- В тихом омуте фьордов
- Как норвежцы преодолевают посттравматический синдром
- Прошло сорок, или около того, дней после двойного теракта в Норвегии – совершенно необъяснимого для обывателя едва ли не самой благополучной страны мира. Последует ли какая-то реакция на те события официальных властей и, главное – какие выводы сделаны из случившегося простыми жителями? С целью попытаться найти ответы на эти вопросы я отправился в Норвегию спустя две недели после трагедии.
- Десятого августа в Осло шёл дождь, с раннего утра, когда я прибыл автобусом из Стокгольма.
- Город ещё спал. У кафедрального собора можно было наблюдать удручающе грустное зрелище. Работники коммунальной службы убирали с площади горы почерневших цветов и погасших свечей. В нос бросался запах сырости и сотен тысяч увядших роз. Это был запах смерти. Таким стало моё первое впечатление в Осло.
- Сразу после 22 июля на официальном сайте посольства Норвегии в Москве появилась информация о «возобновлении контроля на сухопутных и морских границах Норвегии, а также в международных аэропортах на неопределённое время». Несмотря на открытую до конца лета Шенгенскую мультивизу, мне стало как-то не по себе: чёрт его знает, чем это объявление может обернуться на практике!..
- А на практике шведско-норвежскую границу я… проспал. Проснулся оттого, что автобус остановился. В каком-то захолустье. Фонарь за окном высвечивал на двух стоявших поодаль «Вольво» норвежские номера, а, посмотрев вперёд, я обнаружил за рулём нашего автобуса совсем другого водителя.
- Над моим щекотавшим нервы желанием посмотреть на внутриевропейский пограничный контроль безмолвно посмеялись.
- В конце июля мэр Осло Fabian Stang в интервью CNN заявил, что считает самым важным теперь «продолжать жить» (to go on). Вроде бы и ясно, но с другой стороны, ровным счётом ничего не объясняет и ни к чему не обязывает. Хочешь, не хочешь, а «продолжать» в любом случае придётся.
- Вот норвежцы и продолжают жить, как привыкли жить в своём мирном-сытом королевстве. Не успев толком осмотреться в столице, я понял, что попал в фестивальный круговорот. За шесть дней пребывания в стране я побывал на трёх концертах, проходивших в рамках трёх разных фестивалей.
- В небольшом городке Хамар к северу от Осло я послушал замечательную шведскую певицу Лизу Экдаль (Lisa Ekdahl).
- Хэдлайнерами фестиваля камерной музыки в Осло стали английский вокальный квартет The Hilliard Ensemble и норвежский саксофонист Jan Garbarek. Средневековая и ренессансная музыка в их исполнении прозвучала в здании столичной ратуши.
- Наконец, накануне моего отъезда из Осло там начался ежегодный джазовый фестиваль. Я не упустил случая увидеть и услышать квартет блестящего американского саксофониста Кенни Гарретта – одного из сайдменов Майлса Дэвиса в 1980-е.
- В середине августа в Осло стартовала предвыборная кампания в горсовет. Был тёплый день, и конкурирующие партии «пошли в народ», развернув агитацию на пешеходной улице столицы, Карл-Юханс гатэ. Агитаторы при этом находились буквально бок о бок.
- Не сильно расходились политические оппоненты и в оценках произошедшего 22 июля, точнее, того, ЧТО может стоять за терактом и настроения какой части общества так или иначе отразил террорист.
- Социалисты, правые и центристы твердили одно и то же, как будто заученное наизусть: «Норвегия – открытая страна. Толерантность – наша основа, наше всё. Произошедшее никак не должно повлиять на норвежские законы, в том числе иммиграционные. Мистер Брейвик не представляет никого, кроме самого себя».
- Сейчас из Андерса Брейвика пытаются сделать сумасшедшего. Понятно, что гораздо легче списать всё на психопата и социопата, нежели попытаться понять произошедшее, разглядеть смутные очертания будущего, дабы, пущенное на самотёк, оно не обернулось мрачной антиутопией.
- По не менее экстравагантному, но видимо, более близкому национальной специфике пути пошла ведущая шведская газета Dagens Nyheter. В автобусе из Стокгольма кто-то бросил свежий номер, с обложки которого улыбался белокурый убийца. По заголовку и отдельным словам статьи стал ясен её общий смысл. Автор утверждал, что Брейвик одержим ненавистью ко всему миру, поскольку в юности якобы стал жертвой гомосексуального домогательства.
- Завершение моего визита совпало с началом священного для мусульман месяца Рамадан.
- Мои соседи по комнате в хостеле, немка Барбара и австралиец Дэвид, предложили с закатом солнца отправиться в восточные кварталы Осло, где норвежская речь слышна гораздо реже, чем, например, пушту или фарси.
- Вместо праздника с дегустацией восточных блюд мы обнаружили то, что не смогли объяснить себе иначе как проявление политического такта. Если «белокурая» Норвегия не отменила и не перенесла ни одного из многочисленных летних фестивалей, то норвежские мусульмане (во всяком случае, восточный Осло) в сложившихся обстоятельствах, очевидно, решили отметить наступление своего праздника сдержанно, без лишних шума и иллюминации.
- Не скажу за всё королевство, но Осло – хоть и небольшой (по нашим представлениям), но довольно космополитичный город. Легче перечислить, кто здесь не живёт. Я видел англичан, африканцев, ирландцев, бразильцев, индусов, китайцев, пакистанцев, японцев и очень много поляков. Не секрет, что в Норвегии получили политическое убежище множество чеченцев и ингушей. Каждый день я встречал хотя бы одного русского – но это уже были туристы.
- В норвежской столице обнаружилось две небольшие мечети, каждая с одним, не очень высоким минаретом.
- Упомянутые выше мои новые знакомые — Барбара и Дэвид — заслуживают отдельного рассказа. Нас свёл под своей крышей самый дешёвый из постоялых дворов Осло – хостел с гордым именем «Центральный пансионат» (Centrum Pensjonat).
- Медсестра из Касселя Барбара Зеевальд проводит все свои отпуски в путешествиях пешком. Я не без удивления узнал, что в Европе работают туристические компании, специализирующиеся на услугах для таких вот пешеходов.
- Барбара прибыла в Осло на пароме из Киля и намеревалась отправиться пешком во второй по величине норвежский город Берген, в гости к двоюродной сестре. Изучив подробную карту южной Норвегии, Барбара заявила, что поход до Бергена займёт неделю.
- Дэвид Растас – австралиец только по отцовской линии, а по матери он финн.
- Вечерами Дэвид зарабатывал по 200-300 крон (25-35 евро), играя у кафедрального собора на арфе. «Легко получил, легко спустил», – повторял Дэвид, приглашая меня и Барбару после концертов выпить пива. В один из вечеров выручка была такой, что мы пошли в итальянский ресторан и, поужинав, отсчитали 888 крон монетами.
- Дэвиду Растасу я и подарил фотоальбом о Сыктывкаре, изначально приобретённый для мэра Осло.
- Кстати сказать, и Барбара, и Дэвид, и присоединившийся к нам на день голландец Антон в один голос согласились со мной, что у бомбиста Брейвика не может не быть как минимум сочувствующих.
- Понятно стремление норвежцев считать случившееся 22 июля иррациональной выходкой безумца.
- Скрытое желание как можно меньше думать о трагедии прочёл я и в реакции на мою просьбу об аудиенции у мэра Осло Фабиана Стэнга.
- В стремлении встретиться с мистером Стэнгом я вышел на директора по общим вопросам мэрии Бьорна Рисвика. Я просил о не более чем 20-минутном интервью и сразу обозначил тему разговора. Как мне показалось, мы легко нашли общий язык. Прощаясь, чиновник заявил, что не видит «причин для отказа господина мэра от встречи».
- Однако, несмотря на заверение оказать личное содействие, Бьорн Рисвик пустил дело, что называется, по канцелярии, от которой я в конце концов и получил СМС-отписку с извинениями и наилучшими пожеланиями.
Комментарии (0)
Мы решили временно отключить возможность комментариев на нашем сайте.
