На стремительный взлет китайской экономики и военной мощи наши сограждане отвечают отказом от привычных опасений и верой в иллюзию, будто Россия куда влиятельнее, чем Китай. "Китайская надежда" Кремля временно усвоена широкой общественностью. Согласно результатам опроса фонда "Общественное мнение", 64% наших сограждан полагают сегодня, что Россия имеет больше влияния в мире, чем Китай. Противоположного мнения придерживаются всего 17%. Даже летом 2008-го, на пике нашего экономического чуда, соотношение было чуть скромнее – 63% к 21%. Вот что значат, во-первых, "эффект Крыма", а во-вторых, неосведомленность россиян об устройстве окружающей действительности. Даже в такой продвинутой группе опрошенных, как москвичи, доля знающих, что Китай в мире все-таки более влиятелен, достигает лишь 32%, а те, кто отказывается видеть в упор то, что есть, сохраняют большинство и в столице – 56%. Владимир Путин в мае едет в Пекин. После ссоры с Западом надежды на экономическое партнерство (а еще лучше — на союзничество) с дальневосточной сверхдержавой не просто велики. Они окрашены эмоциями высочайшего накала. Через пропагандистскую машину эти чувства передаются народу, который чутко на них откликается. По тому же опросу, 74% россиян считают сейчас Китай дружественной страной и только 9% — недружественной. В 2008-м соотношение было 54% к 24%. Все прочие индикаторы также говорят о крутом росте симпатий и не менее крутом спаде привычных опасений. Если в "докрымские" годы на вопрос о том, угрожает ли усиление Китая интересам России, примерно 40% отвечали "угрожает" и чуть меньше — "не угрожает", то сегодня тех, кто видит угрозу, стало 19%, а тех, кто ее не видит – 57%. Надо добавить, что само по себе усиление Китая сомнений у большинства все же не вызывает. В 2014-м, как и в 2008-м, больше половины опрошенных соглашались с тем, что Китай развивается успешнее России, а четверть и тогда, и теперь полагала, что дело обстоит наоборот. Иными словами, сегодня, как и шесть лет назад, образ Китая в массовом российском сознании примерно таков: это большая, но не слишком влиятельная, хотя и неплохо развивающаяся (видимо, ввиду своей стартовой отсталости) страна. Полезный, стабильный и, как сегодня выясняется, безопасный друг в неуютном мире, который вдруг оказался полон врагов. А теперь сравним несколько экономических и военных индикаторов 2008-го и 2013-го годов. Возьмем номинальные величины ВВП, т.е. вычисленные по текущим обменным курсам валют. Ведь именно в номинальных единицах принято определять военные расходы и объемы внешней торговли. Итак, в 2008-м номинальный ВВП Китая составлял $4,52 трлн (32% от ВВП США, равный тогда $14,29 трлн), а ВВП России — $1,66 трлн (37% от китайского). В 2013-м ВВП Китая был уже $8,94 трлн (53% от ВВП США, который составил $16,72 трлн), а российский достиг $2,11 трлн (24% от китайского). Всего за пять лет разрыв между Китаем и США резко сократился, между Россией и Китаем столь же резко вырос, а между США и Россией остался прежним. Для полноты картины сравним также и ВВП, вычисленные по паритету покупательной способности. В 2008-м для Китая этот показатель составлял $8,23 трлн (58% от американского и почти вчетверо больше российского), а в 2013-м — $13,37 трлн (80% от американского и в пять раз больше российского). За кризисные и посткризисные годы Китай совершил огромный рывок вперед. Если по номинальной стоимости ВВП он еще серьезно отстает от Америки, то по размерам экономики (тут ВВП, вычисленный по ППС, — главный индикатор) уже дышит ей в затылок. О таких деталях, как скачок в развитии инфраструктуры, росте качества образования и освоении новых технологий, можно и не говорить по причине их общеизвестности. А для нашей страны эти же годы были временем неверных решений и топтания на месте. Если в 1999-м – 2008-м Россия укрепляла свои мировые экономические позиции, то с 2008-го и по сей день она их теряет. Снижается, соответственно, и ценность нашей державы как торгово-экономического партнера. Посмотрим на структуру внешней торговли, которую у нас надеются переориентировать на Китай. По сведениям Росстата, на КНР в 2013-м пришлись 10,5% российского товарооборота ($89 млрд), в том числе экспорт составил $36,5 млрд, импорт — $53,2 млрд. Вопреки бравурным обещаниям высших должностных лиц и прогнозам близких к ним аналитических структур, российско-китайская торговля в 2013-м почти не выросла, а экспорт в КНР наших товаров (в основном энергоносителей) даже упал. При этом Китай и сейчас крупнейший торговый партнер России, а зависимость российского рынка от китайского импорта (он составляет 15% всех импортных поставок к нам) уже и теперь очень велика. Поэтому планы радикально увеличить эту торговлю подразумевают огромные и дорогостоящие усилия российской стороны для наращивания нефтегазового и другого сырьевого экспорта в Китай, чтобы догнать и уравновесить гигантский и, как надеются в Кремле, все возрастающий китайский импорт. Результатом (в случае счастливого воплощения в жизнь этих намерений) станет критическая зависимость российской экономики и российского бюджета от китайских закупок, а российского рынка – от китайских поставок. Причем зависимость заведомо односторонняя. В 2013-м на торговлю с Россией пришлись всего 2,2% китайского товарооборота (который достиг $3,98 трлн). Для сравнения: товарооборот Китая и США составил полтриллиона, с Японией – треть триллиона, а с Кореей – четверть триллиона (т.е. почти втрое больше сегодняшнего российско-китайского товарооборота). Не очевидно, что даже поставив себя в полную внешнеторговую зависимость от Китая, наша страна сможет занять место хотя бы в первой тройке хозяйственных партнеров дальневосточной сверхдержавы. Китай уже привыкли называть сверхдержавой, но к этому слову обычно еще добавляют "экономическая". Можно только изумляться тому мастерству, с которым государство, приписывающее себе череду военных побед над Японией, Америкой, Индией и Советским Союзом и уже десяток лет уверенно удерживающее второе место в мире по военным расходам, убеждает мир, будто ничто, кроме проблем хозяйственного развития, его всерьез не волнует. В том числе и отсюда происходит то детское простодушие, с которым большинство россиян сообщает, что Пекин, мол, "менее влиятелен", чем Москва. Если мерить влиятельность частотой напоминаний о себе, то конечно. Точно таким же порядком можно сказать, что в Южной Америке самая влиятельная держава вовсе не могучая двухсотмиллионная Бразилия, а революционная Венесуэла, которая всемеро меньше по населению и размерам экономики, но зато голосисто обличает Соединенные Штаты. Что же до китайской военной мощи, то о ней можно только две вещи сказать с полной уверенностью: что она очень велика и быстро растет. Реальные китайские военные расходы оцениваются лишь приблизительно, а масштабы технологического обновления угадываются только по фрагментам, которые попадают в поле зрения экспертов. Так или иначе, но, по оценкам стокгольмского аналитического центра SIPRI, суммарные (а не только формальные) военные траты Китая поднялись в 2013-м до $188 млрд, а оцененные таким же порядком российские не достигли $100 млрд. В 2008-м соотношение было чуть более выгодным для России — $107 млрд у них и $68 млрд у нас. Причем наша страна сейчас расходует на эти цели уже 4,5% номинального ВВП и, ввиду стагнации экономики, может наращивать такие траты, лишь увеличивая их долю. А в Китае просто поддерживают военные расходы на уровне 2% ВВП, и они растут вместе с экономикой. У нас военные траты почти на пределе и все равно почти вдвое меньше китайских. А в Китае их могут увеличить в разы буквально за год–два. Стоит только захотеть. Почти открыто провозглашаемый нынче принцип Кремля стар как мир: "Сильному можно то, чего нельзя слабому". Принцип как принцип. Но идти с ним к тому, кто явно и гораздо сильнее, да еще и воображать, что он почему-то поведет себя не так, как ты? И надеяться на равное партнерство там, где понятия "брат" нет вовсе, а есть только понятия "старший брат" и "младший брат"? Великий сосед с улыбкой ждет гостей.
Сергей Шелин
