Александр Невзоров: В когтях пигопагуса
http://www.snob.ru/selected/entry/78637
Участники дискуссии: Михаил Аркадьев, Ира Зорькина
Фото: PhotoXpress
+T-
Часть I
Начнем издалека.
Приглядимся к государственному гербу РФ.
На нем — двуглавый орел.
Никаких внятных объяснений, почему Россию символизирует именно это существо, не могут предложить ни геральдисты, ни историки.
И те и другие закатывают глаза, затем производят возложение нижней губы на верхнюю и начинают невнятный, но пафосный бубнеж о шумерах, Византии и Золотой Орде, которые таким орлом тоже в свое время попользовались.
Попользованность птицы почтеннейшими шумерами и ордынцами, конечно, придает символу вес и авторитетность, но никак не отвечает на простой вопрос: а что же он, собственно, обозначает?
(Русофобские домыслы о том, что созидатели русского царства попросту собезьянничали, бездумно украсив свои штандарты двухголовой птицей (как у монгольского начальства), мы решительно отметаем.)
Вероятно, это изображение содержит какой-то смысл, указывающий на тайную сущность русского государства?
Как мы знаем, в геральдике ничего «просто так» не бывает. Размещенные в гербовом поле существа и предметы всегда свидетельствуют о некой важной особенности гербообладателя.
Например, у рода Оринали в гербе размещены десять ночных горшков. У Коллеони — оторванные тестикулы, а у Д’Амфревилей — поганки. (G. Santi-Mazzini ARALDICA. 2003, Milano)
Сверяемся с фактами и убеждаемся, что горшки, поганки и яйца — это лишь фиксация того, что десять поколений Оринали страдали диареей, набожный основатель рода Д’Амфревилей ел только поганки, а Коллеони лишился яичек вследствие удара копьем на турнире.
Как видим, геральдика точна и исторична.
Вероятно, и двухголовая птица России тоже имеет свое объяснение, помимо туманных мифологем и фантазий историков.
Возможно, для расшифровки национального символа следует обратиться к дисциплинам, как раз и объясняющим различные аномалии?
Например, к тератологии — науке о причинах и механизмах эмбрионального уродства.
Учитывая исключительную деликатность темы, уточним, что Большая медицинская энциклопедия, а также специализированные работы по тератологии не значатся в списке экстремистских или запрещенных в России материалов. Следовательно, и те трактовки двуглавости, которые могут предложить данные труды, никак нельзя отнести к обидным или оскорбительным для госсимволики.
Так вот, согласно всем тератологическим трудам, в гербе России изображен пигопагус.
(А возможно, торакопагус. Но, скорее, все же пигопагус.)
Уточним.
Пигопагия — это так называемое двойниковое, двухголовое уродство, при котором организмы, вследствие мутации, в материнской утробе срастаются определенными областями и полностью теряют всякую жизнеспособность.
Это тяжелейшая аномалия развития, которая обрекает мутанта после родов на крайне непродолжительное, мучительное существование.
Чаще всего пигопагусы мертворожденны, но в редких случаях им отпущено несколько минут жизни.
В такой ситуации для пигопагусов характерны безостановочные судороги, агрессия и бесконтрольные выделения физиологических жидкостей.
Впрочем, исследователи отмечают, что цепкость лап (или пальцев) двухголового мутанта во многом превышает стандартную.
Препараторы и таксидермисты, которым доводилось работать с подобными экземплярами, свидетельствуют о том, что невероятная цепкость лап и когтей сохраняется даже у заспиртованных или таксидермированных препаратов.
Иными словами, пигопагусы не разжимают когтей. И даже после смерти никогда не выпускают того, что в них попало.
Единственная «карьера» для такого существа — это банка в кунсткамере или чучело.
Иными словами, надо признать, что Россия избрала своим символом редкое и своеобразное существо.
Вероятно, мертворожденный мутант в гербе и на знаменах содержит намек на некую, неизвестную нам, но очень важную государственную тайну.
А она, как известно, охраняется законом.
Здесь у нас появляется необходимость мягко сменить тему и очень тактично перейти к авторству русской национальной идеи «Третьего Рима», «Русского мира» и «Особого пути».
Существует стереотип, что все эти идеологемы «окутаны древнерусскими туманами».
Это не совсем так.
Русская старина понятия о них не имела (если не считать сугубый подхалимаж инока Филофея, который в какой-то своей писуле любил сравнивать царя Василия III с владыками Византии).
Мечты о «Третьем Риме» муссировались еще болгарами, видевшими свое Тырново «Новым Константинополем». Позже они же были любимой идеологической игрушкой Бенито Муссолини.
Так что в концепции «Третьего Рима» нет ничего ни русского, ни оригинального.
Славянофильская идея «Особого русского пути», которая считается кровной российской, тоже имеет весьма любопытное происхождение.
Она является «цельнотянутой» (т. е. целиком и без изменений заимствованной).
Ее подлинные авторы — Якоб и Вильгельм Гримм, немецкие сказочники XIX века.
Те самые братья Гримм.
Это не шутка и не анекдот. Это факт.
Дело в том, что славянофильство — по существу простая калька с западных теорий «романтического национализма».
В 1765-м «сумрачный германский гений» пером Карла фон Мозера отмахал трактат «О немецком национальном духе».
Трактат, по причине корявости написания, не стал бестселлером, но все же привлек внимание. Чуть позже изложенные в нем идеи были талантливо обработаны братьями-сказочниками.
Именно в «гриммовской» интерпретации «романтический национализм» года три побудоражил Европу, а затем благополучно забылся.
Несколько лет идея пылилась без всякого применения, пока на нее не набрели ранние славянофилы. Они восхитились, подхватили ее, плагиатировали и (как у нас водится) без ссылок на «всяких там сказочников» перетащили на «русскую почву».
Здесь ее основательно пропитали пафосом, кровью поколений и запахом онучей.
Украсили крестами, «духовностью» и «чувством врага вокруг».
Тогдашняя госмашина удовлетворенно дала отмашку — и творение братьев Гримм стало основой национальной идеологии России.
До того момента русские и не подозревали, что они какие-то «особенные» и что их мировая миссия заключается в массовом взаимоистреблении во имя идеалов разной степени пещерности.
Какое-то время идеи «особого пути» безмолвствовали и казались давно почившими.
Но сегодня у нас есть редкая возможность посмотреть на то, как, разрывая саваны и пеленальные бинты, они откидывают крышки своих саркофагов и вновь захватывают пространство.
Ничего удивительного. Когда (по большому счету) нет ни настоящего, ни будущего, воцаряется прошлое.
