С Pussy Riot всё очень сложно. Так же сложно, как с Михаилом Ходорковским в своё время. Символическое место Pussy Riot оказалось столь же значимым и неоднозначным в современной России, как и символическое место Ходорковского. Превращённые столичной либеральной публикой в кумиров, участницы «панк-группы», как и опальный олигарх, стали для «широких масс российского населения» символом российского свободолюбия и сопротивления путинскому режиму. Но, как и в случае с Ходорковским, символ этот оказался даже не бесполезным, а вредным для продвижения Свободы и Демократии в России. Михаил Ходорковский и Pussy Riot - символы с обратным эффектом. Кумиры, разоблачающие и свою паству, и её символ веры. С той лишь разницей, что Ходорковский, по всей видимости, не виноват в том, что играет такую роль. Чего не скажешь о Pussy Riot.
Судьба Свободы в России в значительной степени зависит от того, удастся ли «социальному агенту российской модернизации»1 («среднему классу», «креативному классу», «новой интеллигенции», «информационной буржуазии» - кличек у агента много) заразить свободомыслием-свободолюбием критически значимую часть российского населения. «Выбор свободы» не предопределён в России, как и в любом другом месте, а там, где он уже сделан, то явно не навеки. «Несогласным», «декабристам» и им подобным ничего не изменить в стране, не заручившись поддержкой значительной части российского большинства, как это было в феврале 1917 года и в августе 1991 года. И ни за что не сохранить «завоевания свободы», не сохранив к себе уважения всё той же «значительной части российского большинства». В 1917 году столичная либерально-демократическая публика саморазоблачилась за несколько месяцев, в 90-х годах - за несколько лет (уже прогресс).
То, что российскому (путинскому) большинству в ближайшие месяцы-годы придётся политически пересамоопределяться и искать новую политическую опору – это очевидно. Но совершенно не очевидно, какой именно выбор сделает российское большинство в процессе развала или после того, как путинский режим сойдёт на нет.
Сегодня в стране формируются два национальных мегапроекта. Один национальный мегапроект символически был заявлен в декабре 2010 года молодыми людьми, вышедшими на Манежную площадь протестовать против засилья кавказцев в Отечестве. Другой национальный мегапроект символически был заявлен в декабре 2011 года молодыми людьми, вышедшими на Болотную площадь протестовать против засилья «жуликов и воров» в Отечестве. «Традиционалистский проект» и «модернизационный проект»; «гопники» и «декабристы»; футбольные фанаты и «креативный класс»; «тёмное гражданское общество» и «светлое гражданское общество» (уж извините)2. «Хозяевами» того и другого проекта являются относительно небольшие группы населения («средний класс», но пока политически вялый и, в значительной степени, по-российски огосударствлённый и «новые аутсайдеры», разгосударствлённые поневоле, но, возможно, пассионарные), но в современной России только эти группы обладают хоть каким-то мобилизационным потенциалом.
По аналогии может показаться, что был заявлен и третий «мегапроект» в лице сторонников Владимира Путина, вышедших на Поклонную гору 4 февраля 2012 года. Но это не так. Политтехнологические ухищрения Кремля, опирающиеся на лояльность подкупаемого социальными раздачами населения, к политико-цивилизационному самоопределению страны не имеют никакого отношения.
Оба «национальных проекта» сегодня чужие для российского (путинского) большинства. Но именно они останутся на политической поверхности после обрушения переходного ельцинско-путинского режима. И выбор российскому большинству в очередной раз придётся делать именно между этими «проектами». И выбор неочевиден. Несмотря на то, что один «проект», казалось бы, «тёмный», а другой, казалось бы, «светлый», в реальности «тёмное» и «светлое», «добро» и «зло» так будут перемешаны в каждом «проекте», что сам черт ногу сломит - придётся включать Веру и Интересы.
В силу внешних и внутренних обстоятельств, в которых оказалась современная Россия, ни один из этих проектов не может гарантировать российскому большинству благополучия и процветания. Во всяком случае, благополучие придётся обменивать на нечто весьма серьёзное: будь то отторгнутые территории или подвергнутые дискриминации большие группы людей или что-то ещё подобное.
Совершенно очевидно, что ни Михаил Ходорковский в своё время, ни Pussy Riot сегодня не продвигают Свободу и антипутинизм («модернизационный мегапроект») среди «простых», «нормальных» россиян, а, наоборот, отталкивают от них - только углубляют и расширяют пропасть между «народом» и «протестующим классом». И нефтяной магнат, и богемные активистки бесконечно чужеродны и несимпатичны российскому «социальному большинству». Поддерживая таких, как они, и выталкивая на олимп общественного внимания, «протестующая Москва» из года в год демонстрирует удивительную способность выбирать не тех кумиров, и это при том большом выборе, который сегодня существует.
И что вообще за мазохистская привычка такая, неумирающий диссидентский рефлекс - объединяться исключительно вокруг жертв, а не вокруг героев и победителей? И сколько можно профессиональной антипутинской оппозиции в своём кумиростроительстве постоянно оказываться орудием чужого пиара, при полной неспособности реализовывать собственные лидерские проекты?
Целое поколение уходит сегодня с российской либерально-демократической сцены (Каспаров, Немцов, Рыжков и другие), так и не дав стране лидеров, вызывающих доверие и симпатичных, по крайней мере, для образованной части общества. Именно симпатичных и именно вызывающих доверие. Им на смену уже приходит новое поколение «протестующих демократов», но и они, похоже, уже занесли ногу над теми же граблями. Такое ощущение, что они просто подсознательно и необоримо нацелены нравиться, прежде всего, мировым СМИ, евросоюзным бюрократам и вымирающим западным либеральным интеллектуалам, поклонникам «конца истории». Речь не о глупых подкупах, а о необоримом ментальном притяжении. Но для победы-то нравиться им надо совсем в другую сторону – в сторону уже более-менее значительных, но диковатых среднеклассных слоёв Омска, Томска, Сыктывкара и далее везде, по дороге прихватывая неразложившихся бюджетников, молодых чиновников, новых военных. И «нравиться» - это не промчаться по провинции автопробегом, наговаривая мантры о Путине, репрессиях и партиях-выборах. «Нравиться» - это значит выработать правильный для образованной провинциальной публики нарратив (большая проблема), правильную судьбу и правильный облик. И уже с ними хоть в телеке сиди, хоть в интернете, хоть на митингах выступай.
Берите пример с Сергея Удальцова – идеальный образ для современного российского левого лидера. А с правой, либерально-демократической стороны, самые известные сегодня (реально широко известные - до посёлков и деревень) - это Михаил Ходорковский, Алексей Навальный, Ксения Собчак и Pussy Riot. Кто выиграет на судьбоносных выборах (или в битвах) через несколько лет: такие как Удальцов или такие как Навальный с Собчак? Ясно же, что в сегодняшней России «традиционалистский мегапроект» (не важно какую форму он примет: ультра-правую или ультра-левую) пока явно жизнеспособнее «модернизационного мегапроекта».
Очевидно, что Алексей Навальный, Ксения Собчак и Pussy Riot навязали себя антипутинской оппозиции, а не стали естественным продуктом её жизнедеятельности. Да и бог с ним, но проблема в том, что именно они в широком общественном мнении стали лицом «московского сопротивления режиму», именно они (даже не Сергей Удальцов и уж тем более не отец и сын Гудковы и прочие) формируют сегодня имидж антипутинского протеста в глазах российской провинции. Социальный состав «декабристов» достаточно разнообразен и вполне себе «разночинский», а народное представление о московском протесте формируют элитарно-гламурно-буржуазные Навальный с Собчак и отмороженные Pussy Riot, естественно, с помощью федеральных телеканалов и своих сетевых фан-клубов.
Конечно, по способности привлекать и капитализировать общественное внимание «естественные лидеры» оппозиции не могут, и не должны конкурировать с профессиональными шоуменами и провокаторами, но дистанцироваться от них надо учиться, хотя от этих дистанцироваться, похоже, уже не получится, «коготок увяз»…
Я не настаиваю на том, что Алексей Навальный, Ксения Собчак, участницы Pussy Riot и тому подобные деятели столичного сопротивления как-то особенно плохи (хотя Pussy Riot из-за своего зашкаливающего легкомыслия и пещерного эгоизма всё-таки реально плохие люди), я настаиваю лишь на том, что они непригодны для продвижения «свободы и демократии» в «широких народных массах» (а продвигать надо, и ещё как). Но «телевизор», с подачи Кремля и столичной либеральной публики, «назначил» полпредами свободы и демократии в народе» именно этих, самых чужих для российского большинства представителей оппозиции. А столичная либеральная публика своей неуёмной ажитацией вокруг Pussy Riot продолжает этому подыгрывать.
***
Мало назвать участниц Pussy Riot «девками», «дурами» и «хулиганками, недостойными сочувствия», важно ещё и понимать, что они такие же дискредитаторы российской Свободы, как и третируемый ими Владимир Путин. При этом, приговор, вынесенный Pussy Riot, безусловно, неправосуден и несправедлив, но, несмотря на это, нет во мне сочувствия к панк-моделям, мне их не жалко. Провокаторы, дискредитировавшие гражданский протест в глазах российского населения, должны быть наказаны, но только не государственным судом, а общественным. Нужно добиваться отмены приговора не только потому, что путинскому низменному суду нужно сопротивляться всегда и везде, но и для того, чтобы подвергнуть участниц Pussy Riot гражданскому остракизму.
Два года лишения свободы за хамскую провокационную выходку – это неправильно. Самодовольное хамство без вреда жизни, здоровью и правам граждан не должно подлежать уголовному наказанию – для этого есть штрафы и общественное осуждение. Вмешательство же уголовного суда в общественный спор по поводу моральной оценки сомнительного поступка само по себе аморально.
***
Своим бесшабашно-безответственным выбором места и формы своей арт-акции Pussy Riot породили целую череду экстремальных последствий. Несколькими минутами политических глоссолалий в экстремально не подходящем месте они умудрились дискредитировать в глазах широкой российской общественности феминизм, антиклерикализм, современное искусство и гражданский протест. Мода на «политику» в российских нео-богемных кругах сделала арт-моделей3 из Pussy Riot политическими провокаторами. Последующая неадекватность реакции властей не смягчила вред от их акции, а лишь создала дополнительный сюжет с негативным эффектом уже для властей и РПЦ. Провокаторы притягивают провокаторов.
Вообще очень странная акция: все её участники одновременно выступают в роли как проигравших, так и победителей; как жертв, так и мучителей; каждый и пострадал, и приобрёл. Бытовой постмодерн какой-то. При этом не произошло и «взаимозачёта» ущербов и приобретений. Реальное надругательство над храмом так и не оправдало в глазах широкой публики надругательства над правом, которое совершили в сговоре путинский режим и Российская православная церковь. А безжалостная репрессия властей в отношении Pussy Riot не смягчила последствий от ущерба, нанесённого ими протестному движению, но это уже моё мнение.
Да, иерархи РПЦ как специфическая в России чиновничья каста, духовно обслуживающая прихоти правящего режима – зрелище малоприятное.
Да, трудно себе представить художественно более безвкусный и социально более вульгарный религиозный объект, чем Храм Христа Спасителя в Москве.
Но такое отношение к православным начальникам и Храму Христа Спасителя свойственно очень небольшой, просто крохотной, части российского населения. Такое отношение ещё само нуждается в продвижении: ни РПЦ-шные клерикалы, ни их ритуальный оплот ещё не разоблачены в «простолюдинной России». А аляповатый новодельный храм с бюрократическими и корпоративными празднествами внутри, возможно, никогда и не будет разоблачён в глазах большинства, поскольку уж очень это тонкое дело: неприятие вульгарного и дисгармоничного в церковном исполнении.
Для подавляющего большинства жителей страны, включая средний класс, верующих и неверующих, церковные иерархи – это просто важные авторитетные бородатые мужчины в золочёных одеждах на торжественных богослужениях, а Храм Христа Спасителя – просто главный российский православный храм. А любой храм в России, хоть православный, хоть мусульманский, хоть ты верующий, хоть нет – это по-прежнему место сакральное, требующее особенного пиетета и уважения. Для большинства дело даже не в святынях, а в глубоко укоренённых общественных приличиях: в любых храмах говорят тихо, не сквернословят, руками не машут, о политике и сексе не говорят, и так далее.
Поэтому радикальная арт-акции «в пользу Свободы, антиклерикализма, антипутинизма и феминизма» в Храме Христа Спасителя по определению не могла вызвать позитивного отклика хоть у сколько-нибудь значимой части населения. В исполнении этих людей, в этой манере и в этом месте «свобода, антиклерикализм, антипутинизм и феминизм» не имели никаких шансов на продвижение, никаких перспектив для завоевания новых сторонников. Более того, любому политически мотивированному человеку было бы очевидно, что реакция будет обратной, враждебной, даже со стороны антиклерикалов и антипутинистов (про феминистов и феминисток – не знаю, там всё сложно; иногда кажется, что они живут в мире, где все, кроме соратников – враги, ни достойные ни внимания, ни сочувствия). Тогда зачем проводить даже не бесполезную, а вредную политическую акцию? А затем, что никаких по настоящему политических, гражданских и тому подобных мотивов у Pussy Riot просто не было. Была стилизация мотивов. Сущностно никакая политика не имеет к арт-моделям из Pussy Riot никакого отношения. Поэтому с такой невинной лёгкостью они и нанесли столько одновременного политического ущерба противоборствующим сторонам.
Участницы Pussy Riot, конечно, не думали и, тем более, не рассчитывали на лишение свободы. Весь их опыт говорил об обратном. Они проводили подобные акции в метро, на крышах троллейбусов, на крыше здания напротив спецприёмника, на Лобном месте на Красной площади – и везде всё обходилось. Даже спев на Лобном месте под стенами Кремля о том, что «Путин зассал», они получили всего лишь по 500 рублей штрафа. Будь они действительно «политическими», они бы сообразили, чем отличается туристический объект «Лобное место», расположенный на официозно-туристическом объекте «Красная площадь», от Храма Христа Спасителя, и не стали бы подставлять соратников по антипутинизму и антиклерикализму, если бы действительно считали их соратниками.
***
Ничто так не способствует маргинализации и дискредитации «декабристского движения» в глазах «простолюдинной России» и ничто так не отталкивает от него «широкие массы населения», как хипстерское вырождение «декабризма» в «окупай Абай», «панк-молебны», потешное партстроительство и тому подобные досуговые и арт-практики «добровольных маргиналов», зацикленных на самопрезентации.
«Декабристский протест» «московских умников», хоть и с настороженностью и опаской, но вызывал уважение у большей части российского населения, даже у противников «зажравшихся москвичей». Впервые столичные борцы с режимом предстали перед страной не привычной горсткой интеллигентов-отщепенцев, а многотысячной народной толпой, хоть и по-интеллигентски, но разбитной, «по-пролетарски» организованной, с охальными шутками-прибаутками. Российское большинство впервые увидело «силу и правду» в антипутинцах и стало прислушиваться-приглядываться.
Когда протест естественным образом стал гаснуть – это стало проблемой только для протестных функционеров и их общественных карьер. Все прочие, включая отцов режима, чувствовали, а многие и понимали, что затихание протеста - это его естественная фаза, а не слабость. Протест плавно сходил на нет, сохраняя очевидную, хоть и отложенную для режима угрозу. Гигантский «совокупный Шварценеггер» сказал, что «он ещё вернётся».
Но тут началась суета оставшихся без дел протестных функционеров и падальщиков, привыкших кормиться модой на «политическое». Сегодня усилиями Pussy Riot и им подобных декабристский протест консервируется до лучших времён в атмосфере вырождения и фарса. Трудно сказать, насколько успешной будет такая консервация и не будет ли «креативный протест» дурно пахнуть после расконсервации через несколько месяцев или лет.
Я уже не говорю о противном осадке в душах сотен достойных людей - заложников Pussy Riot, которые, защищая Свободу, вынуждены были защищать этих провокаторш и пачкать о них свою репутацию, подписывая всевозможные письма и обращения.
Люди, думающие, что арт-политика, символический протест и богемная фронда режиму – это столбовая дорога российской политики, глубоко ошибаются - это субкультурный паллиатив, привлекающий общественное внимание так же, как криминальная и светская хроника, но не имеющий никакого реального макрополитического значения, разве что кроме отвлекающего. «Окупай Абай» и Pussy Riot – это фальсификация «политического». Если события декабря-марта - это сам гражданский протест, то «окупай Абай» и Pussy Riot - это уже не протест, а демонстрация протеста, представление протеста, стилизация протеста. Субкультурные явления, связанные с досуговой и творческой самореализацией очередного «потерянного поколения», не могут заложить основу российского будущего.
По той же причине параллельные им феномены и сообщества в Америке и Европе не спасут Запад от тотального кризиса традиционных демократических институтов и от очередного переселения народов. Время малых изящных политических форм, игриво щекочущих нервные окончания демобилизованного и обрюзгшего гражданского общества, на Западе заканчивается. Снова подкрадывается время очумелых толп, а с ними и людей и организаций, способных их успокаивать, занимать делом и вести в правильном направлении.
***
Мало кто так навредил продвижению «современного искусства» в России как Pussy Riot, разве что ещё Марат Гельман.
Марат Гельман, с его неуёмным бюрократическим имплантированием в российскую провинцию локальных мегаполисных творческих практик, низвёл изначально вольное, безграничное и демократичное «современное искусство» до уровня государственного авторитарного проекта по монопольному продвижению в нескольких регионах продукции нескольких арт-сообществ.
Благодаря усилиям Pussy Riot, «современное искусство» в глазах российского обывателя надолго связалось с оголтелым публичным хамством, с самодовольным и демонстративным арт-хулиганством. Конечно, у нас и раньше находились «грязные художники»4, с жаром разоблачавшие своим творчеством ни в чём не виноватое «современное искусство», но их акции, несмотря на ажиотаж в СМИ, значимым событием становились лишь в компактных резервациях либерально и фундаменталистски настроенных и воюющих друг с другом высокообразованных граждан. С выходкой же Pussy Riot ситуация кардинально изменилась. Именно Храм Христа Спасителя, по «грамотному» расчёту арт-активисток, стал тем ключом, который раскрыл для подобного отношения к «современному искусству» всё российское общество.
***
Ума не приложу, как акциями феминистской Pussy Riot или той же украинской «Femen» можно сбить сексистскую спесь с большинства постсоветских мужчин, будь они хоть славянами, хоть тюрками, хоть финно-уграми, хоть семито-хамитами. Я не понимаю, как с помощью костюмированных манипуляций с женскими телами можно разбить стеклянный потолок, в который в России упирается практически любая умная самостоятельная женщина, делающая карьеру в бизнесе, политике или администрировании. Я не понимаю, как с помощью девических злобных хепенингов в стиле «панк» убедить миллионы российских мужчин не избивать своих жён и любовниц. И как убедить миллионы избиваемых жён и любовниц, что терпеть побои хуже, чем терпеть одиночество. Я понимаю, как с помощью таких арт-акций стать звёздами феминистской секты и авторитетными персонажами политического шоу-бизнеса, но я не понимаю, как такими акциями можно подпилить сваи сексизма в родном Отечестве.
***
Для меня и мне подобным польза от выходки Pussy Riot столь же очевидна, как и вред. Но пользы меньше. Но она есть.
Pussy Riot и путинский режим обменялись неадекватностью. На не адекватную самой себе арт-акцию режим ответил неадекватной реакцией и в очередной раз саморазоблачился, поскольку богема есть богема, а режим - всё-таки режим. То, что под «каток» нечаянно попали «бедные девочки», оказавшиеся ещё и матерями – безусловно, усугубило и внутреннюю, и внешнюю ситуацию вокруг путинского режима, но недраматично для него, именно потому, что «под каток попали» хоть и «бедные девочки», но после хамской аморальной выходки. «Народ не поднялся», спускового крючка не получилось, хотя некоторые странные люди на это рассчитывали. В результате в «копилке путинского произвола» Human Rights Watch, Европарламента и прочих переживальщиков за судьбу России «монеток», конечно, добавилось, а российский обыватель в очередной раз убедился, что не всё в порядке в родной стране.
Однако, по-настоящему серьёзные последствия разворачивались на церковном поле. Никому за последние 20 лет не удавалось так поколебать заскорузлые устои Русской православной церкви как околоцерковным православным фундаменталистам, обрушившимся в неуёмной жажде «подвига во имя веры» на нечаянных охальниц из Pussy Riot (извините, но «кощуницы» для не привычного уха – до смешного странное слово). В результате вокруг церкви сплотилась не вся паства, а почти исключительно её кликушеская часть. Для большинства же нормальных верующих, не обременённых отношением к церкви как к последнему жизненному пристанищу, РПЦ оказалась в центре грязного скандала (неважно, по чьей вине), из которого так и не смогла достойно, несуетно выйти. На их глазах церковные иерархи и «православный актив», захваченные в заложники фундаменталистскими кликушами, вместо того, чтобы возвыситься над ситуацией, возвысили саму ситуацию и пустились во все тяжкие мирских страстишек и словоблудия.
Pussy Riot нечаянно поспособствовали общественной презентации и мировоззренческому оформлению раскола РПЦ на фундаменталистскую и обновленческую часть с казёнными иерархами посередине.
Я не верующий, но я не противник религий и церквей, так как понимаю, что на них есть вполне естественный и социально значимый спрос: кто-то должен утешать слабых и падших духом, утративших смысл жизни. Но мне кажется, что даже с этой своей функцией сегодняшняя РПЦ не справляется. Не справляется как общественный институт, зацикленный не на миссии, а на общественном и политическом статусе, конфессиональном доминировании, недвижимости и прочей гордыне. РПЦ не справляется со своей социальной миссией, вопреки усилиям многим замечательных священников, искренне и подвижнически делающих своё дело. Поэтому наметившийся раскол, хоть и рисковое, но явно оздоравливающее для церкви событие.
***
У нормальных людей в России большие проблемы – их пытаются вести по жизни очень странные группы людей:
- Владимир Путин, раб своей стремительно устаревающей миссии «спасителя Отечества», и его гвардия, паразитирующая на российских недрах и народных фобиях и отбирающая у страны будущее.
- Закомплексованные гопники обеих модификаций - безграмотные и высокообразованные – с очень странным представлением о главном в России, время от времени обнаруживающие себя то стражами русской идентичности, то борцами с педофилами и гомосексуалистами.
- Подвешенные над страной и истосковавшиеся по народному признанию апологеты «самой современной современности»: либеральные фантазёры и постмодерная богема, чья современность всякий раз оказывается парафразом западного мейнстрима 20-30-летней давности.
Страна соскучилась по «политической нормальности», по здравомыслию в борьбе за власть и народную любовь. Речь не о тотальной умеренности и бездеятельной компромиссности, а о серьёзности, укоренённости и ответственности любых политических инициатив, включая радикальные.
***
У российской либерально-демократической политики (я надеюсь, всё-таки модернизационной по сути), помимо прочего, есть две серьёзных «стилистических» проблемы: неспособность быть реально радикальной и реально современной.
Российским оппозиционным политикам, особенно либерально-демократического толка, очень не хватает солидного деятельного радикализма, что было так очевидно во время декабристских волнений. Неспособность политических акторов вырабатывать радикальные политические повестки, при этом серьёзные и практичные, очень ослабляет их позиции в преддверие общественных сдвигов (гениальный большевистский пример: «мир - народам, земля - крестьянам, фабрики – рабочим» - и радикальные утопии в грамотном исполнении бывают не только мобилизующими, но практичными). При этом российские право-лево-консервативные конкуренты либерально-демократических политиков всё более серьёзны, народны и укоренены в своём радикализме. На чьей стороне окажется будущая Правда, пока не ясно, но в серьёзной жёсткости политической позиции российские «силы Свободы и Модернизации» пока проигрывают «силам Традиции и Справедливости».
Более того, у нас почему-то считаются, что радикальными могут быть только политические акции, но никак не политические повестки и политические программы, хотя это правило работает исключительно в благополучно и размеренно существующих обществах, чего не скажешь о современной России. Да что там «радикальные политические повестки», у нас даже реальный акционистский радикализм паталогически легкомысленен, мелочен в целях и инфантилен – достаточно вспомнить «марши несогласных», «стратегию 31», «окупай Абай», арт-акции группы «Война» и Pussy Riot. Речь идёт не об оценке этих акционистских проектов их западными и российскими симпатизантами, а об их способности воздействовать на общество, об их мобилизационном потенциале. Другое дело, что в каком-то смысле организаторы и участники этих акций «не виноваты», поскольку иначе не могут, поскольку московская жизнь требует от них реакций, человеческий смысл которых мало понятен простолюдинной и провинциальной публике. Цивилизационный раскол России на «столицу» и «провинцию», на мегаполисную и малогородскую страну с социально мёртвой деревней – вызов, посерьёзнее тающей адекватности путинского режима.
Казалось бы, что может быть политически более современным в России, чем интернет-активность Алексея Навального, например, или уличная активность во время «окупай Абай»? Проблема лишь в том, что это заимствованная «современность», то есть самая примитивная и неэффективная с точки зрения политических последствий на заимствующей территории.
Российская коррупция, сакрализованная Алексеем Навальным, только окрепла как общественный институт. Усилиями Навального и «медведевского ответвления путинского режима» борьба с коррупцией в России превращена в занимательную и модную интернет-игру с использованием официальных государственных сайтов. Всё под контролем, крайние назначены, коррупция процветает.
О политически бесполезной (если не вредной), но острой «современности» «окупай Абай» я уже говорил.
Современность цивилизационно распадающейся Европы и современность чуть более свежей и ещё, слава богу, диковатой России – это две разных современности. Социальные, экономические и политические законы везде одинаковые, кто спорит, но работают они по-разному на разных социальных, экономических и политических почвах. Российская политическая современность ждёт не дождётся своего открытия.
В своё время таким открытием «российской современности» стал большевизм (это не апологетика – это факт), спустя многие годы таким же ультра-современным и сугубо российским открытием стало «советское диссидентство» и политическое переосмысление прав человека. Историки список продолжат.
Именно «суровый программный радикализм» и «своя, российская современность» являются условием укоренённости и перспективности сил Свободы и модернизации в России. Но в широком общественном мнении радикализм и современность этих сил сегодня представляют Pussy Riot.
***
Конечно, рассуждая о политических и социально-психологических последствиях выходки Pussy Riot, мы рассуждаем «всего лишь» о «роли субъективного фактора в истории», о «политическом дизайне», о «пузырях» и мифах. Ситуацию в России, в конечном счёте, как и везде, будут определять глобальные социальные и экономические «тектонические процессы». Но, как известно, герои, имиджи и легенды, в критический момент оказавшиеся на пике общественного внимания могут существенным образом ускорять или замедлять «социальную тектонику». Более того, от политического и духовно-идеологического дизайна глобальных общественных процессов в значительной степени зависит и их социальная цена.
1 Речь не только об экономической и технологической модернизации, но и, прежде всего, о модернизации социо-культурно-политической.
2. Об этих двух проектах, о «тёмном» и «светлом» гражданских обществах смотрите в заметке «Страна и режим между «гопниками» и «среднеклассниками»: http://www.pgpalata.ru/zametki#n95
3 Арт-модель – человек, предоставляющий своё тело для демонстрации тех или иных образов. В отличие от актёра, арт-модель демонстрирует образы не с помощью актёрского мастерства, искусства перевоплощения и тому подобного, а исключительно с помощью одежды и прочих материальных атрибутов стилизуемого образа или совершая характерные для этого образа движения или манипуляции с телом. Арт-модель является не исполнителем, а носителем образа. Причём, художественный смысл имеет не столько сам образ, сколько контекст, в котором арт-модель презентует его. Арт-модель потому и может обходиться без игры и перевоплощения (даже без лица, как в случае с Pussy Riot, но с обязательной идентификацией, хоть и отложенной во времени), рассчитывая при этом на арт-эффект, что основным художественным приемом является «подразумеваемый контекст». Самый простой и очевидный вариант арт-модельного творчества – боди-арт. Арт-модель, разрисованная под Жар-птицу, не играет Жар-птицу, а презентует её на своём теле, причём арт-эффект достигается не столько изображением Жар-птицы, сколько контекстом – голым телом. Pussy Riot – более продвинутый вариант арт-модельной самореализации. Pussy Riot ведь не «панк-группа» – они всего лишь презентуют публике образ панк-группы, точнее, они проводят арт-акции в образе панк-группы, добиваясь арт-эффекта различными модными политическими контекстами. На самом деле по факту всё ещё сложнее, но не в их головах (у актёров также – любой хороший актёр сложнее своей головы): образы и контексты в их арт-акциях переплетаются и взаимозаменяют друг друга, но это уже неинтересно. Главное, Pussy Riot – это именно арт-группа, и любое «политическое» в их творчестве - это всего лишь контекст для самовыражения или вспомогательный образ для творческой игры с другими контекстами. Именно поэтому политическое акторство Pussy Riot, хоть и возможно, но предельно ненадёжно и политически бесперспективно.
4. «Грязные художники» - это не плохие, а особые художники, которые самореализуются, создавая безобразные, омерзительные, гадкие образы. Их художественным средством часто выступают экскременты, внутренности, всевозможные человеческие и нечеловеческие уродства. Их любимый приём - разрушение, надругательство над чем-то, что считается красивым, прекрасным, бесконечно положительным, добропорядочным. Их творчество формируется в пафосе неприятия всяческого ханжества, обывательщины, консерватизма, мракобесия, иррациональных стереотипов. В них может быть и художественный талант, и серьёзная концептуальность. Например, представления о том, что катарсис (мимолётный, но эмоционально зашкаливающий «прорыв души» в «потустороннее счастье») может порождаться не только невероятно прекрасным, но и невероятно безобразным, или, что современное предназначение искусства - не возвышать человека прекрасным, а пробуждать его от духовного сна безобразным.
Игорь Аверкиев, эксперт Пермской гражданской палаты
Комментарии (3)
Мы решили временно отключить возможность комментариев на нашем сайте.
А вот ещё интересная тема http://www.wirtual.ru
«Приговор по делу Pussy Riot полностью соответствует законам ряда европейских государств», – пишет британская Daily Mail. Французские издания с ужасом представляют, что похожая акция могла пройти в одном из храмов Парижа. Forbes усматривает в шумихе вокруг судебного процесса попытку дискредитировать российские власти.
Такая неожиданная смена мнения может быть связана с акциями в поддержку Pussy Riot. В результате западная общественность смогла поставить себя на место российских властей и оценить уже не работу судебной системы, а сам перформанс панк-группы, пояснил президент Института национальной стратегии Михаил Ремизов:
«Сторонники Pussy Riot в Кельнском соборе провели демарш и получили обвинение, которое грозит трехлетним заключением. И это было хорошим поводом задуматься для западной общественности о том, каковы сопоставимые наказания, существующие в разных странах за подобные деяния. И посмотреть на эту ситуацию более-менее беспристрастно, вне контекста отношения западной общественности к «путинскому режиму» и, вообще, к «дикой России». Это не значит, что сам приговор, учитывая российскую правовую базу, безупречен. Но это можно больше отнести к изъянам российской правовой базы, чем к злонамеренности суда».
С другой стороны, скорость, с которой западные СМИ поменяли свое мнение, не может не настораживать, отметил генеральный директор Центра политической информации Алексей Мухин:
«Можно заподозрить западные СМИ в некотором цинизме. Потому что, судя по всему, деньги на кампанию в поддержку Pussy Riot просто кончились. Закончилась и сама кампания, и, соответственно, так сказать, спала пелена с глаз журналистов. Всем стало очевидно, что они были участниками политического или психологического спектакля, который был разыгран на мировой площадке».
В любом случае, какие бы мотивы ни объясняли смену мнений западных СМИ, это свершилось. Специфика процесса по делу Pussy Riot и того, как он освещался в средствах массовой информации и как на него реагировало общество, – это крайние горячность и крайность суждений. Многие публицисты говорили о расколе, который произошел в обществе из-за этого процесса. Нужно ли его устранять – это вопрос из разряда риторических. Но некоторый разумный взгляд и попытка оценить действия обеих сторон просто необходимы.
Источники:
http://oko-planet.su/politik/newsday/135590-zapadnye-smi-pomenyali-mnenie-o-dele-pussy-riot.html
http://synonblog.dailymail.co.uk/2012/08/pussy-riot-prosecution-how-perfectly-european.html
http://rus.ruvr.ru/2012_08_31/Zapadnie-SMI-pomenjali-mnenie-o-dele-Pussy-Riot/
Игорь как всегда не сказал что делать и как:(