"Дифирамб" с Сергеем Юрским

К. ЛАРИНА: 14 часов 12 минут, мы начинаем программу «Дифирамб». И я с большой радостью представляю вам нашего гостя – это Сергей Юрьевич Юрский.

С. ЮРСКИЙ: Здравствуйте, Ксения. Здравствуйте, господа, кто сейчас при радио.

К. ЛАРИНА: У нас не только при радио, но и при телевидении, потому что у нас идет трансляция в Интернете.

С. ЮРСКИЙ: Ой, я не сделал лица соответствующего…

К. ЛАРИНА: Нет, посмотрите, какой кадр замечательный. Да? Да.

С. ЮРСКИЙ: Понимаю. Ой-ой-ой, да… Обязывает.

К. ЛАРИНА: Так что, дорогие друзья, подключайтесь, пожалуйста, к нашему сайту, и там у нас идет прямая трансляция из нашей студии на «Эхе Москвы». Естественно, принимаем и ваши вопросы, напомню, куда можно писать вопросы Сергею Юрскому – на СМС +7(985)9704545. И пришло много вопросов на наш сайт до начала программы, и вопросы замечательные, поскольку все-таки люди понимают, что если приходит Сергей Юрьевич Юрский, надо у него спросить самое главное. И эти самые главные вопросы люди задают. Но, тем не менее, я бы начала все-таки с театра, поскольку совсем недавно Сергей Юрьевич выпустил новый спектакль в Театре Моссовета на сцене «Под крышей». Хотя, как я понимаю, что потихонечку «из-под крыши» уже выбираться будут уже на большую сцену. Это спектакль «Полонез» или «Вечер абсурда № 3» по пьесе Игоря Вацетиса. Именно этим, как я понимаю, обусловлен и подзаголовок «Вечер абсурда № 3», потому что была первая «Провокация» в театре «Школа современной пьесы», затем «Предбанник» там же, в Театре Моссовета, и вот третья «П» - «Полонез». Во-первых, поздравляю с премьерой, Сергей Юрьевич…

С. ЮРСКИЙ: Спасибо. Хотя это предпремьерные показы, а уже в этом месяце мы должны сыграть официальную премьеру – 18-го числа.

К. ЛАРИНА: Как воспринимает публика эту очень сложную вещь? В нее так сразу не «въедешь», надо как-то заниматься расшифровкой, нет ли каких смыслов, и понимать, про что. Вы чувствуете какую-то ответную реакцию в зале правильную?

С. ЮРСКИЙ: Иногда чувствую, иногда не чувствую. Иногда прихожу в отчаяние, иногда обретаю надежды. Это новая постановка, это новая пьеса, это новая композиция, которая требует собрать воедино эти разрозненные части. Это принцип всех этих трех пьес, этого «абсурда» - собрать… от самого зрителя. И мы не рассчитываем на то, что эта комедия – а это комедия, может быть, и печальная, но комедия… Мы не рассчитываем на то, что вот началось, и ой, как хорошо, вот теперь будет там смешно, и вообще сейчас все смешно, весело и остроумно. Здесь я сравниваю это с тем, чтобы как капель из крана была – сперва капля падает в соседней с тобой кухне, и ты думаешь: о, упала капля, ладно. А потом вторая, и она начинает даже раздражать, и ты думаешь: что, так и будет, что ли? А потом они чаще становятся. Думаешь: завернуть, что ли, кран или мастера звать? А потом ты начинаешь привыкать, это уже твой ритм. Но дело в том, чтобы это была все-таки не капель из крана, а некий источник чего-то нового. А потом должен, ко второму акту, по крайней мере, образоваться некий поток, в который зритель либо входит, либо не входит. Поэтому это риск. Я полагаю, что риск всегда должен присутствовать в том, что называется словом «искусство». Ну, вот так мы и движемся. А потом еще это просто актеры, которые играют эти роли, определяющие роли в спектакле. На таких ролях еще необстрелянные, это молодые артисты, в которых я очень верю, и поэтому мне очень интересны их взаимоотношения со зрителем.

К. ЛАРИНА: Ну, если перевести на такой математический язык, то, допустим, какая-нибудь простая линейная пьеса, линейный спектакль с четко выдержанным жанром, с яркими актерскими работами – это такая вот таблица умножения, да? Очень все по всем законам. Вы занимаетесь какой-то, безусловно, высшей математикой. И у меня к вам вопрос, вот по актерам я хотела вас спросить. Насколько вот молодые артисты готовы вот к такому уровню разговора? Они понимают, что происходит на сцене? Как этот язык осваивается вообще на репетициях?

С. ЮРСКИЙ: Это хорошие актеры. Но я, во-первых, ждал, чтобы эта, именно эта группа актеров, все до одного, были вместе. И они были заняты в разных других спектаклях, чаще всего на ролях на подхвате. А здесь мне хотелось, чтобы они себя проявили, потому что я полагаю, что это талантливые и интеллигентные актеры. Поэтому я их ждал года полтора. Потом у нас было знакомство, это было 12 дней ежедневной работы, чтобы понять, что они хотят, и они могут, и я тоже хочу, и я могу. А потом были вот эти репетиции, и в основном они шли вот в эту жару летнюю этого года. И этот спектакль новый. Хочу еще сказать, что публика для меня сейчас делится на две части, я очень ощущаю это – это, что называется, театралы и «новенькие». Новеньких становится все больше, особенно это ощутимо в Большом зале. А театралы, они составляют определенный процент в Малом зале. Должен сказать, что с театралами мне гораздо труднее.

К. ЛАРИНА: Почему?

С. ЮРСКИЙ: Потому что они заряжены на сегодняшнюю моду. А спектакль, вот уж что могу сказать наверняка, не вписывается в сегодняшнюю моду.

К. ЛАРИНА: Не вписывается в формат.

С. ЮРСКИЙ: Да. И поэтому тут, может быть, вообще разговор не состоится. Но так как, еще раз говорю, процент очень большой «новичков», они гораздо интереснее. Они не затуманены тем, как надо. Но они затуманены, как все мы, телевизионным способом разговора. Что такое комедия по телевидению, все знают. Что такое сюжет и внезапности по сериалам, тоже все знают. А эти люди только телевидением оглушены, как и я тоже. А уже театром не оглушены – это уже лучше.

К. ЛАРИНА: А скажите, пожалуйста, почему все-таки именно жанр «абсурда» ассоциируется у вас с сегодняшним временем? Почему вам кажется, что сегодня это то, что является отражением улицы, по сути?

С. ЮРСКИЙ: Я думаю, что подспудно «абсурд» жил всегда. «Абсурд» - это то, что раньше называлось «комедия» как противоположность трагедии. Трагедия – это была про богов обычно, если о древней трагедии говорить. Или, так сказать, мы показываем, как перед Богом выступаем – трагедия, вот наша человеческая жизнь. А комедия, с моей точки зрения – это как раз Божий взгляд, это взгляд абсолютно со стороны на самих себя оттуда, сверху. И это всегда присутствовало. Это протыкание проблемы совершенно с неожиданной стороны, взгляд с другой точки зрения, поворот. Вот этот самый поворот в сегодняшнем дне для меня, собственно, стал единственным способом проткнуть ситуацию и сделать ее для меня вдруг увиденной. А вот это «вдруг» - это опять тоже, мне кажется, часть искусства. Потому что все то, что превращается в сериал… а сейчас мучительно желание как-нибудь вписаться в сериал или создать сериал, чтобы это колесо крутилось всегда. А здесь это все одноразовое. И если мы говорим «Вечер абсурда № 3» уже, то это не сериал, а это три не только разных точки зрения, но еще и три времени: это 2000 год – это одна ситуация, это 2006 год, середина нулевых, и это сегодняшнее ощущение. Ну, я не буду…

К. ЛАРИНА: Возвращаясь к артистам, поскольку, к сожалению, артисты, творческие люди в нашей стране в большинстве своем люди достаточно антиобщественные в том смысле, что они мало чем интересуются, кроме текстов пьес, которые они получают при перераспределении ролей… А мне кажется, такого рода работа, она требует активной включенности в сегодняшнюю жизнь, потому что иначе ты не поймешь, про что ты говоришь с людьми, которые пришли в зал. Вот насколько ваши ребята вообще интересуются тем, что происходит за окном? Или это не имеет значения, и я ошибаюсь?

С. ЮРСКИЙ: Я думаю, что это имеет значение. Я не занимаюсь, я не учитель, не воспитатель. Но вписать сознание в сегодняшний день – одна из моих задач. Не только пьесой, но и нашими краткими разговорами помимо пьесы.

К. ЛАРИНА: О текущем моменте.

С. ЮРСКИЙ: О текущем моменте. И должен сказать, что эти артисты – это мои, теперь уже определенно, коллеги, партнеры, потому что я тоже играю в спектакле. Теперь я уже не их начальник, а я их сотоварищ. Давайте я их назову, просто имена.

К. ЛАРИНА: Да.

С. ЮРСКИЙ: Вы знаете, когда приходят знаменитые артисты, то сперва все поклоны им отдают и все прочее. И когда-нибудь будут отдавать поклоны, а пока назовем их, потому что они стоят того.

К. ЛАРИНА: Давайте.

С. ЮРСКИЙ: Вот две, две молодые актрисы – Аня Гарнова, которая уже играла у меня в предыдущем спектакле, и Люся Свитова, которая играет две роли в этом спектакле. И наконец, Светлана Шершнева, наша возрастная артистка, скорее ближе к моему поколению, которую я единственную взял как представителя нашего поколения. Вот три женщины. Два Михаила: Михаил Шульц - яркая фигура, даже в тех небольших ролях, в которых он себя уже проявил в других спектаклях, здесь, я думаю, он тоже себя проявляет; и Михаил Филиппов - очень подвижный актер в буквальном смысле слова, потому что впервые я его попробовал, как он танцует, оказалось, здорово. Но здесь мы не столько танцуем, хотя это «Полонез» называется, сколько танцуем психологически. Это Владислав Боковин – артист, играющий у нас три роли и сейчас, так сказать, активно, мне кажется, будет входить в репертуар театра.

К. ЛАРИНА: Алексей Гришин.

С. ЮРСКИЙ: Это артист, уже очень известный и по кино, и по театру – Алексей Гришин, мой прямой партнер в этом спектакль. И артист… обещания в нем громадные для меня! И в том, что я видел его на сцене разных театров, и в том, что я чувствую как партнер.

К. ЛАРИНА: Он мне очень понравился. Вот я видела его до вашей работы в спектакле «Долгое путешествие в ночь». Потрясающий он там совершенно, да.

С. ЮРСКИЙ: Вот в том-то и дело, и там мне он очень понравился. И Александр Воронин, который всегда со мной, уже 20 лет. К сожалению, он сейчас заболел. И для меня всегда проблема: если ансамбль начинает разваливаться и требуются вводы – это катастрофа. Я никогда этого не допускал. Либо мы ждали, год ждали иногда, если это женщина, и она естественным образом проявляет себя как женщина и уходит в роды. Мы ждали, ждали и не играли. Так и было. А здесь не роды, здесь болезнь. И тут проблема, в которую я не буду вас погружать, просто обязательно назову и этого артиста.

К. ЛАРИНА: Возвращаясь уже к публике, безусловно, уже вы об этом сказали, публика сегодня, как, собственно, и артисты, развращена вот этой вот простотой, которая знаем, чего хуже. Я имею в виду простоту подачи, развращена сериальностью, клипами, ну вот это достаточно очень все поверхностное. И мне кажется, что сегодня требуется невероятная работа для того, чтобы вообще понять, про что с тобой разговаривает человек со сцены. Насколько вот сегодняшняя публика, на ваш взгляд, готова к этому? А то, знаете, как Сокуров говорил в свое время, вот я запомнила эту фразу из его интервью – что потихонечку так воспитывается публика (смысл вам передаю), что через какое-то время, даже если покажут, того же Тарковского пустят в кинотеатры, туда уже никто не пойдет.

С. ЮРСКИЙ: Нет, правильно, правильно.

К. ЛАРИНА: Да?

С. ЮРСКИЙ: Правильно он говорит, да. Правильно. А в театре еще одно - настолько активно влияние шоу, оно настолько наступило на театр, что главной привычкой стало смотреть, потому что настолько все уголочки заполнены движением. Если кто-то поет, то обязательно сзади него должны танцевать и очень бодро двигаться. Если КВН, и есть один – два очень талантливых человека, то рядом с ними должно быть еще 10 обязательно. Чтобы все заполнилось, все заполнилось, и все вместе, и хором, и бодро, и весело! И совершенно почти разучились слушать, то есть вопрос текста. Мы об этом уже говорили в предыдущем спектакле: слово потеряло свою силу. А потеря силы слова – это потеря, собственно говоря, сознания, размышления, работы мозга, мозга вместе с сердцем. А если о чем помечтать – чтобы люди научились и слушать, и слушать, и тогда будет идеал. Идеалов не бывает, поэтому я ни на что не надеюсь.

К. ЛАРИНА: Может быть, поэтому многие ваши коллеги, которые озабочены той же самой проблемой, что вроде как говоришь, а никто тебя не слышит – мы говорим пока о театре – уже переходят, как мне кажется, некие границы в теории провокаций (опять же возвращаюсь к названию одного из ваших спектаклей), когда человека нужно шокировать, чем-то сбить вообще его, чтобы он немножечко так вот встряхнулся и уже увидел и услышал. И когда переходятся границы этического в театре, как вы вообще к этому относитесь?

С. ЮРСКИЙ: Шокировать обязательно нужно. То есть привнести нечто резкое, новое, чтобы оно было ощущено. Или просто мякину жевать – это тоже годится. Тоже годится, но это все-таки застой. Но вопрос, чем шокировать. Новизной слова, мысли – малореально, потому что уже сказали. Тогда остается одно единственное, которое я для себя и выбрал – ритм, определенный ритм, в котором должна быть некая новизна. Вот это очень сложно – научиться держать этот ритм, доносить и получить отклик. Ну, не буду распространяться, но вот это слов скажу как основное – ритм.

К. ЛАРИНА: На этом пока остановимся, у нас сейчас новости, потом продолжим нашу программу. И я уже перейду к вашим вопросам.

НОВОСТИ

К. ЛАРИНА: Продолжаем нашу встречу. Здесь, в студии «Эха Москвы», Сергей Юрьевич Юрский. Я перехожу к вашим вопросам. Ну вот хотела прочесть несколько вопросов, которые пришли на сайт. Ну вот сейчас буквально «поймала за хвост» вопрос, который сейчас пришел, чтобы недалеко уходить от темы нашего разговора в первой части. «Сергей Юрьевич, - спорит с вами наш слушатель, - а разве театр не для того, чтобы душа отдыхала? «Кафка» у нас и так за окном. Не слишком ли много «Кафки»?».

С. ЮРСКИЙ: Нет, театр не для того, чтобы душа отдыхала. Коротко отвечу: для того, чтобы душа либо пробудилась, либо вздрогнула, либо посмотрела на себя со стороны.

К. ЛАРИНА: Очень много вопросов, условно мы их так в эту тему определим – «Художник и власть». Я думаю, что это естественно, что вам этот вопрос задают. Прочту вам целую телеграмму, которая пришла из вашего Петербурга: «Обязательно в беседе с Сергеем Юрским затроньте следующие вопросы: 1. Участие в Маршах несогласных – подвиг или нормальная гражданская позиция? 2. Взаимоотношение «художник и власть» на примере диалога Шевчука с Путиным. 3. Встреча Медведева с музыкантами – акт досуга или политическая необходимость? 4. Речь Парфенова и ее влияние на развитие свободы слова». Ну что, коротенечко?

С. ЮРСКИЙ: Да, нам надо было бы встретиться с автором этих вопросов, сперва очень долго притереться, потому что он живет активной общественной наблюдательной, видимо, жизнью. Еще раз зачитаем первый вопрос, и я начну отвечать.

К. ЛАРИНА: «Участие в Маршах несогласных – подвиг или гражданская позиция?»

С. ЮРСКИЙ: Отвечаю коротко – выбор.

К. ЛАРИНА: «Взаимоотношение «художник и власть» на примере диалога Шевчука с Путиным». Этот тот самый диалог, который необходим? Я как бы так пытаюсь развить этот вопрос…

С. ЮРСКИЙ: Ну, вопрос в том, что в результате художник и власть вообще не могут встать на равных. Когда благодетельствует власть художникам, награждает какими-то… то это попытка встать на равных, приблизить к себе, сделать ниже меня, но тоже начальником, лучшим из других. На одной доске не должны стоять. И те, кто идут на разговор с властью, должны это понимать. Если ты имеешь, что посоветовать власти, как дальше вести страну, а это загадочная великая ответственность, то тогда, мне кажется, это должны быть оппоненты, то есть те, кто предлагают свое в том же общем плане, то есть всей страны, что делать в стране. Поэтому вот такой краткий диалог – поговорили, высказались – это замечательно. Это прекрасно проявило Шевчука, это проявило и Путина, потому что он пошел на этот разговор. Но сказать, что из этого обязательно будет результат – это слишком разные уровни. И сойтись им в коротком диалоге – это скорее для то ли возбуждения публики, то ли для успокоения публики. Но не надо слишком много времени на это тратить, мне кажется. Допустим, давайте говорить с властью каждый день. А когда она будет заниматься своими делами? А когда вы будете заниматься своими делами? Это все-таки очень важно, чтобы люди отдавали всю свою энергию, все свои способности тому, в чем они Богом определены. А диалоги должны быть… ну хорошо, что состоялось. Очень хорошо, что Парфенов высказал те мысли, которые, вообще говоря, совершенно очевидны. Но он нарушил регламент, он высказал их в тот момент, в который не положено высказывать, в том месте, в котором не положено высказывать. Произошла замечательная вещь – слетелись журналисты, и им было что говорить в течение целой недели.

К. ЛАРИНА: Еще дальше будем говорить…

С. ЮРСКИЙ: Изменится ли от этого телевидение, изменится ли от этого Парфенов, изменятся ли от этого отношения телевидения и Парфенова – я думаю, что все-таки у нас не то время, где все сразу начнут кнутом щелкать и говорить: «На место!». Нет. А если ничего не изменится, то будем считать, что это было хорошее выступление, но оно определит те изменения, которых мы подспудно ждем.

К. ЛАРИНА: А что же тогда, Сергей Юрьевич? Я не понимаю, тогда какой смысл во всех этих выступлениях? Это опять же к тому, что мы говорили, что слова определяют смысл.

С. ЮРСКИЙ: Накипело! Это тоже важно – накипело.

К. ЛАРИНА: Но этого же никто не слышит, получается.

С. ЮРСКИЙ: Но накипело по стольким поводам, что встречаться надо почти ежедневно. Просто мы называем людей, которые публичны. А проблемы, которые спрятаны – это скорее… это станица Кущевская – вот это проблема. Вот она выползла, как чудовищный, кошмарный нарыв, корни которого, какие-то метастазы которого пронизывают всю жизнь. Потому что очнулись люди в разных местах, но боятся, страх. Страх цензуры введения – это пустяки по сравнению со страхом за то, что сама жизнь висит на волоске и зависит от совершенно чуждых и страшных людей, которые командуют там, там, везде, по всей стране, по всей стране на местах! Этих проблем множество. И эти люди – врачи, учителя… Я сегодня слушал передачу «Эхо Москвы» о проблемах школы. И когда говорится, что попросту учителя, вообще говоря, на грани вскрика, просто вскрика!.. И тогда учитель должен поговорить и высказать свои проблемы. Но это невозможно – проблем слишком много. Я думаю, что до тех пор, пока эти проблемы не выйдут в представительный орган, то есть в парламент, пока парламент действительно не будет представлять боль страны, все отдельные диалоги – это выхлест пара, проявление таланта, проявление смелости, проявление насущной необходимости. Но это скорее для нас, для наблюдателей, для тех, кто занимается масс-медиа это медиа-фигуры, которые говорят от имени определенной группы людей. Вообще говоря, это должно бы вылиться либо в народное движение, которое что? – образует партию, и она сформулирует, что делать, она всю программу сформулирует. Тогда это, может быть… и сам парламент, может быть, превратится в то, что боль, истинная боль будет приходить не по поводу случившегося, а по поводу назревающего.

К. ЛАРИНА: А вам не кажется, что там совершенно они все живут параллельной жизнью давным-давно, такие хрустальные замки выстроены?..

С. ЮРСКИЙ: Конечно!

К. ЛАРИНА: И стыда там нет никакого.

С. ЮРСКИЙ: Параллельная жизнь – это вообще то, что сейчас характеризует нашу страну…

К. ЛАРИНА: Вот вам абсурд, да.

С. ЮРСКИЙ: … потому что слои несовместимы. И простая фраза «сытый голодного не разумеет» - вот это неразумение, оно будет до тех пор, пока будут слишком сытые и слишком голодные.

К. ЛАРИНА: Послушайте, одни и те же люди… я имею в виду, если слово «парламент» произнесено в нашем эфире, давайте вот чуть-чуть на нем остановимся. Одни и те же люди, этот парламент, кричали по поводу Катыни и по поводу поляков одно…

С. ЮРСКИЙ: Да, ну мы же это слышали…

К. ЛАРИНА: … сегодня позвонили им, сказали: «Призвайте», - все, признали. Вчера они кричали и запрещали фильм Анджея Вайды «Катынь», который клевещет на советскую историю, сегодня… Вайда свое уже, слава Богу, пережил, слава тебе, Господи, ему от этого ни холодно, ни жарко…

С. ЮРСКИЙ: Да, да.

К. ЛАРИНА: Но, тем не менее, сегодня вдруг принимается прямо противоположное постановление теми же людьми!

С. ЮРСКИЙ: Так мы же это видим, ну мы же это видим! Мы же видим это и на Кущевской!

К. ЛАРИНА: Да.

С. ЮРСКИЙ: Там, где опять же не оценка ситуации международной, которая крайне важна, отношения с Польшей крайне важны, но все-таки, так сказать, ежедневной жизни вот людей это менее касается. А здесь это касается жизни и смерти! И оказалось, что Гусь Хрустальный, оказалось, что Энгельс, только разные вещи. Это сейчас действительно может превратиться в кампанию, где каждый город будет отчитываться о том, что смещена власть. И вот тут может появиться вторая волна абсолютно криминальных людей, которые воспользуются этим призывом – «смещай эту власть, встанет наша власть!».

К. ЛАРИНА: На этом фоне как вы оцениваете наши большие победы на спортивных поприщах? Когда мы и Олимпиада, мы и Спартакиада, мы и «Формула 1», мы теперь и Чемпионат мира по футболу.

С. ЮРСКИЙ: Я оцениваю сторонне. Потому что решение принято, общественный восторг услышан. А вообще все, что мы сейчас затронули даже в нашем скромном разговоре, требует таких вложений. Я напомню: Кущевская – раз, учителя – два…

К. ЛАРИНА: Здравоохранение…

С. ЮРСКИЙ: … «марши несогласных» – три. Все они требуют внимания, вложений. Я не говорю о медицине, с которой я очень сталкиваюсь, и это катастрофическое совершенно положение. Поэтому мне скажут, что «да нет, это все оплатит Абрамович»… футбол я имею в виду. Ну хорошо. Решение-то принято уже. Что ж теперь? Но, по-моему, страна благороднее бы выглядела, если бы сказала: «Мы сейчас на время (особенно уже Олимпиада, там все…) только думаем о том, чтобы поднять падающих». А эти падающие, раз сказано одно слово – учителя, не только школьные, не только дошкольные, вообще учителя. Проблема того, что исчезли и учителя, и ученики, остались дипломы и возможность их получения. И отсюда фальшь. Эта проблема, как мне кажется, и есть абсолютно национальная проблема – возвращение учителей и учеников, преемственности ума, способности, преемственности обработки талантов.

К. ЛАРИНА: «Сергей Юрьевич, скажите, пожалуйста. Вы – человек, проживший при нескольких режимах власти, много видели, много слышали. Что же творится сейчас, в пору так называемой суверенной демократии? Почему пропали такие индивидуумы, как Любимов, Товстоногов? Почему большинство так называемой интеллигенции превратилось если не в рупор, то в прокладку? Не слишком ли много лжи и лицемерия стало именно сейчас? Неужели деньги так портят? Или это не деньги?» - все эти вопросы пришли от нашей слушательницы из Мадрида, из Испании.

С. ЮРСКИЙ: Как ее зовут?

К. ЛАРИНА: Тут ник какой-то, я не знаю…

С. ЮРСКИЙ: Понятно. Ну хорошо, я думал просто, вдруг кто-нибудь знакомый…

К. ЛАРИНА: Нет, нет, нет.

С. ЮРСКИЙ: Ну это риторический вопрос. Что значит «исчез Товстоногов»? Товстоногов умер. Память о нем у тех, кто хочет, жива. Во мне она абсолютно жива. Любимов никуда не исчез.

К. ЛАРИНА: Я думаю, что она имеет в виду масштаб личности, наверное.

С. ЮРСКИЙ: Масштабы личностей тоже сохраняются. Потому что когда вдруг иногда в лекциях по каналу «Культура» появляются определенные люди, назову одного - Зорина назову, который выступал перед этой аудиторией и по телевидению, то ты видишь, что масштабы личностей сохраняются. Другое дело, что они затемнены. На них нет спроса, к ним нет интереса. Это возврат к тому, что я только что сказал – учителя и ученики. Фальшивые авторитеты, надуваемые авторитеты и отсутствие интереса к реально существующим открытиям, прозрениям, пророчествам, реально существующим сейчас писателям – сейчас существующим! – к которым очень надо прислушиваться, и они существуют, на виду. Желания нет! Господа говорят то, что говорит один из вопрошающих: «Ну если в театр пришел, так отдохну. Если книжку взял, так я отдохнуть должен. Если телевизор смотрю, я должен отдохнуть». Господа, есть непрерывное производство, вроде доменного. Его нельзя останавливать. Печка треснет, лопнет – и все, и конец. Такая же домна Богом заряжена в нас – это сердце, это мозг, это мысль. Будить надо мысль, когда она даже дремлет. А когда она засыпает – это уже преддверие смерти. Поэтому надо желать. Надо книжки трудные читать. Надо. А что этот призыв значит? Ох, сейчас все кинутся: «Это Сергей Юрьевич нам посоветовал интересную вещь – читайте трудные книжки. Кто он такой?». Действительно, кто он такой? Я не говорю, что я учитель. Я говорю, что желание учиться породит и учителей. Желание платить за то, чтобы не диплом получить, а за то, чтобы учиться! Так что это претензия не только к верхам, это претензия и к тем, кто говорит, что делать. Думать!

К. ЛАРИНА: На ваш взгляд, когда все-таки этот сбой произошел вот в общественном сознании?

С. ЮРСКИЙ: А вот это получилось действительно примерно на начале перестройки, мне кажется. Связано ли это с деньгами? Да, связано. И сегодняшний кризис финансов, банков и все то, что происходит сейчас во всем мире глобально – недоверие к банкам, разорение банков, ненависть к банкам, битье стекол, крики и все прочее – это все обоснованно. Действительно, мы попали в царство Мамоны. Действительно, опасно всеобщее правление денег. Иногда чуть прикрытое, иногда чуть более открытое. Но действительно правление денег! Это крайне опасно. Если вы мне скажете: «Ну, так скажите, что делать – выбрасывать деньги в окно?» - Я скажу: «Нет, господа. Мыслить, думать, обуздать свой эгоизм, обуздать болезнь, которая называется «непомерная жадность»».

К. ЛАРИНА: А это путь, который только мы проходим, или все его проходят?

С. ЮРСКИЙ: Все. По-моему, все. В разной степени. Я не вижу близко, что происходит в других странах, но судя по тому, что доносится – да, это все.

К. ЛАРИНА: Но как-то справляются, значит, во всем мире с этой проблемой.

С. ЮРСКИЙ: Да не очень справляются. Да не очень!

К. ЛАРИНА: Ну как не очень, Сергей Юрьевич? Я вижу, что там, если даже никуда не ездить, а просто смотреть по телевизору, как там происходит жизнь, я даже вижу, что любая несправедливость, которая касается человека конкретного, вызывает живой отклик. Он выходит на улицу и говорит: «Несправедливо со мной поступаете, пошли вон отсюда!». Вон сейчас как в Испании – плевать на всех, вот диспетчеры забастовали, и все. Да?

С. ЮРСКИЙ: Ну вот что тут делать? С диспетчерами проблема – вот что тут делать? Это проблема жуткая. Значит, там их почти могли бы и линчевать пассажиры. Кто прав – диспетчеры, которым что-то там закон изменил, или это и есть солидарность диспетчеров, или пассажиры, которые хотят ехать к себе домой, у них праздник, они все хотят, им все испортили праздник? Но со всех сторон, согласитесь – и со стороны пассажиров, которые не хотят прислушаться, что кому-то больно, а кому-то сильно больно, если диспетчеры всей страны ушли со своих мест – сильно больно! – не хотят прислушаться, и диспетчеры не хотят прислушаться… Это вот то самое – жадность и эгоизм, которые стали абсолютным кодом жизни.

К. ЛАРИНА: Ну а как себя защищать? Как защищать свои права?

С. ЮРСКИЙ: Ну я не знаю, как себя в этом защищать. Стараться быть менее жадным и менее эгоистичным! Ну вот единственное, что я могу сказать, но это на личном уровне.

К. ЛАРИНА: Ну вот у нас поэтому никто не протестует.

С. ЮРСКИЙ: … А дальше Испания будет разбираться, что это значит, что это значит… В крайнем случае на Западе очень много противовесов – там будет суд, там будут судиться, будут выплачивать друг другу миллионные убытки, будет длиться десять лет и все прочее. Но там ни диспетчеры в результате с голоду не умрут, ни пассажиры, которые не добрались до своих семей, с голоду не умрут. У нас меньше противовесов, поэтому у нас это вызывает чудовищные вещи. Не буду перечислять, да и время передачи кончается. Но вы же слышите все это! Вы, слушатели «Эха Москвы», вы слышите это каждый день. Вы, читающие газеты, и даже вы, не читающие книг, в которых все это уже сейчас осмысливается очень умными людьми. Назову одно фамилию – Можегов. Человек, который анализирует сегодняшний день с разных точек зрения, в основном в журнале «Континент». И который пробивается к тому, где корень, и как этот корень либо вырвать, либо этот корень чем-то снабдить, какими-то благами, чтобы он правильно рос. Но, вообще говоря, положение очень сильно тупиковое. Кризис-то не кончается. Не кончается. И не кончается он потому, что Мамона правит полностью. Полностью! Каждым из нас! И никто не смеет сказать, будет врать: «Ну это вот все вокруг, все вокруг, а мы – я, мой приятель и еще мой зять – мы ребята хорошие». Разберитесь, ребята. Разберитесь. Общее правление Мамоны – общее опасная вещь, касающаяся и властителей мира, и руководителей стран, и каждого из нас.

К. ЛАРИНА: Ужасно. Какой-то у нас безрадостный разговор получился, Сергей Юрьевич. Да? Напугали…

С. ЮРСКИЙ: А чего? Радоваться мы будем, когда пойдут телевизионные передачи предновогодние, умрем со смеху.

К. ЛАРИНА: А как вот при вот таком взгляде на сегодняшнюю жизнь можно вообще на сцену выходить?

С. ЮРСКИЙ: Это нужно выходить на сцену! Нужно заниматься своим делом. Поэтому концерт, в котором выходят и объявляют: «Начинаем второе отделение концерта. Поют гастроэнтерологи Приуралья!»… Не надо им петь, им надо заниматься желудком! А петь надо тем, кто умеет петь.

К. ЛАРИНА: У вас сегодня, кстати, концерт?

С. ЮРСКИЙ: У меня – концерт.

К. ЛАРИНА: У вас, «гастроэнтеролога» Юрского.

С. ЮРСКИЙ: Да… (смеются).

К. ЛАРИНА: Что вы будете там делать?

С. ЮРСКИЙ: Сегодня у меня особый день - сегодня 5 декабря. В этот день я вышел на сцену академического театра в большой роли впервые 53 года назад, в Большом драматическом театре. В этот день меня пригласил клуб бардовской песни, к которой я отношения не имею, который называется «Гнездо глухаря». Это маленький вечерний клуб, очень хороший. Я однажды был там зрителем, сейчас меня пригласили выступить. Сегодня будет хулиганский концерт по тому настроению, которое вы, извините меня, слышали и были его свидетелями. Извините за мою эмоциональность, раздраженность, но меня зацепила Ксения Ларина вопросами, потому что они оказались тоже больными. Больными. Значит, будем что делать? Выражать свою боль через смех, то есть через божественное – посмотреть на себя на самих.

К. ЛАРИНА: Сергей Юрский сегодня у нас в гостях. Я напомню, что мы вначале сегодня говорили о спектаклях (чтобы вернуть вас к театру) – спектакле «Полонез», который только начинает свою жизнь в Театре им. Моссовета. Если вы, дорогие друзья, еще эту работу не видели, то я вот, пользуясь моментом, хочу вам обязательно порекомендовать ее. Поскольку я этот спектакль видела и вот уже прошусь у Сергея Юрьевича посетить этот спектакль еще раз, чтобы посмотреть его на большой сцене. Ну и еще прошу повторить для тех, кто просит, фамилию философа, о котором вы говорили, в журнале «Континент».

С. ЮРСКИЙ: Можегов.

К. ЛАРИНА: Можегов в «Континенте», да?

С. ЮРСКИЙ: Да.

К. ЛАРИНА: Будем искать.

С. ЮРСКИЙ: Вообще читайте «Континент», потому что там очень много умных людей.

К. ЛАРИНА: Спасибо большое. Сергей Юрский у нас сегодня в гостях.

Эхо Москвы