При авторитарных режимах власть воспроизводит себя, оставляя оппозиции неестественно ограниченное пространство. По существу, в системе, где власть обеспечивает самосохранение, а не конкуренцию, и общество лишено базовых свобод, монопольная власть де-факто «выбирает» оппозицию – определяет, кто может, оставаясь живым и на свободе, ей публично и легально оппонировать.
Специальные «оппозиционные» силы создаются самой властью для выполнения одновременно функций имитации и декорации, но часть общества всегда остается несогласной с властями по существу политики, и этой части общества необходимы свои представители. Кто может действовать в таком ограниченном политическом пространстве легитимно, решает сама власть. На первый взгляд, такой выбор также является частью декорации, но на самом деле он определяет будущее страны. И для несогласных с властями, и для соучастников монопольной власти, и для широкого общества.
В стремлении к тотальной монополии и ликвидации любого инакомыслия власти выдавливают из политики легалистские силы, способные на общенациональный диалог. Рядом с искусственной оппозицией оппозиция реальная, даже лишенная парламентской трибуны, выглядит живой. На нее реагируют не утратившие представления о ценностях люди и по условиям работы в стране такой оппозиции составляют своё представление о происходящем, общественных угрозах и личных рисках.
Чем безумнее государственная политика, чем дальше заходит маховик политических репрессий, чем большее число людей он затрагивает, чем больше смертей, уголовных дел, пыток и лишений свободы, чем острее и очевиднее несправедливость и жестокость, тем дальше заходит маятник истории, тем быстрее скорость его движения и тем более стремительным и непредсказуемым будет возвращение этого маятника. Точку условного равновесия он пролетит, не заметив.
Общество, не согласное с властями по ценностным и сущностным основаниям, склоняется к радикализации в системе, в которой его загоняют в политическое гетто. Эта радикализация разрушает творческие возможности такой части общества, нивелирует позитивные цели в политике, так как они оказываются практически недостижимыми, и делает общество склонным к насилию, то есть политически бесплодным и от этого еще более опасным для всех.
Политические силы, действующие в эпоху репрессий в легальном поле, фактически являются предохранителями от перегорания и коллапса всей системы. Условия, в которых действуют предохранители, должны быть предметом законодательно закрепленных защитных норм. По существу, политические предохранители, по аналогии с физикой электричества, должны иметь возможность отключать систему при воздействии тока, превышающего нормативное значение.
Условия работы политического меньшинства более показательны для системы, чем условия работы большинства, обладающего властью. Именно условия жизни меньшинств (не только политических) определяют моральное состояние государственной системы.
Когда в политической системе отсутствуют предохранители, то для уничтожения меньшинства достаточного любого произвольного решения – или на уровне закона, или на уровне личного указания.
Систему политического беспредела характеризуют бесправие и произвол, из которых произрастают репрессии как инстинктивное действие ничем не ограниченной власти. При произволе правил нет.
Вечной власти не существует, как и вечной жизни. Власть конечна по определению. Ослепление всевластием приводит к тому, что в перегретых головах конечное становится бесконечным или, во всяком случае, пожизненным. Это снимает с повестки дня вопрос о личной ответственности. И начинается хаос беспредела.
Если при движении политического маятника обратно, когда ветер истории будет ускорять и умножать все намерения, маятник будет некому удержать от касания крайней точки, все повторится зеркально.
Силы оппозиции – это силы будущего.
