Мое юношеское стихотворение. Некоторые его детали взяты из жизни
Диссиденты.
Мама крошит капусту -
Будет салат.
Скоро гости. Расскажут про Ленинград.
Мальчик плохо поймет, отчего всем так грустно,
Но повторяющиеся слова: Россия, Свобода -
Волнуют. Будут многие годы
Они для него взамен небосвода.
Прикончили простые бутерброды.
Беседа стала как-то веселей,
И, сердцу в такт, развеялась погода,
Пошли гулять - парнишка - до дверей.
Вернулись напряженно грозовые,
На пишущей машинке застучали,
И повторяли, “что когда другие...”,
И над плечами облака печали...
Утихло к полночи. Парнишка смог уснуть.
А вслед за ним уснули остальные.
Все мальчику какой-то снился путь,
Какие-то стальные мостовые.
Как зеркала. Стальные истуканы.
Подходят ближе. И по волосам.
Как холодно. И слышно, как стаканы
Дрожат. И как дрожит он сам.
Проснулся от настырного звонка.
Наверное, понятно почти всем,
Что те звонили до тех пор, пока
Им не открыли. Их входило семь.
Был протокол по форме. И пальто.
На вешалке всем не хватало места.
Я говорю опять что-то не то,
Но я стараюсь, чтоб все было честно.
На стол ложились книги и бумаги.
Упаковали. “Библию за что?”
Не сразу, папа: “Властью над умами
Наделена.” Те семь опять в пальто.
Отца не видя с майских, сын впитал
За месяц столько, столько взрослых слов:
“Командировка”, “арестант”, “Урал”
И “самиздат”, “Гулаг” и “фарс шутов!”.
Суд. Мать. Отец. “Крепись...” и “Будь здоров...”
........................................
Собрались все. Все дышат в душной кухне.
Как трудно и как стыдно провожать.
Она курила. Папироска тухла.
Ломалась спичка. Снова зажигать.
“Присядем. Где билет мой. Уезжать.”
Аэропорт. Прощание. Полет.
И каждый миг встречи приближает,
И нервный взгляд так нервно небо пьет
И ничего вокруг не выделяет.
