Михаил Коцюбинский.
Приметы были плохие. Становой, кажется, не удовлетворен был взяткой, и, хотя обещал, что не допустит погрома, ему верили мало. Хуже всего было то, что никто наверно не знал, отменят ли крестный ход с образом спаса, который должен был состояться завтра после церковной службы. Об этом с тревогой говорили в местечке, и лавочники, забыв о покупателях, оставляли свои лавки на волю божью, а сами собирались кучками на площади, посреди местечка. Здесь приглушенными, таинственными голосами, тревожно озираясь вокруг, передавали друг другу о каких-то подозрительных чужих людях, которые появились недавно в местечко, о панках-черносотенцах, которые были бы рады погрому, и о том, что их «пурицы», купцы побогаче, с раннего утра начали убегать из местечка со своими женами и детьми. Иногда разговор становился горячим и бурным, слова гремели, как возы с железом, и белые руки лавочников то дело мелькали перед рыжими бородами. Но когда раздавался вдруг грохот колес по мостовой и большая бричка балагулы подкатывала к одному из домов побогаче, всеми окнами глядевшему на площадь, разговоры стихали, и все хмуро и злобно смотрели, как выносят поспешно из дверей" всякий скарб, сундуки и подушки и бричка до краев наполняется женщинами и кудрявыми детьми. Когда же бричка исчезала наконец в облаках серой пыли, разговоры снова оживлялись и переходили в крик. Извозчик Иоссль, крепкий, высокий мужчина, метался по базару с кнутом в грубых, узловатых руках и хвалился, что уже отправил все три своих фургона. Он уверял, что к вечеру в местечке не будет ни одной подводы.
Солнце еще не зашло, однако лавки уже начали закрываться. Всюду скрипели железные засовы, бренчали замки и ключи, гремели двери, заслоняя черный зев,— и в одно мгно-
вение серые древние стены рынка выбросили вон всех людей. Площадь на минуту ожила, стала людно. Старые балабусты собрали со столиков булки и баранки, покрытые пылью, вось свой жалкий товар. Они охали, стонали и, сгибаясь под тяжестью корзин, спешили домой. Черные кучки понурых, охваченных волнением людей растекались с базара по тесным улочкам,— и на площади стало так пусто н тихо, точно весь гомон жизни обратился вдруг в серый камень.
Приближался вечер. Солнце росло, пламенело и медленно опускалось вниз. Красный туман поднимался на западе, н словно кровавые призраки надвигались оттуда па город. Сначала робко, поодиночке, а йотом сплошными рядами. Беззвучной процессией прошли они между опустевшими стенами, оставляя на камне горячие красные следы и отражаясь в окнах своими кровавыми лицами. Древние степы дрожали от ужаса всеми своими морщинами, и только красные маки, которые росли вверху по карнизам, приветствовали гостей смехом. А когда солнце село и пришла ночь, как черная дума земли, красные гости исчезли и местечко совсем замерло.
В доме старого шойхета Абрума, при свете сальных свечей, шло совещание. Там собрались одни старые, почтенные люди, с морщинами опыта на бледных лицах, с белыми бородами, как у далеких предков. Все говорили разом, ибо всех одно волновало. Одни хотели собрать еще денег для станового, другим приходила в голову мысль просить защиты у попов. Иные же советовали собраться в синагоге н в молитвах провести ночь. Великий бог, который вывел израильтян из пустыни и доныне не дал им утонуть в_ волнах зависти других народов, еще раз отвратит от них руку врага. Все это было хорошо, но не могло ни объединить, ни успокоить. Когда же извозчик Иосель, у которого была крепкая грудь, перекричал всех и заявил, что молодежь решила защищаться, что опа будет стрелять, и вытянул перед собой кнут, как револьвер,— ужас сковал всем уста и белые бороды, как увядшие, упали на грудь. Потом поднялся шум. Старый шойхет Абрум, который на своем долгом веку спокойно перерезывал горло тысячам кур н гусей, побелел и закричал: «Как! Они хотят стрелять! Эти сумасшедшие, эти безумцы! Эти политики! Они хотят пролить кровь, которая падет на наши же головы. Они накличут месть, и месть, как волк, пожрет наших детей, весь мирный народ!.. Аи-аи!..»
И все кричали вместе с Абрумом, кричал и беззубые рты, кричали морщины мудрости и опыта, тряслись бороды и
белые худые руки. И от возмущения и крика всем стало душно, и все почувствовали облегчение, как будто криком они про-гнали из дома тревогу.
Это яростное возмущение скоро, однако, прошло, и крики понемногу затихли. Снова возник все тот же вопрос: что же делать? Время шло, и каждая минута, умирая навеки, рождала другую, а та приближала страшную неизвестность. Никто уже ничего не советовал. Все чувствовали усталость. И чем яснее становилось, что ничем не поможешь, что нельзя даже бежать, потому что нет лошадей, люди начали верить в чудо. Случится что-нибудь такое, что отвратят беду, крестный ход пройдет спокойно п не затронет никого. Может, не так уж все плохо? Может, ничего не случится?
Кому-то пришла в голову мысль: что скажет слепая Эстерка? Ведите сюда Эстерку!.. Она все предугадает...
- И все пожелали услышать, что скажет Эстерка.
Извозчик Иосель н зять Абрума поднялись, чтобы привести слепую.
Опа еще не спала. На пороге темной, как и хозяйка, хаты она сидела черной глыбой п, казалось, пела. Тихие жалобные звуки, словно плач дитяти, шли снизу, от черной глыбы, н так удивительно и страшно было слушать эту песню, что Иосель остановил своего товарища и не решался окликнуть старуху. Он не мог разобрать, пост лп она или плачет. Наконец решился и тихонько позвал:
-
Бобе!.. Бобе Эстерка!..
Внизу дрожали все те же звуки. - Бобе!.. Послушайте, бобе!
Пение стихло, и послышалось продолжительное жалобное сморкание. Когда они рассказали ей, зачем пришли, она молча встала и простерла во тьму дрожащие руки, ища опоры. Ее взяли под руки и новели. Двери темной хаты остались открытыми настежь.
Всюду, где они проходили мимо освещенных окон и открытых дверей, к ним присоединялись женщины и мужчины; дети неслись за ними, как пыль. Все шептали друг другу, что слепую Эстерку, которая предугадала смерть своих детей и потом выплакала по ним глаза, ведут к шойхету.
В комнате у Абрума набилось столько народу, что стало трудно дышать. Когда же открыли окно, чтобы впустить свежего воздуха, свет упал на целое море напряженных, взволнованных лиц, и в окно влетела стоокая тревога.
И все увидели Эстерку, ее окаменевшее *т горя лицо и красные глаза, из которых непрестанно стекала слеза. Словно ветер овеял все лица. Аи-аи!
Абрум хотел се посадить, но она не села. Только оперлась руками о подлокотники стула. Ее спрашивали, ей говорили, но она не слышала. Что ей было до этого? Она, носившая в сердце великое горе, которое не могло там уместиться и лилось из слепых глаз, видела только своих сыновей, о них говорила. Она описывала все подробности, которых никогда не видала, потому что была далеко, рисовала картину так, точно она была выжжена на ее красных веках, закрывавших глаза. И голос ее звучал, как у ветхозаветных пророков.
-
Я вижу зверей... всюду звери... В глазах у них
огонь, а на зубах кровь/., человеческая, красная... А в сердцах их волчья жадность... Они несут своего бога, и на кольях,
которые они держат, кровь... кровь сыновей моих бедных,
Аи-аи! -
Аи-аи! — вырвался тихий вздох из десятков грудей в
доме и под окном. -
А их попы поют и черными устами возносят хвалу
господу богу, а на ризах у них кровь... человеческая кровь...
И рычат с попами кровавые звери и разбивают о камень го
ловы деточек малых... Аи-аи! -
Аи-аи! — Вздох трепещет вокруг, и свет от него мерк
нет в доме. -
Вот под ногами у меня кровь... Черная, запекшаяся...
большие черные лужи. Лежат женщины, белые как мед, и глядят их мертвые глаза на мужей... на трупы детей... И скачут
по детям опьяневшие звери и ревут: смерть! смерть! - Аи-аи! — стонут в доме и плачут на улице.
-
Огонь и смерть!.. Я нижу руки, я вижу глаза, они
просят пощады... Я слышу крик... Рушатся стены... стреляют...
Ад... Ох, душно мне... Ох, мое сердце... А теперь слышите?
Ша! Бегут по лестнице... ломают двери... А там мои дети...
мои сыны милые... Аи-аи!.. Спасите! Не бейте... Лежит
мой Хаим... лежит мой Лейба, они же кормили старенькую
маму... и больше не встанут... Ой-ой! аи-аи!.. - Аи-аи! аи-аи! —подхватывают люди вопль, и становится тоскливо и страшно, как в Судный день.
А бобе Эстерка все говорила, и слезы все текли из ее слепых глаз. Разбитый старческий голос иногда звенел, как голос пророка, и тогда тишина воцарялась вокруг и люди, затаив дыхание, на дно сердца слагали каждое слово старухи,
как тяжкую скорбь. Может, это не Эстерка говорит, а сама их судьба, и красный туман, который навис над ними сейчас, обратится завтра в действительность. Может, дети, которые сейчас прижимаются теплыми личиками к материнским коленям, завтра будут валяться на улицах мертвые, и их будут топтать тяжелые сапожищи пьяной толпы... Аи-аи!.:
Народ навис над окном и все прибывал. Какая-то растрепанная, в одной рубахе, женщина пробивалась сквозь толпу поближе к дому и прижимала к груди кривой семисвечник из старого серебра, быть может, единственную ценность семьи. Толстые жилы на ее руках голубели на свету. Исиуганные дети начинали реветь, женщины их успокаивали и вытирали слезы руками. Крайние вздыхали; и всю эту скорбь, и все эти слезы собирала синяя ночь и громоздила в тучу, которая поднимала уже чело на ночном небосклоне.
Когда же Эстерка замолкла и ее, поникшую, опустошенную, вывели под руки из дома, народ расступился, заговорил и двинулся за ней к ее хате.
- Гости шойхета разошлись, унося с собою в ночь тревогу.
Неспокойную ночь переживало местечко перед христианским праздником. До утра светились в домах огни и суетились люди, готовясь к завтрашнему дню, как к пожару. Вязали узлы и прятали все, что только можно было спрятать. И стояли повсюду плач и стон.
А когда солнце взошло, ему улыбнулись лишь красные маки с карнизов рынка да еще дороги, обросшие маком, которые растекались, словно кровавые реки, меж зеленых хлебов от стен местечка. Дома были хмуры, все в тенях, и тени легли у людей под глазами. Старая мечеть, наполненная сейчас зерном, как некогда правоверными при владычестве турок, была черва от черных воспоминаний о кровавых событиях, миновавших, казалось, навеки, а серый рынок стоял хмурый, весь в морщинах, как старик, который все уже видел и утратил надежды.
Местечко было безлюдно. По опустевшим улицам блуждали лишь козы. Когда солнце поднялось высоко, колокол ударил на колокольне, качнул воздух и, как нож, проник в сердце. Стали появляться люди, сперва изредка, как изредка раздавался и звон. Но когда все колокола, качнувшись разом, пустились в пляс, большие, средние, маленькие, и замелькали в воздухе, как метель, отовсюду высыпали люди, точно звон притягивал их к себе. И сотни испуганных глаз смотрели вслед им сквозь стекла окон.
Бледный, невыспавшийся шойхет Абрум тоже слушал звон колоколов, хотя они давно уже смолкли. Его била дрожь, и он сам удивлялся, что у него так прыгают челюсти, так трясутся руки и ноги. Ведь еще неизвестно, пойдет ли крестный ход или нет, будет ли что-нибудь или не будет. Но ведь он важное духовное лицо и не может быть лишь свидетелем народного бедствия. Наконец он решился и переступил порог своего дома. Мелкими неверными шагами, озираясь и оглядывая каждого «гоя» так, точно впервые встретился с ним, он пошел сначала по боковой улице, безлюдной сейчас, а затем свернул к площади. Из окон и дверей на него смотрели его единоверцы; и он приветливо кивал им головой и кривил в улыбку свои бледные губы. Он даже пробовал что-то говорить хриплым, сдавленным голосом, но всякий раз замолкал — таким удивительным и странным казался ему собственный голос. Да и вообще ему казалось, что это не он идет, а кто-то чужой, незнакомый, так странно ступает трясущимися ногами по какой-то странной, как будто легкой земле. И он даже видел, как тот, «чужой», идет. По дороге он встречал молодежь, бежавшую с площади, от церкви. Ему казалось, что он спрашивает, но он только стоял и молча смотрел встречным в глаза. II ему рассказывали. На ходу, торопясь, коротко, отрывисто. Много народа... из сел... и с окраин. Идут к церкви... собирают камни... кладут за пазуху... Кто-то видел топор... под полой... И бежали дальше.
На одной улице, где народ в тревоге высыпал из домов, он видел, как круглолицая кудрявая девушка (чья она?) металась с хорьковой шубой между людьми и всех умоляла, спрятать ее. Девушку встречали болезненной улыбкой и отказывали, но своими молящими, почти безумными глазами она сеяла ужас.
Абрум пошел дальше. Мимо него проехал становой, слегка подпрыгивая па мягких рессорах. Абрум поднял руки и что-то закричал, чтобы остановить его. Но тот даже не оглянулся. Блеснул па солнце белым мундиром и золотом погон и исчез. И вдруг шойхет ощутил в сердце жгучую ярость. Его даже дрожь пропяла. Теперь он пришел в себя и мог говорить. Он перехватывал встречных и всем кричал, что так нельзя... Надо защищаться. Надо стрелять из револьверов и всех перебить... Забросать поленьями, бить кольями, резать ножами... Поднял страшный крик. Запуганные люди выбегали из домов и умоляли его замолчать.
- - Тише, реб Абрум, тише... ша!
- Но он не мог успокоиться.
Бледный, с пеной у рта, со страшными глазами, он кричал на всю улицу, словно хотел заглушить криком собственный ужас:
-
— Реб Абрум... ну, успокойтесь же... ша... Реб Абрум...
Те, кто не знал, отчего поднялся крик, думали, что уже
началось. Они выбегали из домов наготове, с женами, с детьми, с узлами в руках, и задворками, через огороды, убегали в ноле, в высокую пшеницу.
Около Абрума собирался народ. К нему простерлись руки, его окружали бледные, пожелтевшие лица, красные от бессонной ночи глаза. И все молили: ша... тише... не накликай беды... Абрум замолк. И в тишине ему стало страшно. Здесь, в этом местечке, где он родился и вырос, где столько лет, до самой старости, провел, трудясь для себя п других, он оказался как в море на корабле, который вот-вот потонет, а вокруг бушуют волны и ревет ветер в черном просторе. И нет ниоткуда спасения. Абрум обвел всех глазами. Тревожные блестящие глаза, с которыми встретился он, сказали тоже: нет спасения...
Все тело у пего странно напряглось, и он сердцем услышал тот крик отчаяния, который глубоко таился в сердце его народа, даже вырваться опасаясь оттуда.
Ему стало страшно... страшнее здесь, среди людей, чем в споем доме...
И вдруг Абрум услышал, как что-то рухнуло па пего и мелкими мурашками разбежалось по телу. Это среди молчания обрушился на голову звон колоколов и помчался по городу, приплясывая и хохоча. От площади несся топот и слышался крик: уже идет... уже идет...
Может, там бьют, может, там кровь... Он ничего не знал. Может быть, там грабят и режут... Он только сознавал, что все вокруг него пришло в движение и какая-то сила вдруг подхватила его; что его со всех сторон толкают, что над ним тяжело дышат, что он бежит и слышит вокруг себя тяжелый топот ног и чувствует, как молотом бьет сердце в груди. Нечто огромное, стоногое, пышущее жаром бежало с ним вместе, а он видел перед собой лишь длинные полы чьего-то халата, которые смешно разлетались на ветру. За ним кто-то гнался. Он мчался по тесным улицам, месил ногами глубокую пыль, пробегал мимо домов, сворачивал в сторону, и пот заливал ему
глаза. Вот дом Мойше Цвейлибе, а вот хата убогой Ханы. Снова какая-то улица... еще один дом—чей это дом? Чей же это дом? А там уже поле... Только бы добежать, только бы добежать... Вот уже и дорога. И на ней кровь? Две длинные реки с обеих сторон? Ах нет, это ведь маки, такие страшные, красные... как человеческая кровь... Если бы добежать, если бы спрятаться, чтобы не слышать больше звона колоколов, красного звона, которых: мчится вдогонку, бьет в самое сердце, приплясывая и хохоча, как безумный.
Местечко опустело. Все, кто только мог, бежали в поле или в лес. Осталась только слепая Эстерка, которую забыли взять с собой, да голодные некормленые козы, бродившие вокруг нее с жалобным плачем. А в странной мертвой тишине местечка плясали колокола. Большие, средние, маленькие. Солнце смеялось и устилало дорогу звоном, как копром.
Эстерка сидела на пороге своей хаты, закрыв лицо руками. Она знала, что ее бросят, слепую, ненужную, одну на все местечко. Она одна встретит то, от чего все бежали, что там, в Одессе, отняло у нее сыновей. Но она не чувствовала страха. Чего бояться, когда самое страшное огнем пронзило ей, сердце и выжгло там все? Не страх, а ненависть закипала в ее груди, когда она слушала колокольный звон. Эстерке казалось, что это не звуки, а сотни кровавых рук простерлись от колокольни и жадно трепещут над домами своими длинными пальцами. И ей хотелось вступить в бой с этими руками и собственным телом отвести от людей беду. Она встала с порога, простерла вперед руки, подняла лицо, по которому текли слезы из слепых глаз, и пошла навстречу звону. Сгорбленная фигура старухи с простертыми руками, сухая и решительная, казалась страшной среди безлюдья. Она шла и жадно ловила звуки, обращая их в ненависть.
Вдруг Эстерка среди звона колоколов услышала нечто иное. Сначала как бы тихий плач, а затем будто вой ветра. С, течением времени эти звуки становились грубее, хрипели, обращались в рычание. Словно скотина ревела в загоне или градовая туча мчалась по небу.
- Это шел крестный ход.
Тысячи ног били землю, тысячи тел колебали воздух, шелестели на просторе хоругви, и грубыми, нечеловеческими голосами ревели толстые попы, как из бочки, а длинные пряди их волос, развеваясь на ветру, бились о жесткие золотые ризы. Высоко над ними хмурился почернелый лик убогого спаса, едва высовываясь из кованых богатых риз, тяжелых и неудобных.
И играли богу славу колокола, и пели ее от полного чрева жирные попы.
Эстерка сначала не понимала, откуда все эти звуки. Быть может, это туча, страшная и черная, надвигается над головой и хлынет дождь? Но потом, когда крестный ход был уже близко, она услышала знакомый напев и поняла. И вдруг вскипела от злобы: недоброй радостью налилось ее сердце.
-• Ага! Он идет! Он идет!.. — кривились в усмешку ее губы, даже слезы перестали литься из глаз. Она спешила навстречу.
- Крестный ход все приближался.
Когда же наконец ее овеяло духом человеческой массы и охватили страшные для нее голоса, слепая Эстерка стала, подняла руку, словно хотела остановить ряды, и закричала. Слова сливались у нее в горле в неясный крик. Она потрясала руками и стояла так. с открытым ртом. Сильное возбуждение, гнев отняли у нее речь. Она кричала что-то неясное, а ей казалось, что она говорит и извергает всю свою боль, все горе и всю ненависть.
— Слушай, ты, еврейский сын!—кричала она слова, которые оставались у нее в горле.— Ты снова идешь? Ты, отнявший моих детей! Моего Лейбу и моего Хаима. Ты снова благословишь проливать кровь твоего народа!.. Слушай, отдай мне моих сыновей... Это я говорю тебе, я... слепая Эстерка, выплакавшая глаза... я, мать сыновей моих бедных... Слушай, куда ты идешь, остановись... Хватит крови...
И она трясла кулаками и кричала слова, которые оставались глубоко в груди. Слезы, стекая из незрячих глаз, наполняли старый черный рот с двумя пеньками желтых зубов.
А мимо нее топотали тысячи ног. дышали тысячи грудей, ревели басы и плясали, как безумные, колокола. Большие, средние, маленькие...
Август 1906 г.
Это какая же дикая ненависть ко Христу!!! Как-то священник говорил про народ (не называя его - не евреи, это потом стало понятно), что он настолько безблагодатный, что даже не понмает, что в страстях своих он за одним грехом тащит в себя другой, самоуничтожается, и мстит ненавистью всем, кто видит его слепоту...
В данном случае, получается, вполне - к евреям...
Коцюбинский - христианин, Гриша. И он все это видел.
Лень, а что это меняет в характеристике (ну пусть не этой общины, а по крайней мере Эстерки)?. Жена одного из больших морских офицеров, шедших по делу митрополита Вениамина в Санкт-Петербурге резко перестала верить в Бога, разуверилась и в церкви...(вобщем "сильно" поддержала и мужа и новомученников остальных). Тоже была христианкой... На одного Новомученника российского приходится человек 500 отступников... Но в случае с Эстер - это ещё и хула...
А ведь это про русских сказано.
Думаю, что сказано безотносительно - русские ли, евреи ли, эллины... Антихристианская жесть поражает, как смерть, не спрашивая паспорт...
Но на примере еврейской трагедии. Которая совсем не на первом уровне восприятия, а вот в этом - в антихристианстве....
Не еврейское антихристианство, а христианское антиеврейство.
Нет. Ты увидел внешний пласт...Автор копнул гораздо глубже...
ЭТО продолжаться будет беЗ\Сконечно долго и в чередование З. и С. будут втягиваться и втягиваться будущие поколения...
А уже испитой кровавой чаши вам еще не достаточно?..
Традиционно две неправые стороны ( как сейчас "еврейское антихристианство и христианское антиеврейство" ) примирял двухсторонний
топор-секира - лабрис.
Вернитесь к Изначальному!...
У вас Леонид, есть способность, всегда сбивавшая меня с толку. Говорить заведомою неправду, заведомую даже для вас, и одновременно верить в нее. Эта поврежденность является главной отличительной чертой всех так называемых "революционных демократов" разрушивших историческую Россию. Не было и не могло быть ни одного доказательства, что погромы инициируются "сверху". Но о этом говорили непрестанно с 1903-го года, и даже когда специальная Комиссия Временного правительства не смогла обнаружить даже косвенных доказательств вины власти в погромах, этого предпочли не заметить.
Однако даже откровенные лжецы, мечтавшие уязвить, оклеветать власть, за редчайшим исключением не трогали Церковь. Да и каково ее было трогать, если она, при бессилии власти во время первой революции была одной из немногих преград раздялявшей мирных евреев и тех христиан, которые были уверен, что начался "Русский погром".
Основания для таких страхов были. Вот пара свидетельств, приведенных Солженицыным:
"Тем временем в Николаевском парке «евреи, набросив на памятник [Николая I] аркан, старались стащить статую императора с пьедестала»; «на другой улице евреи, украшенные красными бантами, стали оскорблять четырёх проходивших мимо солдат: они на них плевали»"
«Еврей-подмастерье кричал с балкона: “долой самодержавие”; другой, прилично одетый еврей кричал: “валяй на мясо”»; ещё «другой еврей, вырезав в портрете Государя голову, высунул свою в образовавшееся таким образом отверстие, и с [балкона] думы кричал толпе: “теперь я государь”»; «здание думы совершенно перешло во власть членов крайних социал-революционных партий и сочувствующей им еврейской молодёжи, потерявшей всякое самообладание»
Следом эта молодежь открыла огонь по солдатам.
А это из "Московских ведомостей", газеты принадлежащей Московскому университету:
"В Полтаве 22 октября, после молебна на Соборной площади "толпа стала расходиться, и в это время на главной улице и прилегающих к ней переулках произведен был ряд выстрелов евреями в мирно проходившие группы патриотических манифестантов, а также и в полицию".
Речь идет не о евреях вообще, а о евреях-революционерах. Описанными выше способами они в течении нескольких недель довели население до полного иступления.
И вот теперь о роли Церкви. "Христианин" Коцюбинский (он вообще то был революционным демократом, враждебно настроенным по отношению к религии) создал талантливую, ночисто литературную вещь, как раз об одном из октябрьских погромов. На основании точных указаний СВЫШЕ Леонид утверждает, что Коцюбинский все это видел. Безусловно, он в каком-то смысле все это увидел не менее отчетливо, чем Дюма возвращение подвесок королевы. Во всех остальных отношениях, никого "видел" не было. Было желание, полностью совпавшее с желанием Леонида, обвинить в погромах Церковь вообще и Христа особо.
А теперь о том, каким увидели участие Церкви в октябрьских погромах, авторы Еврейской энциклопедии:
"Нек-рые православные священники, иногда даже церк. иерархи, пытались предотвратить или остановить погромы, но, как правило, безуспешно. В Киеве Платон, епископ Чигиринский, совершал крестный ход по улицам Подола, умоляя толпу
прекратить погромы, несколько раз он даже становился на колени".
Епископ, который становится на колени, умоляя толпу прекратить погром - вот символ участия Русской Церкви в этих страшных событиях.
Так как Леониду остро требовалось доказать обратное, он и вытащил на свет Коцюбинского, создавшего художественный образ слепой иудейки, проклинающей Христа.
Очевидно следующей стадией в попытках доказать недоказуемое станут стенограммы спиритических сеансов.
Однако... Зильберг, оказывается, страшный человек... Страшный в своей непонятной упертости и желании сеять религиозную рознь. Не думал, что у него так все запущено.. Читая такие перлы, а точнее даже чувствуя кожей какое-то ужасно-ущербное, пронизанное почти, что физиологической ненавистью антиправославие Леонида, размещающего подобные перепечатки, начинаешь невольно, не желая этого, понимать и оправдывать возможные проявления антиеврейских настроений.
Сегодня Русская Православная Церковь празднует память Святых Новомучеников и Исповедников в земле Российской просиявших, то есть тех, кто пострадал в годы безбожной большевистской власти, кто попал в жернова «красного террора» (у истоков, которого, кстати, стояли хорошо всем известные лица с еврейскими фамилиями); и вот в такие дни, мысленно оценивая прошлое, отчетливо понимаешь, что наши нынешние либералы и правозащитники, ратующие за свободу всех и вся, при определенных обстоятельствах, с удовольствием бы одели кожаные чекистские тужурки и портупеи с наганами.
Никогда в своей жизни, не имел каких-либо предубеждений против евреев, так как, слава Богу, знаю среди них много хороших верующих православных людей, но нерелигиозный иудей Зильберг, за короткий промежуток времени, в своем зоологическом зверинце-кунскамере «7х7», сумел привить, скажем так, сильное чувство настороженности к представителям этого богоизбранного народа. Хотя подобных чувств, как православный, я, конечно, не хотел бы иметь в своей душе. Что ж, сам виноват, надо делать вывод, и не заходить на подобные сайты-помойки, чтобы не вляпаться в чьи-то экскременты.
В Священном Писании, давно уже об этом было сказано, о том, как несчастные древние иудеи, предки подобных людей, желая распять Христа на кресте, кричали: «кровь Его на нас и на детях наших!» (Матф.27:25). Воистину, сбывается слово сие! Чего еще ждать от потомков людей, распявшего Того, Кто открыл всему миру, что «Бог есть Любовь» (1Иоан.4:8)
Вот что меня удивляет. Вы используете различные источники, разбираете вопрос в деталях и ... при этом ухитряетесь не сказать ни слова правды. "несколько десятков убитых", "неучастие центральных властей"...
Страшно подумать, что Вы делаете в своей газете, где Вас никто не ловит за руку.
"Октябрьские погромы"
"После опубликования царского манифеста от 17 октября 1905 г. крупнейшие в истории царской России еврейские погромы, продолжавшиеся до 29 октября, охватили 660 населенных пунктов, в основном в южных и юго-западных губерниях черты оседлости. В Польше и Литве погромов не было, в Белоруссии зарегистрированы единичные случаи. 24 погрома произошли за пределами черты оседлости, но они были направлены против всех прогрессивных элементов общества. Наибольшее число погромов произошло в Черниговской губернии. Во время октябрьских погромов 1905 г. было убито более 800 евреев (не считая умерших вскоре от последствий погромов); материальный ущерб оценивался более чем в 70 млн. рублей. В Одессе погибло свыше 400 евреев, в Ростове-на-Дону — свыше 150, в Екатеринославе — 67, Минске — 54, в Симферополе — свыше 40, в Орше — свыше 30. В некоторых городах, например, в Юзовке (ныне Донецк), Киеве, Саратове число жертв было очень велико, но точные сведения отсутствуют. Во многих местах избиения и убийства евреев носили зверский характер. В Юзовке участников демонстрации, пришедших сообщить рабочим о Манифесте 17 октября, живыми бросали в доменные печи. В Одессе малолетних детей выбрасывали с верхних этажей на мостовую или убивали, размозжив голову о стену. Под Тирасполем на железнодорожной станции рабочие и солдаты выволакивали евреев из поезда; было убито 12 человек, в том числе трое детей.
Погромы, как правило, происходили по одному сценарию. 18 октября, сразу же после прочтения Манифеста, стихийно начинались демонстрации сторонников левых партий и движений, праздновавших получение свобод (в районах черты оседлости большинство демонстрантов были евреями). В противовес им полиция организовывала патриотические шествия с национальными флагами и портретами царя. В них в основном участвовали чернорабочие, мелкие лавочники, хулиганы, которые направлялись на разгром демонстраций; затем избиение перерастало в погром. Поводом к ним часто служили намеренно распускавшиеся ложные слухи (например, в Киеве евреев обвинили в том, что они разорвали царские портреты в здании городской Думы, в Екатеринославе — в том, что они ходили по улицам и собирали деньги на гроб царя).
В организации и проведении погромов важную роль сыграли власти, как военные, так и гражданские, как местные, так и центральные. В департаменте полиции была оборудована типография, печатавшая погромные прокламации, обращенные к армии и населению. Руководитель типографии ротмистр М. Комиссаров откровенно говорил: «Погром устроить можно какой угодно, хотите — на десять человек, хотите — на десять тысяч». Погромные воззвания печатались и на местах. Из представителей центральных властей наиболее отличился в организации погромов Д. Трепов, любимец Николая II, возглавлявший полицию и командующий отдельным корпусом жандармов, а с 26 октября 1905 г. комендант Зимнего дворца; князь С. Урусов в речи в 1-й Государственной думе прямо назвал его погромщиком. Многие местные начальники советовались по поводу устройства еврейских погромов непосредственно с Д. Треповым, минуя правительство С. Витте. В Одессе генерал-губернатор А. Каульбарс, приказавший войскам использовать для подавления еврейской самообороны все виды оружия вплоть до артиллерии, в речи к офицерам полиции заявил: «Нужно признать, что все мы в душе сочувствуем этому погрому». В Киеве начальник одного из отделов охраны города, на глазах которого происходил погром, напутствовал его участников: «Громить можно, но грабить не следует», а полицмейстер города Цеховский кричал с балкона здания Киевской городской Думы: «Бей жидов, грабь, ломай!» Полицмейстер Орши Модзалевский приказал крестьянам явиться в город с холодным оружием для погрома и грозил им в случае отказа штрафом в 30 рублей. В Кременчуге полицмейстер Иванов указывал, какие дома громить, а какие нет, говорил христианам: «Не прячьте евреев в своих домах, выдавайте их. С жидами нужно раз и навсегда расправиться». Многие офицеры и рядовые полицейские не только не препятствовали погромам, но принимали в них участие. Сенатор А. Кузминский, проводивший расследование действий одесских властей во время погрома, принял решение об отдаче под суд за участие в погроме 41 полицейского, в том числе многих офицеров. Некоторые полицейские чины откровенно говорили во время погромов, что «лучше было бы вырезать всех евреев». Войска, присутствовавшие на улицах во время погромов, как правило, не мешали погромщикам. Они обстреливали только дома, откуда вела огонь еврейская самооборона, а затем принимали участие в разгроме таких домов (Киев, Одесса, Ростов). Как доказали отчеты сенатской комиссии, в Киеве и Одессе полицейские и погромщики часто сами стреляли из еврейских домов, чтобы спровоцировать солдат громить их. В Орше солдаты составляли большинство участников погрома, а в Минске войска расстреляли мирный еврейский митинг на территории вокзала. Отряды самообороны не могли противостоять регулярным войскам, но там, где они не помогали погромщикам, самооборона быстро останавливала погром (Борисоглебск, Витебск). Если войска действовали против погромщиков, погром также удавалось быстро прекратить (Каменец-Подольский, Могилев-Подольский, Херсон)."
,,,Не было ни одного погрома с попами и хоругвями..."
Владимир Григорян
Из воспоминаний Жанны Кригер
..." Кровавые дни Кишинёва
- Отец мой был из богатой семьи, - рассказывает Жанна Кригер. - Дедушка был купцом второй гильдии. В царской России еврею добиться такого - надо было иметь хорошие способности. Когда он появился в Кишиневе - не знаю, такие сведения до нас не дошли. Но о том, что семья пережила знаменитые кишиневские еврейские погромы, мне известно. Мама рассказывала, разумеется, со слов бабушки.
Надо, наверное, напомнить, что такое погромы вообще, и что такое кишиневские, конкретно. Евреев почти нигде не жаловали. Чужаки не нужны никому. Но чаще всего евреев громили в России. Не случайно слово "погром" имеет русское происхождение. Говорят, громили иноверцев. Возможно и так, но не такие уж черносотенцы ценители христианства, чтобы ради своей веры идти на массовое кровопролитие. А вот когда перед пьяным сбродом маячит возможность личного обогащения, тогда он проявляет кровный интерес. И это не домысел, поскольку невозможно припомнить хоть один еврейский погром без грабежей имущества беззащитных. Черносотенцы не брезговали ничем. Отнимали все, что видели, насиловали женщин, убивали стариков и детей. А поводы для начала погрома особой сложности не представляли. Как всегда, выдумывалась история. Например, убили евреи крещеного младенца, чтобы его кровь использовать для приготовления мацы. В вариациях тоже не было недостатка. Те же кишиневские погромы оправдывались тем, что якобы еврей убил свою православную прислугу. Тот факт, что она умерла от болезни, и что хозяин делал все для того, чтобы спасти ее жизнь, никакого значения не имел.
Да и какое может быть значение, если погром разрешил сам самодержец всея Руси? Зачем? Страну раздирали революции, трон империи ежедневно утрачивал устойчивость. Как отвлечь недовольные массы от революционных идей? Надо не только показать им, кто повинен во всех бедах, но и дать возможность "отвести душу". И стало так. Потом, уже после кровопролития, царь обратился к евреям с сочувственным посланием, сожалениями о случившемся. Это фарисейство было одобрительно встречено некоторой частью еврейства, понадеялись, что зверству будет положен конец. Но два года спустя вспыхнул новый погром, не менее жестокий.
Это было жутко видеть. Пьяные толпы заполонили улицы, впереди шли попы с хоругвями.!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!! У толпы, как известно, не бывает мозгов, она не умеет думать. Да и отправились они в свой омерзительный путь совсем не за тем: громить, грабить, насиловать, убивать. Дедушка с бабушкой жили в то время в одном доме с двумя женщинами, матерью и дочерью. Ни фамилии, ни имен их не помню, но знаю, что дочь держала парикмахерскую, а мать славилась тем, что когда-то работала нянькой у самой царской семьи. Ходили слухи, будто она нянчила цесаревича Алексея.
Перед тем, как толпе подойти к нашему дому, мать парикмахерши сняла с красного угла икону и вышла к подъезду. Женщина известная, славилась высоким авторитетом. Встала на пути громил, подняв в руках икону, и говорит: "Сюда не заходите! Здесь живут хорошие люди. Их нельзя обижать". И толпа, немного помявшись у дверей, повернула в сторону. Так пришло неожиданное спасение.
В тот же вечер дедушка и бабушка собрали детей и срочно вывезли в какой-то соседний городок к родственникам. После завершения погрома они вернулись. Черносотенцы больше к нашему дому не подходили..."
"Вот что меня удивляет. Вы используете различные источники, разбираете вопрос в деталях и ... при этом ухитряетесь не сказать ни слова правды. "несколько десятков убитых", "неучастие центральных властей"..."
Именно потому что я умею работать с источниками, то что я говорю соответствует действительности. В распоряжении Временного правительства, живо инетерсовавшегося преступлениями власти, а затем большевиков, были все архивы Империи и бесчетное множество свидетелей и также огромное желание доказать преступность старой власти.
Так вот по погромам не удалось подтвердить ни одного из бесчисленных обвинений в адрес центральной власти. Что касается обвинений в адрес отдельных полицейских, вы сами приводите информацию об отдаче под суд за участие в погроме 41 полицейского в одной лишь в Одессе. Так относилась власть к происходящему.
Я как раз говорю правду, а вам нужна ложь. В этом корень наших разногласий. В первом вашем тексте ложь перемешана с правдой, источников нет, где кому Каульбарс говорил, что "все мы сочувствуем погрому". Источник, пожалуйста, ссылку, заслуживающую доверию. Их у вас нет.
"в Киеве евреев обвинили в том, что они разорвали царские портреты в здании городской Думы"
Это как раз не ложные слухи, а точно зафиксированное событие. Сенатор Трау при подготовке официального отчета опросил около 500 свидетелей. Каждый из фактов подтвержден многократно.
По цифрам. Мы с вами кажется договорились, что такое погром. Толпа врывается, начинает громить убивать. Так вот, во время октябрьских событий погибло около 700 евреев (ЕЭ говорит о 800), но жертвы погромов составляют ничтожную часть от этой цифры. Почти все погибшие, были убиты в ходе боев революционеров с полицей и войсками (включая случайные жертвы). Самые ожесточенные бои были в Одессе. Это не жертвы погромов, и в число "несколько десятков", я убитых боевиков естественно включить не могу.
",,,Не было ни одного погрома с попами и хоругвями..."
Владимир Григорян"
Ну и где в тексте Кригер хоть слово о попах и хорягвях?
Леонид, вас не просто понесло, а такое чувство, что я имею дело с какой-то ... далеко зашедшей неадекватностью.
Во-первых вы пытаетесь с помоью текста Кригер обосновать свое дикое убеждение относительно учстия Церкви в погромах, но у нее об этом ни слова.
Во вторых вы зачем-то называете этот текст воспоминаниями жанны Кригер, хотя она ясно говорит, что о погромах услышала от мамы, а та от своей мамы ("разумеется, со слов бабушки").
И там отражены все мифы той эпохи. Например, давно отвергнутая исторической наукой, инсинуация, будто погром разрешил самодержец.
Про хоругви, третий раз подчеркиваю ни слова, только про икону с помощью которой русская соседка семьи Кригер, как видно настоящая хрситианка, остановила погромщиков.
У меня уже не осталось слов. Такое ощущение, что вы просто начали сознательно безобразничать, пытаясь ущучить Церковь.
Вы читать-то умеете? ..." Пьяные толпы заполонили улицы, впереди шли попы с хоругвями..." Временное правительство искало подтверждения личной вины Романова. Найти такие факты невероятно сложно, но вина Трепова несомненна. Нет никаких оснований не доверять кропотливому и обстоятельному Урусову, великолепно разобравшемуся в ситуации.
Вина Романова - в общей зловонной антисемитской атмосфере империи, в этом бесконечном ожидании погрома. Погромная пропаганда РПЦ - отдельная тема. Собственно РПЦ не была тогда отдельным институтом даже формально. Она была государственным министерством идеологии. В ней был департамент ненависти к иноверцам. Погромы были как раз по этому департаменту. Они только потому и были возможны, что власть, непосредственно и через свой идеологический департамент давала понять, что она не против, или не очень против, или против, но суетиться не будет...
"Пьяные толпы заполонили улицы, впереди шли попы с хоругвями"
Да, я это пропустил. А вы пропустили, что это не воспоминания, а рассказ со слов мамы, которая, в свою очередь, рассказала со слов своей мамы. Поясню, что было НА САМОМ ДЕЛЕ. Крестные ходы со священниками и хоругвями действительно предпринимались повсеместно. В защиту веры, царя, своей родины. Но там где были священники и хоругви, там не было погромов. Не уверен, что эти разные события перемешались именно в голове бабушки Кригер. Вот ситуация, которую она наблюдала лично:
"толпа, немного помявшись у дверей, повернула в сторону". Ни о каких "попах" нет речи. Нет речи о их участии в погромах и в сотнях других воспоминаний. Зато есть воспоминания совсем иного рода. Вот о событиях в Ростове-на-Дону:
"С соборным протоиереем и с хоругвями из ближайших церквей гласные Думы направил ись на Соборную площадь и, ставши на колени, просили погромщиков прекратить грабежи. С Соборной площади процессия направилась по другим улицам, по которым шел погром. “Грабители”, – сообщала “Донская речь”, — с недоумением посматривали на священника, на время приутихали, а по удалении процессии тут же принимались за начатое дело”.
Вчера явысказывал предположение: "Очевидно следующей стадией в попытках доказать недоказуемое станут стенограммы спиритических сеансов".
Вы, к сожалению, не обманули моих ожиданий, прибегнув к "воспоминаниям" о "воспоминаниях" о воспоминаниях.
Владимир, Ваше желание видеть русскую церковь в розовом цвете - в чем-то даже трогательно. В конце концов для этого есть какие-то основания, когда вспоминаешь о таких деятелях, как киевский епископ Платон, встававший на колени перед толпой и сам, чуть не ставший ее жертвой. Но свидетельства об участии в погромах попов с хоругвями - повсеместны и отрицать это нелепо, как и то, что погромы были сплошь и рядом в дни христианских праздников - и пастыри и паства считали их богоугодным делом. Да что паства, когда и сам государь не раз, по свидетельству Витте, говорил: " Но ведь они, то есть жиды, сами виноваты".
Эту же традицию "сами виноваты" поддерживаете и Вы (вместе с Солженицыным), смакуя "еврейские бесчинства" с портретами и памятниками. Между тем поведение евреев следует назвать чрезвычайно сдержанным - жизнь в ожидании погрома штука не слишком веселая. В истории описаны только массовые и кровавые погромы, между тем как микропогромы без убийств и угрозы погромов были просто нормальным фоном еврейской жизни в России.
Поверьте хотя бы такому авторитету как Плеве, изрядно приложившему ко всему этому руку: "Да, будь я евреем, то и я вероятно, был бы врагом правительства".
Кстати в романе "Белеет парус одинокий" расказывается об одном их октябрьских боев революционеров с представителями власти. Один из боевиков - Диманштейн: «Главная масса убитых и раненых евреев принадлежала к лучшим боевым, молодым элементам, бывшим в рядах самообороны, которые погибали в бою, но не сдавались». Про то, что они первыми открывали огонь по солдатам, разумется, ни слова.
Г. Слиозберг, современник событий и бывший в центре всех сведений, писал: «К счастью, все эти сотни погромов не влекли за собою значительных насилий над личностью евреев и в громадном большинстве мест погромы не сопровождались убийствами»
ЛЕВ ТОЛСТОЙ об участии власти (которую он не любил: «Не верю, что полиция подстрекает народ [на погромы]. Это и о Кишинёве и о Баку говорили... Это — грубое выражение воли народа... Народ видит насилие революционной молодёжи и противодействует ей»
Число христиан погибших в ходе боев также исчисляется сотнями.
Ни в коем случае я не защищаю погромщиков. Скотство оно и есть скотство. Но вы упорно уводите разговор о скотстве русских погромщиков и еврейских революционеров, куда-то в сторону. Вам нужно доказать абсолютно ложный тезис, что вся ответственность на власти и Церкви.
Вот любопытный эпизод. В городе Тараша старые евреи высекли своих молодых отпрысков ремнём (за попытку организовать антиправительственную демонстрацию) и там не было революционных манифестаций, но не было и погрома.
Вместе с тем, "погромы" происходили во многих городах, где евреев не было вовсе. Народ громил русских революционеров. Вот самый страшный эпизод. Это случилось в Томске:
"в театре начался митинг, на который собралось до трех тысяч. Когда получено было известие, что к соборной площади приближаются манифестанты (безоружные - В.Г.), находившиеся на митинге покинули здание театра, а когда манифестанты поравнялись с собором, то отделившаяся группа от толпы покинувших театр встретила первых револьверными выстрелами. Сначала участники патриотической манифестации дрогнули, но потом толпа обрушилась на стрелявших. Получилась ужасная картина. Началось беспощадное избиение манифестантами лиц, принадлежащих к указанной группе, они стали спасаться, кто куда мог. Таким образом, до шестисот человек, много женщин и детей попало в здание управления Сибирской дороги и в театр. Манифестанты обложили здания и требовали, чтобы укрывшиеся вышли. Последние ответили выстрелами… В казармах солдаты спешно строились в ряды, получали патроны. Наконец, сотня казаков и рота солдат выступили и оцепили театр и управление дороги. Манифестанты не унимались; разбивали окна, проникали внутрь здании, обливали керосином, начали жечь Театр и управление дороги превратились в море огня... Многие выбрасывались из окон, спускались по водосточным трубам, стараясь спастись. Манифестанты не давали пощады, явившаяся пожарная команда манифестантами не была допущена к тушению пожара. Манифестанты беспощадно жгли, как спрятавшихся, так и самое здание, которое, по их мнению, являлось гнездом смут и забастовок".
Это была борьба за выживание. Народ сознавал чем закончится для него победа революции и был беспощаден к любым попыткам разжечь смуту. Вы же все свели как всегда к антисемитизму, и еще смеете меня обвинять в какой-то неправде.
"Дорогие братья , шолом вам во имя Бога любви в мира! Бога отцов наших, которые явил Себя угоднику Своему Моисею в Купине неопалимой.......Он Сущий - Бог и Отец всех, а мы все братья , ибо мы все дети Ветхого завета ........Главная мысль этой проповеди - теснейшее родство между ветхозаветной и новозаветной религиями. Единение иудейства и христианства имеет реальную почву духовного и естественного родства и положительных религиозных интересов. Мы едины с иудеями, не отказываясь от христианства, не вопреки христианству, а во имя и в силу христианства, а иудеи едины с нами не вопреки иудейству, а во имя и в силу истинного иудейства.......Многие священники на местах активно защищали и спасали евреев от погромов и преследований..........
В России было огромное количество пронацистских монархических организаций. Позднее,в начале 20 века, они структуировались и оформились в официальные партии и движения. Царская полиция их поддерживала, многие служители РПЦ находили в их лице благодарных слушателей. Множество убийств и кровавых погромов на их совести. После октября 1917г они не исчезли. Кровавый террор чинимый ими, был куда страшнее "красного террора". В революции 1917 участвовали угнетенные люди. То есть почти всяРоссия. В том числе и евреи. Если бы не октябрь 1917г, то Россия, возможно была бы через несколько лет разделена между развитыми капстранами и уже не существовала бы в качестве самостоятельного государства.
"Но свидетельства об участии в погромах попов с хоругвями - повсеместны"
Вот и приведите одно, чтобы было хоть что обсуждать. А так, просто общие слова и воспоминания о воспоминаниях о воспоминаниях. Теоретически я могу допустить, что где-то священник мог пойти не только против евреев, но и против Церкви. Это мало что скажет о Церкви, она никогда не претендовала на стопроцентную безгрешность всех своих пастырей. Но мы, по крайней мере, сможем сдвинуться с мертвой точки в обсуждении этой темы.
Пока говорить вообще не о чем. Вернее есть о чем, я привел свидетельство о владыке Платоне, и ростовском духовенстве, также встававшем на колени перед погромщиками, пытаясь их остановить. Но вы это рассматриваете как частности, блеклые на фоне общей картины. При этом как партизан на допросе, не желаете привести ни одного примера, доказующего, что общая картина не является плодом вашего воображения.
После этого обращения А.2-го к "братьям" по канону с него следовало бы сложить сан.
С того момента для православных он "патриарх".
"Эту же традицию "сами виноваты" поддерживаете и Вы (вместе с Солженицыным), смакуя "еврейские бесчинства" с портретами и памятниками".
Не смакуя. У вас любое расхождение с "генеральной линией" вызывает желание перейти на личности. Вина двух сторон в случившемся, как русской, так и еврейской несомненна. Вину русской я признаю. Вину еврейской вы не признаете.
В результате мы вертимся на месте.
Вы с упоением рассказываете о двух убийствах, совершенных Союзом Русского народа. Полностью игнорируея, как минимум, сотни убийств совершенных революционерами-евреями в 1905-1907-м гг, в том числе деятелями сионисткого движения. Которые вообще непонятно на каком основании лезли в наши дела. Им что выезд в Палестину запрещали? Ростовский погром начался с революционного митинга над которым за каким-то хреном реяли знамена Поалей цион. Ну подумаешь, решили разрушить жизнь 150 миллионов человек, в идиотской надежде, что-то выгадать от чужого горя. А чего их антисемитов жалеть? Ведь их царь лично инициировал Кишиневский погром. Нет доказательств? Плевать. За все ответит. Разрушим и все.
Я не считаю, что евреи несут ответственность за первую революцию, вторую, третью. Они были лишь одной из сил той эпохи, очень опасной, влиятельной, но не единственной. Не они придумали Гапона. Не они придумали многое другое. Я не преувеличиваю их вины, а стараясь быть максимально точным, констатирую ту ее часть, которая лежит непосредственно на них. Причем, делаю я это в разговоре конкретно с вами. В газете, где я много писал о революции, еврейский вопрос я каждый раз старался обойти за сто верст. Мне он МАЛОИНТЕРЕСЕН.
"... Вы с упоением рассказываете о двух убийствах, совершенных Союзом Русского народа..." Особого упоения я не испытываю, настаиваю лишь на том, что членство в таком союзе исключает "святость" Иоанна Кронштадтского. На святость Евно Азефа и других членов террористических организаций( даже умученной беременной Геси Гельфман) я никак не упираю.
Вроде бы история не повторяется....
К чему бесконечно муссировать эту тему?
Лентепупе денег хочется содрать.
Разозлённая толпа идёт громить 7х7. Григорян падает на колени и умоляет не трогать Чуба с Зильбергом...
Вероника, мне это до смерти надоело, у меня уже жесточайшая идиосинкразия к этой теме, которая является для меня сто первой в списке интересов. Зная это, Леонид с удивительным искусством находит способы вернуть меня к ней. Например, предпринимая атаку на Церковь. Ни одного доказательства, что она имела хотя бы косвенное отношение к погромам, он так и не привел, но цели своей добился. Я опять втянут в полемику.
Да понимаю я, что сам дурак, что нельзя давать себя провоцировать. У меня это на уровне какого-то условного рефлекса, дурной привычки отвечать на вопросы, обращенные ко мне. Спасибо, что напомнили, не обещаю, но постараюсь больше не реагировать.
скорее напоминает очередь старух к терапевту - кто кого в болячках перехвастает.
Может, стоит говорить о позитивных моментах, преимуществах, чтобы привлечь на свою сторону, а не кто кого больше обидел?
О позитивных моментах. Мы тут с Гришей и Морохиным думаем создать общество "болгарофилов". Одна из немногих тем способная всех объединить. Как вам идея, Владимир и Вероника?
А они у нас есть?
В республике около 1000 болгар, но дело не только в них. В Болгарии действует движение русофилов, они с удовольствием приедут, привезут деятелей культуры.
У евреев к болгарам особенные чувства - Болгария и Дания две страны, спасшие всех своих евреев. Причем в случае Болгарии можно действительно говорить о роли православной церкви - лично патриарх призвал всех болгар не допустить вывоза евреев в концлагеря.
Да, хорошая идея. Я люблю Болгарию, а еще больше болгар. Замечательные люди, не раз приятно удивлявшие меня.
И общий позитив нашелся! УРРРАААААААА!!!!!!!!!!!
Здорово! )))
С Морохиным-то когда встретимся?
Несмотря на все "доказательства" не верю, что Азеф был провокатором.
Был в Болгарии и не раз. По-моему, там живет сплошные турки, по крайней мере, на морды лица
Даже реальная турчанка, с которой познакомился мой товарищ в Софии, "мордой лица" больше смахивала на славянку или немку. Некоторые турчанки, которых я видел в Константинополе и Галиополи, даже не смахивали на славянок, а имели совершенно русские физиономии, не говоря о том, что были русоволосыми. Никаких турок в природе не существует. Они давно ассимилировались, дав общее имя десяткам народов Малой Азии, и потомкам миллионов рабов из славянских местностей. Типичный турок похож на балканского славянина, армянина, адыга или грека. Турецкая "морда лица" - это или курд или азербайджанин. В Болгарии я таких не видел вообще ни одного.
Ув.Григорян, с миллионами рабов вы изволите преувеличивать. Это сколько же народу жило на территории славянских земель,чтобы оттуда можно было выхватить миллионы рабов? Если столько людей жило,то всех захвачников можно было отослать нахер - с такой толпой ничего не страшно.Это какие-то дэбилы в прошлом насочиняли от своей умственной ограниченности историй для Истории про рабство.Странно,что все народы,населяющие Россию и В.Европу,живут там же где и жили 2-5 тыс.лет назад.В случае повального рабства эти территории обезлюдели бы. Пример - Африка. Кстати, афрорабов успешно возили за море евреи,видимо,как знающие толк в рабстве. Афроамеры это дело помнят.
Турки - действительно сумма разл. народов. Северные турки двинулись на Юг с Урала. Основная масса турков генетически - иранцы. Данные по Y-хромосоме.
Никак в толк не возьму, на фига умный и порядочный еврей Зильбер такую вонючую антисемитскую тусовку развёл, все эти григоряны, твердые знаки, стандарты и прочеее...
Пусто ранний, вы где увидели умного порядочного в Зильберге? Конечно есть порядочные,умные и даже евреи,но Зильберг не еврей,тем более не порядочный и очень не умный. Выознакомтесь с мнеием Овадьи Иосефа о таких "евреях" как Зильберг. Вам что-нибудь говорит имя Овадья Иосеф?
Лентепупа,завязывай придуриваться под разными именами:Б-г всё видит как ты там не прикидывайся.
Если Л.Зильберг ведет научпоповский ликбез по литературным перлам М.Коцюбинского (текст с большими огрешностями кстати - где брал?),
то почему бы не продолжить почин и иными раритетами из гохрана, - так сказать, поднять литературоведческую планку?)
Например, предлагаю опубликовать статью В.Г. Короленко «Об инквизиции». Замечательный текст об из-Тории церкви.
Будет что обсудить.
Настоящие природные болгары ушли из Болгарии вместе с кн.Святославом.
Христианские из-Торики изобразили в хрониках это некак исход, а как большой "полон", хотя фактически на Русь вместе с Вещим князем от иудо-христианства уходили последние, не опаскудившие себя вероотступничеством, болгары-Родоверы.