Никто не хотел умирать. После Одессы: «оставаться людьми» как политическая программа.

За два дня, прошедшие после трагических событий в Одессе, были озвучены десятки версий случившегося. И каждая из этих версий была, так или иначе, связана с поиском «скрытой руки», направлявшей столкновение двух вооруженных групп демонстрантов и толкнувшей одну из них на бойню в Доме профсоюзов. Большинство – от киевского официоза до российских пропагандистов – указывают на милицию, сознательно и организованно воздержавшуюся от каких-либо попыток предотвратить грядущее насилие. Далее, как правило, следует изложение предполагаемого «сценария», выгодного той или иной стороне: Юлия Тимошенко срывает выборы 25 мая и обеспечивает свою победу в будущем; киевское правительство проводит акцию устрашения «сепаратистов» и скрепляет своих сторонников кровавой круговой порукой; руководство РФ получает более чем убедительный аргумент для дискредитации сторонников «хунты»; клан Януковича подталкивает Россию к открытой интервенции. Каждый из этих вариантов звучит правдоподобно хотя бы потому, что мы – жители России и Украины -  знаем: ни одна из этих сил в достижении своих целей не остановилась бы перед подобным преступлением. Эта готовность к принесению в жертву собственных граждан всегда была необходимым условием селекции постсоветской элиты в любом ее изводе – людей, морально не способных на массовое убийство, там просто нет.

Но каким бы ни был изначальный замысел организаторов одесской трагедии, ее результат приведет – и уже, вероятно, привел – к другому: к запуску логики гражданской войны, которую уже почти невозможно остановить. За последний месяц, с его ожиданием военной операции, оккупациями зданий, захватом заложников, локальными боями на Донбассе, у многих все равно оставалась робкая надежда на то, что процесс еще как-то и кем-то управляем, а значит, может быть остановлен. Главным основанием для таких ожиданий была не только воля Путина, Запада или киевского правительства – но принципиальная неготовность большинства украинцев убивать друг друга. Из недавней истории 1990-х мы должны вспомнить ощущение этой страшной грани: когда дружные соседи, «советские люди», десятилетиями не привыкшие делиться на «врагов» и «друзей», вдруг, за какие-то считанные дни, теряют человеческий облик и немедленно переходят к совершению зверств, о самой возможности которых они знали раньше лишь из патриотических фильмов про фашистское нашествие.

Так после постановки вопроса о «государственном языке», начиналась война в Приднестровье. Так для сербов и хорватов точкой невозврата стал знаменитый футбольный матч в Сплите. Все эти сюжеты слишком хорошо известны, чтобы понять: проигравшими в таких войнах становятся все их участники без исключения. А участниками – вольными или невольными – почти все население. Месть за первые жертвы, порождает лишь новые – и дает основания для новых справедливых акций возмездия. Именно в этом самый страшный итог одесских событий – они сделали для противоположной стороны любое, самое брутальное отмщение, оправданным и неизбежным.

За пламенем Дома профсоюзов уже несложно разглядеть всю глубину варварства, в которую может уже очень скоро погрузиться Украина. Глубину, степень которой, похоже, не понимает до конца ни один из ублюдков, режиссировавший столкновения 2 мая.

Еще недавно призыв «оставаться людьми» звучал бы как абстрактное пожелание. Сейчас, после одесской бойни, он превращается в политическую программу.

Илья Будрайтскис — историк, исследователь, публицист.

Оригинал