кицур Шулхан Арух» (свода законов иудаизма) гласит: «Дающий в долг под проценты нарушает запрет, сформулированный в шести разных стихах (Торы), и лишается Воскресения из мертвых, как сказано: «Под проценты он давал в долг, с прибытком взыскивал долг – и оживет? Не оживет!» Берущий в долг под проценты нарушает запрет, сформулированный в трех разных стихах».

Сегодня такая борьба с халявой выглядит довольно жалко — современные способы извлечения халявы стали несоизмеримо разнообразнее, захватили все секторы экономики, не только кредитование. Рак всеяден. Халява стала неуловимым оборотнем. Даже такое понятие, как «реальный сектор» не спасает — он также может быть подсажен на халявную иглу. Да и кредитные проценты не всегда деструктивны, а могут работать локомотивом реально полезной деятельности. Так в чем же тогда качественное отличие функциональной экономики от дисфункциональной, если мы не можем четко очертить их секторы? А отличие в векторе, направлении — процессуальной системной характеристике. Одно дело, когда организм излечивается и опухоль, антисистема сокращается, или хотя бы не увеличивается, рак стоит на месте — «in situ», и совсем другое дело, когда опухоль метастазирует, отнимает всё новые и новые участки у функциональной системы организма, пока его не истощит и не умертвит.

Именно в этом состоит причина экономических кризисов: как только антисистемная халявная экономика разрастется до таких размеров, что функциональная системная экономика выдержать ее, обеспечить халявой уже не может, так происходит обвал. Вначале умирает здоровая часть — система, которая уже не справляется с кормлением антисистемного паразита, который затем погибает и сам. Экономика начинается с нуля, с реальных условий. Происходит строительство функциональных ее секторов, рождение системы, и параллельное развитие паразитарной антисистемы, стремящейся подчинить функциональную экономику себе, перевести на халявную ориентацию, т. е. систему уничтожить и превратить в антисистему, т, е. опять подвести к кризису. Отсюда и цикличность кризисов, природу которой никак не могут понять некоторые экономисты, поскольку всегда пытаются построить экономическую теорию в обход дисфункциональной ее части, избегая трогать халяву. Такие экономисты делают то же самое, как если бы медики стали  изучать рак, описывая только здоровый организм и избегая саму опухоль со всеми ее свойствами.

Аналогичная картина складывается и с невозможностью понять экономистами природу такого популярного современного кошмара, как стагфляция, когда понижение спроса почему-то не влияет на повышение цен, когда никакие экономические законы не работают. А между тем тут как раз налицо безудержная халява — разгулявшаяся раковая опухоль экономики, на которую уже не влияют никакие иммунные механизмы саморегуляции. Экономисты в тупике, когда наступает стагфляция, поскольку стагнация и инфляция исправляются взаимоисключающими действиями (увеличением и сокращением денежной массы). Если же мы понимаем бисистемный характер экономики, то понятно и как выйти из стагфляции, как самораздувающегося пузыря халявономики — повышатьфункциональность экономики. Это включает в себя не только собственно экономичексие действия, но и идеологию. Если этого не сделают власти, то это сделает кризис...

Интересно, что в Откровении Иоанна Богослова экономика представлена в образе «великой блудницы» – одного из главных фигурантов Апокалипсиса: «И цари земные любодействовали с нею, и купцы земные разбогатели от великой роскоши ее». (Откр.18:3) А вот как красочно в Апокалипсисе пишется про крах экономики — «великой блудницы»: «За то в один день придут на нее казни, смерть и плач и голод, и будет сожжена огнем, потому что силен Господь Бог, судящий ее… И восплачут и возрыдают о ней цари земные, блудодействовавшие и роскошествовавшие с нею, когда увидят дым от пожара ее…И купцы земные восплачут и возрыдают о ней, потому что товаров их никто уже не покупает… Ибо в один час погибло такое богатство! И все кормчие, и все плывущие на кораблях, и все корабельщики, и все торгующие на море стали вдали». (Откр. 18:8-17)

Сценарий кризиса одинаков и для капиталистической и для обвала социалистической экономики, в которую вошел СССР. Попытки свести причины к правильности рыночной (западной) и неправильности плановой (советской) экономики уводят в сторону. Ничего плохого в планировании нет. Всё дело в халяве. Все формации России как империи, начиная от Золотой Орды  до СССР и Российской Федерации — это смена форм извлечения халявы после очередного кризиса, вызванного тем, что предыдущая халява закончилась. Советский период России начался с «экспроприации экспроприаторов» — «грабь награбленное», военного коммунизма. Потом раскулачивание, обирание труда и грабеж собственности назначенных по разнарядке во «враги народа», порабощение крестьян в виде коллективизации, отчуждение результатов труда, средств производства в пользу системы, командно-административной, которая на самом деле антисистема, наделяет халявой прежде всего халявщиков, а не функциональных производителей. Человек отчуждался даже от собственных желаний, устремлений, талантов — в СССР в итоге почти никто не работал по специальности, полученной в ходе образования…

Закономерный итог — иссяк источник халявы, системе пришлось спровоцировать перестройку, реформы, смену риторики. «Командно-административная система», теперь уже называясь «вертикалью власти», приступила к разработке новой халявы, в основном нефте-газовой, торговле ресурсами на внешнем рынке. А для внутреннего еще до того был избран монетаризм, как очередной большевизм (Е.Т.Гайдар — потомственный проводник этой идеологии), но с плеткой в виде денег.

Это в функциональных системах деньги являются стимулятором, а в условиях российской антисистемы они — средство подчинения, принуждения, манипулирования, управления, контроля, в общем — порабощения человека. Наивно ожидать, что рынок сам отрегулирует и отсеет всё вредное. Это то же самое, что засадить поле пшеницей с бурьяном и ждать, что пшеница сама собой погубит сорняк и даст урожай. Естественно, что казино (бизнес халявы) всегда окажется в выигрыше в соревновании с шитьем ботинок. Святая вера монетаристов в то, что для разворачивания производства достаточно построить магазины, оказалась несостоятельной. Одни и те же факторы в условиях системы и в условиях антисистемы дают противоположный эффект. Монетаризм только добил остатки функциональной промышленности и сельского хозяйства, переориентировал страну на внешнего производителя, плоды труда которого и оказались в российских магазинах. Халява при помощи монетаризма метастазировала во все части организма России и вышла за ее пределы: теперь российская раковая опухоль паразитирует и на внешних здоровых экономиках, получая их продукты в обмен на отобранные у московских колоний природные ресурсы. Срок наступления неизбежного кризиса теперь зависит от того, сколько выдержат здоровые функциональные мировые экономики не только своих, но и российского паразита.

Рыночники и монетаристы совершенно слепо верят в то, что если дать зеленую улицу паразиту, то он вынужден будет растить и развивать организм, на котором паразитирует, и превратится в «эффективного менеджера». Это далеко не так. Паразит-халявщик принадлежит к другой системе (антисистеме) и мышление, поведение унего совсем другое, нежели диктует функциональная логика. Откачав максимум халявы в одном месте, он не будет заморачиваться восстановлением иссякнувшего источника халявы, а уйдет искать другой, благо в мире здоровых организмов хватает.

Многие не могут понять: откуда такой парадокс — обнищание населения и на этом фоне рекордный рост числа российских миллиардеров? На самом деле никакого парадокса тут нет: раковая опухоль может разрастись до громадных размеров, и чем больше она, тем слабее и истощенннее организм, на котором она паразитирует. Эту российскую «противофазу» заметил еще В.О.Ключевский: «Государство пухло, народ хирел...» Чем больше халявы — тем больше халявщиков. Чем больше халявщиков — тем сильнее грабёж функционального производителя. В итоге, чем богаче государство — тем беднее народ в России.

Показателен казус, что основным показателем эффективности работы различных структур, что в СССР, что в рыночной России остается количество «освоенных средств», т. е. способность переварить халяву. В функциональной экономике не так — эффективность означает эконономию средств, а не их трату. В антисистеме всё наоборот: что хорошо — то плохо, что плохо — то хорошо.

Если прорехи в функционально необходимых секторах плановой экономики СССР затыкались студенческими стройотрядами, шумными пропагандистскими кампаниями с целью привлечения легковерных, принудительным трудом заключенных, десантами инженеров и ученых на картошку в колхозы и овощебазы, то в рыночной России, где главным регулятором являются деньги, эти сектора занимают иммигранты. Суть дисфункциональной антисистемы не изменилась, она с еще большим успехом адаптировалась к новым условиям.

И где теперь рассуждения о соревновании плановой и рыночной экономик? Россия еще быстрее приведет к краху и рынок, поскольку определяющим фактором российской экономики является одна и та же неизменная халява — наивысшая ценность антисистемы. Закон антисистемы: любая халява рано или поздно заканчивается. Но в антисистеме кризис — это не беда, а скорее благо. Она кризис (катастрофу, голод, войну) провоцирует, она же его и утилизует на свою пользу, как спровоцированный такой же антисистемой кризис 1933 г. в Германии, привел к запредельному укреплению и беснованию антисистемы — фашизму.

И в России сейчас к такому сценарию всё готово. Общество проходит фазу отчуждения — распада всех систем отношений (культуры) и становления вместо них антисистемы — пирамиды, иерархии, «вертикали власти» в которую аффилируются все ветви власти, все политики (в том числе «оппозиционные» — их «оппозиционность» формальна, не затрагивает саму систему), бизнес, СМИ, церкви, искусство, наука. Что бы ни делала «пирамида» — она неизбежно сформирует кризис, просто ввиду своей неадекватности и халяво-ориентированности. Возможно, кризис будет с такой же угрозой голода, как в Германии и СССР 1933 года, и результат будет тот же — народ, запуганный голодом, припадет к ногам очередного фюрера и даст ему карт-бланш на мобилизационную экономику и репрессии, как средство обеспечения этой экономики средствами и дешевой рабочей силой. Вот тут-то «пирамида», будучи милитаристским порождением, станет адекватна — мобилизация ее стихия. Будут опять «успехи первых пятилеток», но на них долго не продержаться, нужна новая мобилизация, и ее даст опять провокация большой войны.

Кстати, объяснение того, что война является универсальным выходом из кризиса: она просто утилизует, приспосабливает разбушевавшуюся антисистему, делает ее адекватной и эффективной.

Кто будет на этот раз «вероломным» врагом? Вероятнее всего, такая же империя, в которой правит антисистема — Китай, которому Россия сейчас относится чрезывычайно трепетно, как когда-то к гитлеровской Германии, стараясь холить и лелеять будущего благословенного врага и не допустить ни одного преждевременного мелочного скандала.

Любая антисистема ходит по кругу между крахами и взлетами. В Китае эта цикличность отчетливо видна на протяжении тысячелетий: хаос «воюющих царств» — «малое процветание» государства — «великое единение» метрополии империи и периферии — опять крах и хаос. Сейчас Китай в стадии «малого процветания», причем упор делается на сохранение культурной идентичности — раковая опухоль чует, как надо сохранить функциональный организм. Функциональность экономики определяет именно культура. Если антисистемную дисфункциональную часть экономики мы называть халявономикой, то системную функциональную экономику можно назвать культурономикой. В этом смысле Китай значительно впереди России, почти полностью выполовшей в XX веке культуры, особенно русскую, и, в связи с удачной разработкой новой халявы, к культуре так и не развернувшейся. Именно это обеспечит Китаю победу в войне с Россией. Теперь Россия будет в роли фашистской Германии, что обеспечит в будущем россиским народам процветание, как процветают немцы, освободившиеся от своего рейха семьюдесятью годами раньше таким же формальным «поражением». Ведь в антисистеме всё наоборот: что хорошо — то плохо, что плохо — то хорошо.

Так и закончится очередной круг фашизма — прощального, как в Германии, взлета антисистемы. А дальше всё сначала — строительство новой, уже системной, естественной, функциональной экономики, на основе динамической, неимперской государственной системы, опирающееся на культуры, на их уникальные системы ценностей. Какая она будет – рыночной, плановой или смешанной многоукладной – это абсолютно не важно. Любая экономика в условиях функциональной системы получится и заживёт благополучно…

--------------------------------------------------------------------

В качестве художественной иллюстрации фильм «Миллион для чайников»:

Заставляют деградировать людей не деньги, а халява...

 

 

Оригинал