Средние века ИВС...

Выехали в 8 утра. Машину дал один бизнесмен, спасибо ему. На республику лег снег. Дорога юзит.

Всю дорогу обсуждаем поездку в Удору и осмотр тамошнего ИВС. Там обнаружили человека, который не заплатил штраф в 200 рублей и за это был наказан мировым судьей очень жестоко - получил пол месяца административного ареста. Интересно, какими такими причинами вызвана была такая жестокость.

К 11 часам добрались до Усть-Кулома. Искали милицию. В отличие от многих райцентров, милиция в Усть-Куломе далеко от центра. Вошли в дежурку. У нас посмотрели удостоверения. Ждут. Пошли с замначальника на улицу. 


ОВД Усть-Куломского района, больше похоже на жилую двухэтажку

Внизу, на берегу реки Вычегды на занесенном первом снегом пейзаже безбрежной долины реки высокий в три метра забор с колючей проволокой. Пейзаж из 30-х и 40-х годов. ГУЛАГ. Входим в дворик. Лает большая белая собака за сеткой. Перед нами небольшое, вросшее в землю деревянное здание ИВС. Заходим. Дверь открывает абсолютно седой человек. Он слегка прихрамывает. Замначальника и еще один офицер сопровождают нас. 


Трех метровый забор вокруг ИВС Усть-Кулома

Просим открыть камеры. В камере адмзадержанных сидят водилы и хулиганы. Разговариваем, смотрим. В углу-  "параша". Ни воды, ни канализации. По выходе спрашиваю про воду. В коридоре - дачный умывальник, здесь руки моют все: и заключенные, и милиционеры. А люди сидят по полмесяца - ни помыться, ни подмыться. В коридоре - 6 больших 40-литровых баков воды. Все носится на руках ежедневно. Адский труд. Заходим в следующую камеру. На окне железный щит с дырками, дырки заткнуты бумажками. Вглядываюсь. Сквозь дырки вижу битое стекло. Милиционеры поясняют, что когда была жара, то заключенные выбивали стекла от жары. Сейчас сквозь дырки тянет холод. 

В одной из камер наткнулись на трех мужичков. Мужички оказались сиротами, у них нет родственников и никто не носит им еды. Поэтому едят то, что дадут. А дают есть в ИВС Усть-Куломе два раза. И то два раза это на словах. Берут еду в столовой - обед и ужин. Ужин - это разогретый обед. Как сказали милиционеры, иногда по просьбе заключенных они дают еду один (?????) раз. Когда мы зашли в камеру с мужичками-сиротами, то было около 12 часов. А они еще в этот день не ели ничего. В другой камере сидела женщина, она также не имеет родственников, но она позавтракала тем, что оставила от ужина. 

Надо руководству разобраться и изменить график кормежки заключенных. 

После осмотра камер попросили показать подсобные помещения. Открыли дверь. А там - туалет для работников и заключенных - две дырки в деревянном полу, и оттуда торчит дерьмо. Жуть. Холод. 

- И что, вы ходите туда?
- Ходим, а куда деться. 
- Но ведь это ужасно?
- Это наша работа.

Оказывается, уже трижды милиционерам обещали, что ИВС переведут в другое здание и все время не срастается. Это издевательство не только над заключенными, но и над милиционерами. Это как надо ненавидеть своих подчиненных, чтобы отделывать кабинеты в МВД Коми под евро, а милиционеры должны ходить в туалет как в средневековье. 

Но и это оказалось не все. Вышли осматривать прогулочные дворики, а нам показали еще один туалет для персонала. Выбитые доски, дырки забиты дерьмом с горкой. 


Средневековый туалет для работников ИВС Усть-Кулома

После всего этого сели в дежурке ИВС для написания претензий. Претензий оказалось более чем. Накатали аж целых 16 замечаний. Поговорили с работниками. Они сами очень хотят, что бы что-то изменилось. Но нужны деньги и нужна политическая воля, что бы что-то изменилось.

Выходим. Собака молчит, мы ей надоели. 

Садимся в машину. Жаль, очень жаль, что большой забор мешает и работникам, и заключенным видеть красоту Вычегды и ее большой долины. 

Едем по селу. Тормозим у магазина. Есть хочется. Час дня. Покупаем кефир. В магазине набор еды небольшой, но выбор алкоголя просто впечатляет, особенно выбор водки. 

Выехали из села. Дорога такая же скользкая. Встречаем перевернутую машину в кювете. Подъели к местечку Подтыбок. Там харчевня. Заходим. Много народа. Набираем еду. Тушеная капуста, мерзкая на вкус. Остальное - вроде ничего. Едем дальше. Темнеет. 

В половине четвертого подъезжаем к Корткеросу. Знакомое здание отдела внутренних дел. Долго ждем в дежурке. Документы проверяет дежурный милиционер. Потом документы проверяет какой-то офицер. Перед заходом в ИВС, который здесь же, в здании ОВД, документы проверяет дежурный по ИВС. Я возмущаюсь. Крыша у них что-ли едет от желания проверять документы? 
- Когда у вас кончаются полномочия, в декабре? - сопровождающий офицер спрашивает.
- Да.
- Продлили. 
- Нет, изначально было до 8 декабря. 

Входим в ИВС. Мы здесь были летом, проведывали Королева. В ИВС только два административно задержанных. Идем по камерам. В отличие от ИВС Усть-Кулома все хорошо. Еда три раза в день. Тепло. Водопровод. Канализация. Но на окнах те же железные щиты с дырками. Сквозь дыры вижу опять отсутствие стекол. Милиционеры говорят, что стекла на время жары сняли. 

- А почему назад не поставили?

В ответ молчание. Ждут указаний, видимо. Окна заколочены снаружи досками, так что дневной свет не проникает. Все меряем рулеткой. Главный враг этих мест лишения свободы - это перенаселенность. 

Выходим в дежурку. Пишу замечания. Написал 13. Появляется начальник ОВД. Зовет наверх, в кабинет. Берем вещи и уходим. Он по гражданке. Настроен решительно. Чувствую, что хочет дать интеллектуальный бой. 

Заходим в кабинет его зама, он читает замечания. Мы молчим. Обсуждаем замечания. Про замечания о плохой мебели для милиционеров и полы удивляется. 
- Это наше внутреннее дело.
- Нет, права милиционеров - тоже дело ОНК. 

Дальше он вдруг просит объяснить, что хорошего сделала комиссия за два года работы: "Что удалось изменить?"  Я объясняю, что изменилось и стало лучше в спецприемнике УВД Сыктывкара, что изменилось в их ИВС с нашего прихода летом. Начальник заявляет, что все это касается заключенных, но не милиционеров. Дальше наш разговор касается реформы милиции. Говорим минут 30. В конце концов приходим в область сложности работы милиции без доверия населения и необходимости завоевания этого доверия. Расстаемся где-то в 17 часов 20 минут. На дворе - темень. У меня болит живот - капуста из Подтыбка играет в кишечнике. 

Машина едет по полурастаявшей снежной жиже. Сыктывкар подкрадывается незаметно. Мы говорим про то что обсуждали с начальником Корткеросского ОВД, про то что надо посетить СИЗО, про то, что можем не попасть в новый состав ОНК. Боль в животе все сильнее. Ночь. Разговор. Звук мотора. Звук сырого снега.