Самые первые впечатления от сегодняшнего заседания Совета.
Первое впечатление от самого взаимодействия: присутствовали и Президент, и председатель Совета, и омбудсман Лукин, и, соответственно, члены Совета. От общего настроя впечатление скорее конструктивное и позитивное. У меня вдруг появилось ощущение, что власть хочет иметь канал обратной связи, который поможет понимать, что на самом деле происходит в стране, не зажимать этот канал, оставить его в качестве достаточно независимого и говорящего не очень приятные вещи.
Второе ощущение, что целый ряд людей (ведь сейчас Совет расширен невероятно) абсолютно не понимают, куда они попали. У них, похоже, ощущение, что они попали на партсобрание проправительственной партии, а не в Совет по правам человека. Они настолько не понимают, что такое права человека, что наша цель не петь дифирамбы власти, а говорить власти о сложных вещах. Дифирамбы и так много кто поет. Мне показалось, что у многих новых членов Совета такого представления нет. Словом, от представителей власти у меня осталось более позитивное впечатление, чем от некоторых членов Совета.
Такое ощущение у меня создалось еще и потому, что Президент несколько раз сказал, что он готов еще раз серьезно поговорить о законе по защите чувств верующих. По закону об иностранных агентах обещаний пересмотреть не было. Насколько я помню, фраза была следующая: "Если вы считаете, что это нужно, давайте соберемся и еще раз устроим откровенный разговор". Но в принципе, на мой взгляд, это демонстрация открытой позиции и готовности разговаривать. Это не было обещанием пересмотреть,
По поводу двух законов фразы были следующие: "Я готов еще раз подумать насчет закона о госизмене" (там шла речь, что действительно нужно изменить формулировки). Второе - шла речь еще не о законе, а законопроекте об оскорблении чувств верующих. Путин сказал: "Да, я согласен, давайте не торопиться, тут нужно еще поговорить". То есть по поводу этих двух законов была фраза о том, что тут нужен серьезный разговор. Что касается закона об иностранных агентах, то тут не было обещаний пересматривать, а было скорее предложение некоего разговора.
Хочу отметить, что у Президента на заседании Совета не было какой-то программной речи, он скорее отвечал на реплики. Он не вбрасывал какие-то тезисы, а отвечал на те выступления, которые были подготовлены заранее, на свободные реплики членов Совета. Выступления "старых" членов Совета модерировал Федотов, а реплики новых модерировал Президент.
Поднимался на заседании Совета и вопрос о последних законодательных инициативах. Журналисты-члены Совета очень разумно поставили вопрос о том, что эти инициативы очень ухудшили ситуацию со свободой слова.
Говорилось, конечно о киберпреступлениях, порнографии в интернете как о некоей запретительной составляющей, но тут же говорилось о злоупотреблении этим законодательством. Правда, конкретного выступления о нынешней проблеме злоупотребления законодательством со свободой слова, в том числе, со свободой выражения мнения в интернете, к сожалению, не было. Но я считаю, что оно было абсолютно необходимо: несколько членов Совета могли бы подготовить такой доклад, может с участием журналистского или медиасообщества.
У меня была возможность для трехминутной реплики, я говорил о двух вещах.
Во-первых, о верховенстве права, о том, что последние законодательные инициативы во многом противоречат общемировым стандартам в сфере прав человека. Необходимо все ж парламенту напомнить, что у нас не диктатура закона, а верховенство права, и что это разные вещи.
Второе, я отметил, что нельзя, чтобы политической деятельностью объявлялась работа этого Совета, защита прав человека и развитие гражданского общества. Это вообще должно быть выделено из понятия "политическая деятельность", это деятельность общегражданская, касающаяся не только граждан России, но всего мирового сообщества. Давайте под политической деятельностью понимать борьбу за власть и близкую к ней в политической сфере.
Пожалуй, самой интересной была реакция. В смысле - никакой. Почти на все предложения была реакция либо "Да", либо жесткое возражение. А тут господин Президент просто покивал головой, ни "да", ни "нет", никаких возражений моя речь не вызвала.
Теперь о дальнейшей работе. Президентский Совет - это экспертный орган. Это значит, что члены Совета в индивидуальном порядке, с другими членами Совета могут собираться в любом качестве, в любом составе и высказывать свои экспертные мнения разным органам власти, подчеркиваю, разным, не только Президенту.
Есть несколько направлений, которые меня касаются, и в которых я прямо или косвенно буду работать.
Первая, которая была в Совете не слишком распространена, но я пошел именно по этой номинации - Права человека в постсоветском пространстве, а если шире - в регионе ОБСЕ. То есть, формирование отношения и гражданского общества, и гражданского общества вместе с властью к ситуации с правами человека в окрестных странах. Меня более всего интересует Беларусь: я ж являюсь главой международной наблюдательной миссии в Беларуси. И хотя я являюсь невъездным в эту страну, включение меня в Совет можно расценивать как косвенную поддержку этой работы.
Второй очень интересной и важной для меня темой, которую я буду поддерживать, является гражданский контроль за правоохранительными органами, в частности за полицией, за местами лишения свободы. Это не только ОНК, это шире.
Это безусловно спектр фундаментальных прав и свобод. И в том числе, разумеется, свобода выражения мнений, свобода собраний и ассоциаций.Самые первые впечатления от сегодняшнего заседания Совета.
Первое впечатление от самого взаимодействия: присутствовали и Президент, и председатель Совета, и омбудсман Лукин, и, соответственно, члены Совета. От общего настроя впечатление скорее конструктивное и позитивное. У меня вдруг появилось ощущение, что власть хочет иметь канал обратной связи, который поможет понимать, что на самом деле происходит в стране, не зажимать этот канал, оставить его в качестве достаточно независимого и говорящего не очень приятные вещи.
Второе ощущение, что целый ряд людей (ведь сейчас Совет расширен невероятно) абсолютно не понимают, куда они попали. У них, похоже, ощущение, что они попали на партсобрание проправительственной партии, а не в Совет по правам человека. Они настолько не понимают, что такое права человека, что наша цель не петь дифирамбы власти, а говорить власти о сложных вещах. Дифирамбы и так много кто поет. Мне показалось, что у многих новых членов Совета такого представления нет. Словом, от представителей власти у меня осталось более позитивное впечатление, чем от некоторых членов Совета.
Такое ощущение у меня создалось еще и потому, что Президент несколько раз сказал, что он готов еще раз серьезно поговорить о законе по защите чувств верующих. По закону об иностранных агентах обещаний пересмотреть не было. Насколько я помню, фраза была следующая: "Если вы считаете, что это нужно, давайте соберемся и еще раз устроим откровенный разговор". Но в принципе, на мой взгляд, это демонстрация открытой позиции и готовности разговаривать. Это не было обещанием пересмотреть,
По поводу двух законов фразы были следующие: "Я готов еще раз подумать насчет закона о госизмене" (там шла речь, что действительно нужно изменить формулировки). Второе - шла речь еще не о законе, а законопроекте об оскорблении чувств верующих. Путин сказал: "Да, я согласен, давайте не торопиться, тут нужно еще поговорить". То есть по поводу этих двух законов была фраза о том, что тут нужен серьезный разговор. Что касается закона об иностранных агентах, то тут не было обещаний пересматривать, а было скорее предложение некоего разговора.
Хочу отметить, что у Президента на заседании Совета не было какой-то программной речи, он скорее отвечал на реплики. Он не вбрасывал какие-то тезисы, а отвечал на те выступления, которые были подготовлены заранее, на свободные реплики членов Совета. Выступления "старых" членов Совета модерировал Федотов, а реплики новых модерировал Президент.
Поднимался на заседании Совета и вопрос о последних законодательных инициативах. Журналисты-члены Совета очень разумно поставили вопрос о том, что эти инициативы очень ухудшили ситуацию со свободой слова.
Говорилось, конечно о киберпреступлениях, порнографии в интернете как о некоей запретительной составляющей, но тут же говорилось о злоупотреблении этим законодательством. Правда, конкретного выступления о нынешней проблеме злоупотребления законодательством со свободой слова, в том числе, со свободой выражения мнения в интернете, к сожалению, не было. Но я считаю, что оно было абсолютно необходимо: несколько членов Совета могли бы подготовить такой доклад, может с участием журналистского или медиасообщества.
У меня была возможность для трехминутной реплики, я говорил о двух вещах.
Во-первых, о верховенстве права, о том, что последние законодательные инициативы во многом противоречат общемировым стандартам в сфере прав человека. Необходимо все ж парламенту напомнить, что у нас не диктатура закона, а верховенство права, и что это разные вещи.
Второе, я отметил, что нельзя, чтобы политической деятельностью объявлялась работа этого Совета, защита прав человека и развитие гражданского общества. Это вообще должно быть выделено из понятия "политическая деятельность", это деятельность общегражданская, касающаяся не только граждан России, но всего мирового сообщества. Давайте под политической деятельностью понимать борьбу за власть и близкую к ней в политической сфере.
Пожалуй, самой интересной была реакция. В смысле - никакой. Почти на все предложения была реакция либо "Да", либо жесткое возражение. А тут господин Президент просто покивал головой, ни "да", ни "нет", никаких возражений моя речь не вызвала.
Теперь о дальнейшей работе. Президентский Совет - это экспертный орган. Это значит, что члены Совета в индивидуальном порядке, с другими членами Совета могут собираться в любом качестве, в любом составе и высказывать свои экспертные мнения разным органам власти, подчеркиваю, разным, не только Президенту.
Есть несколько направлений, которые меня касаются, и в которых я прямо или косвенно буду работать.
Первая, которая была в Совете не слишком распространена, но я пошел именно по этой номинации - Права человека в постсоветском пространстве, а если шире - в регионе ОБСЕ. То есть, формирование отношения и гражданского общества, и гражданского общества вместе с властью к ситуации с правами человека в окрестных странах. Меня более всего интересует Белорусия: я ж являюсь главой международной наблюдательной миссии в Белоруссии. И хотя я являюсь невъездным в эту страну, включение меня в Совет можно расценивать как косвенную поддержку этой работы.
Второй очень интересной и важной для меня темой, которую я буду поддерживать, является гражданский контроль за правоохранительными органами, в частности за полицией, за местами лишения свободы. Это не только ОНК, это шире.
Это безусловно спектр фундаментальных прав и свобод. И в том числе, разумеется, свобода выражения мнений, свобода собраний и ассоциаций.
Комментарии (5)
Мы решили временно отключить возможность комментариев на нашем сайте.
Путин кивнет, согласится, возразит,промолчит, но поступит в любом случае по своему.
Сколько можно быть наивными и доверчивыми? Как можно верить в то, что он сначала одобрит, а потом изменит? Зачем было принимать? Зачем представать таким поверхностным в своих решениях? Правда здесь - МОСКВА, 13 ноя - РАПСИ. Закон, ужесточающий наказание за разглашение гостайны и вводящий уголовную ответственность за незаконное получение секретных сведений, будет опубликован в среду в "Российской газете", сообщает пресс-служба издания. Остальное только игра.
"Я готов еще раз подумать насчет закона о госизмене" сказал Путин членам Совета сразу после подписания этого закона
да разве может фээсбешная крыса пересмотреть свое мнение о том что правозащитники получающие иностранные гранты это иностранные агенты влияния .
СПЧ как и Общественная палатка нужны Путину для имитации диалога власти с гражданским обществом.
Люди, которые это понимают, давно из них вышли.
СПЧ был расширен, чтобы наполнить его ярыми запутинцами, которые будут от имени гражданского общества РФ клеймить нарушителей прав человека в США и Европе, а также бороться за права зверски избиваемых ОМОНовцев.