автор Сергей Алексашенко экономист 
Ответ Сергея Алексашенко
Сразу стоит сказать, что сам по себе госдолг, так же как и дефицит бюджета являются вполне приемлемыми инструментами экономической политики. И погубить или, вернее, довести до кризиса может неумелое использование того или иного инструмента. Так, как это было, например, в России в 1998 году: сами по себе ни ГКО, ни ОФЗ не являлись причиной кризиса и не несли в себе чего-то ужасного или разрушительного. Более того, технологически это был один из наиболее продвинутых имевшихся в то время в мире инструментов государственных заимствований. Причина кризиса была в том, что власть не хотела собирать налоги, не хотела сокращать расходы бюджета, а почти весь недостаток средств в бюджете (дефицит) покрывался за счет заимствований. Не обращая внимание на рост процентных ставок. Не обращая внимания на падение цен на нефть. Не обращая внимания на мировой финансовый кризис. Не обращая внимания на то, что еженедельные объемы погашения долгов стали сопоставимы с прочими расходами бюджета. В этом и состояло неумелое использование имевшегося инструмента.
Размер сегодняшнего долга США и траектория его роста за последние 12 лет, безусловно, впечатляют – утроение в долларовом выражении и более 100% ВВП.
Причина роста госдолга в любой стране одна и та же – неспособность взять под контроль дефицит бюджета. Посмотрите насколько близко коррелируют ежегодный дефицит (синие столбики) и прирост долга (красные).
Причины роста дефицита и госдолга в 2000-е годы хорошо известны (обратите внимание на серую пунктирную линию на графике – таким (независимый от политиков) Бюджетный офис Конгресса в январе 2001-го прогнозировал накопленный профицит (!) в сумме почти $6 трлн. к 2011 году, т.е., практически, в объеме госдолга на тот момент времени; вместо чего Америка получила наращивание госдолга в еще большем объеме): налоговые льготы президента Буша, войны в Ираке и Афганистане и, безусловно, наращивание расходов, связанных с преодолением последствий кризиса 2007-2009 гг.
На следующем графике хорошо видно, что утверждение о том, что «американцы используют свой долг для порабощения» кого бы то ни было, будет, мягко говоря, неверным. Рост госдолга беспокоит политическую элиту Америки, которая достаточно хорошо понимает его возможные негативные последствия. Впрочем. Это беспокойство пришло далеко не сегодня. Достаточно хорошо видно, что во времена президента Клинтона (1993-2000) Америка предприняла серьезнейшие усилия по ликвидации дефицита (что ей удалось) и торможению роста госдолга.
Но то же самое можно сказать и о нынешнем времени: при всем жарком бюджетном противостоянии республиканцев и демократов курс на сокращение дефицита и остановку (пока) роста госдолга поддерживается сегодня обеими сторонами. Вспомните их shutdown – остановку работы правительственных учреждений осенью 2012-го года. Когда две партии не смогли договориться об общем подходе к сокращению дефицита – слишком велики были расхождения между демократами, настаивавшими на повышении налогов, и республиканцами, требовавшими сокращения социальных расходов, - им пришлось пойти на компромисс, пропорциональное сокращение расходов в течение 10 лет на $1,2 трлн.
В результате размер дефицита бюджета резко пошел вниз, и в 2014 финансовом году он опустился ниже $500 млрд.
Угроза дефицита и роста госдолга в долгосрочной перспективе явилась одной из движущих сил для реформы системы медицинского страхования (т.н. Obamacare или Affordable Care Act). Оценки того же Бюджетного офиса говорили о том, что расходы на бюджетные медицинские программы (Medicaid и Medicare) неизбежно должны начать быстрый рост после 2016 года и достичь примерно 10% ВВП к 2050 году (левый график на следующем рисунке). Реформа Обамы позволит (по оценкам того же органа) застабилизировать эти расходы на уровне чуть ниже 6% ВВП. (Кстати, обратите внимание на длину прогноза и сравните с теми данными, которые давало правительство России при дискуссии о пенсионной реформе в прошлом году).
Глядя на опыт других стран, можно было бы ожидать, что и госдолга в размере 100% от ВВП могло бы Америке хватить для полномасштабного бюджетного кризиса. Однако этого не случилось. С одной стороны, бумаги американского казначейства по-прежнему вызывают доверие у инвесторов всего мира, которые верят в устойчивость американской экономики, мощью которой, собственно говоря, и определяется устойчивость доллара. Инвесторы готовы покупать американский долг, хотя проценты, которые будет платить американский минфин высокими назвать никак нельзя.
И здесь есть еще одно объяснение тому, почему быстрый рост американского госдолга не привел к кризису – дело в том, что политика казначейства США по управлению долгом построена на относительно невысоком среднем сроке до погашения (историческое среднее последних двадцати лет – всего 58 месяцев). Это позволило в период кризиса использовать своеобразное «окно возможностей» и нарастить объем долга при одновременном резком снижении стоимости его обслуживания (см. следующий график) – так, например, с 2009 по 2013 год объем госдолга вырос более чем на 50%, а расходы на его обслуживание – всего на 11%; хотя рост госдолга в 2012-2013 гг. продолжался, процентные платежи в 2013 г. оказались меньше, чем в 2011 г. (Кстати, процентные платежи составляют 6,5% расходов американского федерального бюджета при объеме долга более 100% ВВП; у России при объеме госдолга чуть более 11% ВВП на обслуживание долга уходит 2,7% расходов бюджета – что называется, почувствуйте разницу!)
Стоит также добавить и такой интересный факт: примерно 27-28% всей суммы американского долга принадлежит фондам и компаниям, которые управляются государством или по жестким государственным инвестиционным директивам, которые подразумевают покупку казначейских обязательств. К таким квази-государственным инвесторам, в частности, относятся трастовые фонды медицинского, социального и пенсионного страхования, на которые приходится 92% портфеля этой группы инвесторов. Понятно, что эти инвесторы никуда уйти не могут, так же как не могут «просто так» продать свои портфели.
Подведу итог: да, американский госдолг велик, но ситуация не является ни безысходной, ни близкой к критической; власти США хорошо понимают стоящие перед ними вызовы и не намерены «щекотать нервы» инвесторов.
