О ТОНКОСТЯХ ЯЗЫКА
Хочу продолжить разговор о тонкостях языка, начатый мной ранее (см. басню «Кобылка, стрекоза и муравей» и статью «Тайна одного известного стихотворения Генриха Гейне»).
Зачем я потревожил прах великих классиков? Как любой русскоязычный человек, воспитанный на великой русской литературе, я люблю басни И.А. Крылова и стихи М.Ю. Лермонтова, многие из них знаю наизусть. Я только против того, чтобы детям подсовывали в качестве шедевров поэтические неудачи наших великих поэтов, против бездумного восприятия их творчества, потому что, если вдумываться в написанное, открываются новые, неожиданные грани и горизонты.
В басне «Стрекоза и муравей» - переводе басни Лафонтена Иван Андреевич просто перепутал цикаду со стрекозой, и она у него получилась «попрыгуньей» и «певуньей», что для стрекоз совершенно не характерно. Цикада, которая не водится в средней полосе России, могла быть без искажения смысла заменена кузнечиком, который и прыгает и поет, что и сделали русские мультипликаторы еще в 1913 году, учитывая, что героиня басни - особа женского пола, можно было применить синоним кузнечика – кобылку, что я и сделал в своем варианте.
Стихотворение М. Ю. Лермонтова «На Севере диком» - перевод стихотворения Г. Гейне
очень красиво и очень характерно именно для Михаила Юрьевича, но оно является лишь формальным переводом стиха Г.Гейне, оно совсем не о том, что тот написал, а о тоске одинокой души – о чем так любил писать Лермонтов ( сравни «Тучки небесные», «Белеет парус одинокий» и другие его стихи). О том, что перевод Лермонтова не отражает сути стиха Г.Гейне задумывались многие русские поэты, не даром же это стихотворение переводилось на русский язык более 50-ти раз! Правда, все они считали, что речь идет о тоске разлученных (разнополых!) влюбленных. И только углубленный анализ с учетом биографии Г.Гене позволил мене понять, что речь идет об аллегории, написанной в лучших библейских традициях, взаимной тоски разлученных народа Израиля и страны Израиля (подсказкой явился шутливый перевод этого стихотворения, сделанный Даниэлем Коганом).
Перевод вообще – вещь тончайшая. Приходилось слышать такое замечательное сравнение: перевод – как поцелуй любимой, переданный чрез кого-то, хорошо, если через ее красивую подружку, но все равно – не совсем то, что поцелуй самой любимой, а если он передан, через ее старого дедушку, у которого дурно пахнет изо рта?
Приведем пример перевода не просто удачного, а поднимающего стихи на более высокую ступень. Такое случается крайне редко.
Всенародно любима песня Яна Френкеля на стихи Расула Гамзатова в переводе Наума Гребнева «Журавли»:
Мне кажется порою, что солдаты,
С кровавых не пришедшие полей,
Не в нашу землю полегли когда-то,
А превратились в белых журавлей.
О каких солдатах идет речь? Даже сомнений нет. Конечно, о наших – русских, советских!
Но в чудесной книге Расула Гамзатова «Мой Дагестан», рассказывающей об особенностях этой восточной, кавказской, многонациональной мусульманской страны, тоже приведено это стихотворение, и тоже в переводе того же Наума Гребнева, но там первое четверостишие звучит несколько иначе:
Мне кажется порою, что джигиты,
С кровавых не пришедшие полей,
Не в нашу землю навсегда зарыты,
А превратились в белых журавлей.
О каких солдатах идет речь? О русских? Ну, уж нет! Джигит – удалой конный воин, именно восточный, мусульманский! Не знаю, какое слово у Гамзатова в первоисточнике на аварском, думаю, что джигиты. Стоило Гребневу заменить джигитов на солдат и песню запела вся страна. Не только русские, представители любого народа СССР: украинцы, татары, евреи, коми и т.д. понимали и чувствовали, что речь идет о НАШИХ солдатах!
Какой перевод лучше? Как ни странно, оба! В контексте рассказа о колорите Дагестана уместнее джигиты, а как всенародная русская, советская песня – солдаты! Вот оно - мастерство! Вот оно – блестящее владение тонкостями языка!
Но как перевести то, что не переводится?
Анекдот: Чукча, побывав в городе, впервые попробовал апельсин. Рассказывает об этом жене, которая никогда апельсина не видала и не пробовала:
- Вкусно, однако!
- А как вкусно?
- Очень вкусно, очень!
- Как олешка?
- Нет!
- Как тюлешка?
- Нет!
- Как морошка?
- Нет!
- А как!
- Как … любиться!
Мои любимые сказки Льюса Керролла «Алиса в Стране Чудес» и «Алиса в Зазеркалье» построены целиком на идиомах – непереводимой игре слов. Не владея английским в такой степени, чтоб понять все эти тонкости, читал комментарии ( это все равно, что вместо вдыхания аромата цветов, читать описание этих ароматов), собрал большую коллекцию переводов – о как же они разнятся! Все дело в таланте и фантазии переводчика – кто какой придумает эквивалент – замену! Например, персонаж Квазитрутл, на рисуках Тенниела в издании, вышедшем при жизни Керролла, он изображен в виде черепахи с головой и ножками теленка, кто-то, не мудрствуя лукаво, перевел – Ложночерепаха. В комментарии разъяснено, что никакой Квазичерепахи на свете не существует, но есть, любимый англичанами квазичерепаховый суп, то есть похожий на суп из морской черепахи, его варят из телятины. Варианты перевода: Рыбный деликатес, Морской Подкотик (когда-то у нас были модны кроличьи шубы «под котик», то есть с мехом похожим на мех морского котика, Морской Петушок – такого животного нет, но есть «морской гребешок», в переводе якобы от этого Петушка. Если б переводил я, я бы назвал его Крабовым Палочником и попросил нарисовать его с головой трески и конечностями из любимых в нашем народе«крабовых палочек», которые, как известно, делают из трески. Или близнецы Твидлди и Твидлдум, в комментарии рассказывается, что припев английских народных песенок звучит: «Твидлда, твидлди, твидлдум», поэтому один из переводчиков перевел их имена на манер припева русских народных детских песенок, как Траляля и Труляля. Но тут, оказывается, есть еще одна заковыка – они близнецы, двойняшки и в их именах явно звучит цифра 2 ( 2 –ту ,пишется тво, 12 – твелв, 20 – твенти, двойня –твикс, помните, есть такая шоколадка с печеньем из двух палочек), и один из переводчиков назвал их Двойняшечка и Двойнюшечка. Я, когда читал эту сказку сыновьям, а зовут их Яков, Илья и Семен, объединил обе находки и называл этих героев ТруляльЯшечка и ТрульИлюшечка. А ужасный монстр Джабервоки! Один из переводчиков назвал его Брандашмыг, другой - Бармаглот! Совершено потрясающа Песнь о Джабервоки, в которой нет ни одного нормального слова, но сохранены грамматические конструкции. Пожалуй, лучший перевод «Воркалось. Хливкие шорьки…», хотя и другие переводы не менее интересны. Как тут не вспомнить академика Льва Щербу, с его филологическим анализом придуманной им фразы «Глокая куздра тщеко быдланула бокра и курдячит бокренка»! Смысл Песни о Джабервоки разъясняет Алисе Чеширский кот, который умеет исчезать так, что его улыбка остается еще и тогда, когда его уже нет. Помните, в одной из песенок, написанных Владимиром Высоцким к спектаклю «Алиса в Стране Чудес» он поет: «Чеширский кот – совсем не тот, что чешет языком. И вовсе не чеширский он от слова чешуя, а просто он волшебный кот, такой же, как и я. Чем шире рот, тем чеширее кот, хотя чеширские коты имеют древний род!», а когда Алиса плавает в Море Слез, у Высоцкого она плывет к Слезовитому Океану! А эти необыкновенные насекомые! Одно из них называется Батербродфлай (батер - масло, брод – хлеб, вместе – бутерброд, флай – если глагол – летать, если существительное – муха, батер – прекрасная, батерфлай – бабочка), один перевел – Баобабочка (баобаб + бабочка), другой – Стркозел (стрекоза + козел) – не слишком удачно, у остальных не лучше. А чудаковатый Белый Рыцарь, который одновременно оказывается и собственным Конем! Оказывается, у англичан шахматный конь называется рыцарем (найт), хотя его фигура изображается, как и у нас, в виде головы коня. А Бешенное чаепитие, во время которого один из участников – Шляпник, который одновременно и Шляпа – растяпа, объясняет Алисе, что говорить, что думаешь, и думать, что говоришь, - не одно и тоже. А карточная Дама Червей, которая одновременно является шахматной Черной, у англичан – Красной Королевой (Ред Куин), которая говорит Алисе, что для того, чтобы оставаться на месте, нужно бежать. «А чтобы оказать впереди?»,- спрашивает Алиса. «О, для этого нужно бежать гораздо быстрее!», - говорит Королева. Я долго не мог этого понять, пока сам однажды не попробовал идти «вверх по лестнице, идущей вниз» - подняться вверх по едущему вниз эскалатору. А Король, который спит и видит сон, в котором он спит, и, вспомним начало сказки, - все это снится Алисе! Можно рассказывать бесконечно! – сплошная игра слов и парадоксы!
Но ведь русский язык не менее богат на идиомы, каламбуры, омонимы, омографы, омофоны! Попробуйте перевести на любой язык вот такое мое четверостишие:
Еще не поднимается рука,
Чтоб мне стоять с протянутой рукой,
И ноги я не протянул пока,
Но руки опускаются порой.
Разве здесь речь идет о руках и ногах?
Смысловой перевод:
Еще не решаюсь просить милостыню, и пока не умер, но порой нахожусь в отчаянье!
Переведите так – и вы погубите стих!
Или:
Заварил «кошмариков» я кашу,
Отложив пока высокий слог.
Жизнь переварить не просто нашу,
Даже если варит котелок!
А как перевести, не погубив:
Как-то дама одна на рассвете
Говорила слова мне эти:
- Мысль дарю глубокую самую:
Не спи с думою, а спи с дамою!
Или:
Не волшебник я из страны Оз,
Я – лишь врач из службы 03,
Но сюжет с миллионом роз
Повторю, только взгляд подари!
Или:
Хоть тяжелы мы на подъем,
Но все же тянемся к высотам.
И легким кажется потом
То, что досталось тяжким потом.
В общем, безнадежное для меня дело – дождаться переводов своих стихов на другие языки! Правда, одно мое стихотворение перевел Евгений Козлов на коми язык и весьма удачно, но это было просто красивое юношеское лирическое стихотворение «Клюква», без всяких выкрутасов.
Сам, занявшись переводами стихов украинских политзаключенных, сидевших в Воркуте, убедился насколько это непростое дело. Украинский язык – очень образный. Сравните сами: у нас туча – толстая, тучная, у них хмара – хмурая. У нас водопад – вода падает, у них водограй – вода играет, радуга – веселка или райдуга – райская дуга, праздник – свято, пчела – бджола, аж слышно, как жужжит!, у нас колокол, у них дзвин, слышно как звенит, у нас воскресенье, у них – недиля, день отдыха, когда ничего не делают. А у нас, выходит, всю неделю бездельничают. Поясница – поперек (поперек себя толще!). А названия месяцев! Даже грустные слова: гроб – домовына, последний дом, смерть – костомаха, костлявая. Или вот медицинское слово – влагалище, по-русски не поймешь, то ли, от того, что там влага, то ли, от того, что в него влагают, вкладывают, а по-украински пихва, сразу понятно, что в него пихают! Север –пивнич (полночь), юг – пивдень (полдень). Так они и по-русски когда-то назывались, только почти все русские уже об этом забыли, а еще Пушкин писал про «страну полночную»и «море полуденное». Один из коллективных сборников воркутинского литобъединения был назван тогдашним председателем, замечательным писателем, имеющим украинские корни, Дмитрием Васильевичем Стахорским «Под полуночным солнцем» и уверяю вас, что немногие русские поняли, что речь идет не просто о солнце, которое летом в Заполярье ночью не заходит, а именно о северном (полуночном) солнце! Много в украинском языке слов, оставшихся в русском языке только в «высоком штиле»: глаза – очи, губы- уста, лоб – чоло, лодка – чолн. Есть слова, которые трудно перевести адекватно однозначно: чаривна – чарующая, прекрасная, волшебная? – все верно, или смачно – вкусно, но и сочно (в русском есть слово смак, но глагола такого нет).Вот фраза «Так грайте ж струны и струмки!», по-русски «Играйте ж струны и ручьи!», то, что ручьи созвучны струнам, теряется! Как-то смотрел «Свадьбу в Малиновке» на украинском. Сколько в русском варианте потеряно! Свадьба по-украински – весилля, так что «Весилля в Малиновци» - это не только свадьба, а еще и веселье, заварушка! У нас глава чего-либо, у них голова. Вроде, слова однокоренные, но в русском эта голова слышна только, если вслушаешься, вдумаешься.
Вот я и вернулся к тому, с чего начал, – нужно вслушиваться! Десятки лет вся страна распевала песню «Широка страна моя родная» и не слышала, что поет: МноГО В НЕЙ лесов полей и рек. В упор не слышала! Расскажу одну забавную историю из своей жизни:
В детстве Яша очень любил стихи. Он легко запоминал их и знал огромное количество. Если он вдруг забывал какую-нибудь строчку стихотворения, он просто несколько раз повторял предшествующую строчку, пока не вспоминалась последующая.
Однажды приходит к нам в гости мой брат Григорий – главный друг моих сыновей в детстве. Пошел к ним в комнату пообщаться, а потом зовет нас:
- Вы послушайте, что Яша читает!
Заходим. Пятилетний Яша ходит по комнате, заложив руки за спину, и повторяет:
- А *** ее малюток…
А *** ее малюток…
А *** ее малюток…
И вдруг с облегчением:
- Ах, у ее малюток –
У бедных акулят
Уже 12 суток
Зубки болят…
Это про акулу из «Айболита» Корнея Ивановича Чуковского!
Как говорится, и на старуху бывает проруха!
Или другой пример. Известное стихотворение Константина Симонова "Жди мня"заканчивается четверостишием:
Как я выжил, будем знать
Только мы с тобой.
Просто ты умела ждать,
Как никто другой.
Насмешники в литературных кругах говорили, что на самом деле 3 строка выглядит:
Просто ты умела ж дать...
Или в не мненее известной песне на стихи Михаила Исаковского "Лучше нету того цвету" (народ переделал в того свету) есть слова:
Как увижу, как услышу -
Все во мне заговорит,
Вся душа моя пылает,
Вся душа моя горит.
Каку вижу, каку слышу!
Владимр Маяковский иронизировал над Иосифом Уткиным, услышав "ЖИВОТ" в его прекрасном стихотворении:
Ты не трать напрасно взора.
Не прийдет он также вот,
Как на зимние озера
Летний лебедь не прийдет...
А вот эпиграмма нна Веру Имбер, в которй слышится совсем не то что пишется:
Ах, у Веры,ах у Имбер
В завитушках лоб.
Все б смотрел, любуясь им бы,
На неё б!
Следующий сборник Воркутинского литобединения назывался "АКТИРОВАННЫЙ ДЕНЬ"(составители В.Салтанова и А. Попов) Что за странное название? Актированный день - это, когда скверная, ужаная погода,разве годится такое название для поэтического сборника? И только северяне знают. что актированный день - это радостный детский праздник! Вот, что я написал по этому поводу:
АКТИРОВАННЫЙ ДЕНЬ.
Актированный день с утра.
Чему ж так рада детвора?
И сотни наших малышат
С утра к приемникам спешат
Послушать радиопрогноз,
Что ждет: пурга или мороз?
Коль ниже минус тридцати,
Иль будет целый мести,
То значит... в школу не идти,
Чтоб не случилось бед в пути!
А значит, лишний выходной
Подарен щедрою зимой!
Хоть в школу не идти им, но
Иное не запрещено!
Прогнозы слушать им не лень.
Ура! Актированный день!
Актированный день с утра!
Ура! Ура! Ура! Ура!
Вот, наконец-то, узаконили средний род для слова «кофе». Интеллигенты морщат нос: «Вот должны теперь как бескультурные простолюдины говорить!» Успокойтесь, слово ведь давно обрусело. Кофе, как солнце и сердце, на букву «е» заканчивается, какого же рода это русское слово быть должно? А ведь и кино сначала было мужского рода. Утесов в «Песенке извозчика» пел: «Но метро СВЕРКНУЛ перилами дубовыми, сразу всех он седоков ОКОЛДОВАЛ». Еще бы нужно узаконить склонение по падежам кофе, метро, пальто и других подобных слов, как это уже давно существует в просторечье. Язык – живой организм, он движется, изменяется – это нормально. В начале прошлого века Вертинский пел: «На солнечном пляже в июне в своих голубых ПИЖАМА...».Ударение на последнюю букву. Это у него пижама (ударение на предпоследний слог) во множественном числе, хотя одна пара, как брюки, штаны, портки, трусы,шорты, только не склоняется. Изменилось и ничего – нормально! Сейчас много сокрушаются по поводу обилия американизмов, заполонивших язык. Чего сокрушаться, ведь так уже было в Петровскую эпоху: прорубили окно в Европу – хлынул поток иностранных слов, немецких, голландских, к цивилизации приобщались. Нужные слова остались, ненужные ушли. Сейчас мы тоже активно приобщаемся к западной цивилизации. Компьютерная терминология сплошь из английских слов состоит. Что же нам для компьютера, файла, сайта, блога, маркетинга, дилера, риэлтора, менеджера, а за одно и для фломастера, колготок и прочего свои словечки выдумывать? Правда «в шопе» и «отксерить», вместо сделать копию на ксероксе (ой, как длинно и неуклюже!) пока режут ухо, но, ничего. Привыкнем. Привыкли же к «десерту»!
Анекдот: Когда Екатерина Великая совершала вояж по Новороссии (так назывались обширные новые территории, присоединенные к Империи, включавшие Молдавию, юг современной Украины, Крым и Северный Кавказ) захотелось ей посмотреть на быт поселян. Зашла она в хату одной из потемкинских деревень и спрашивает:
- Что вы, люди едите на обед?
- На перше – борщ!
- А на второе?
- На друге – вареники з сыром!
- Ну, а десерт?
- Де серут? Та за хатою!
Было бы смешно, если бы мы сейчас говорили языком Ломоносова. Пушкина мы еще, слава Богу, понимаем, хотя уже многое и у него воспринимается, как архаика.
Молодежь общается между собой на языке не понятном старшему поколению: гламурно, брутально, креатив, эксклюзив, паблисити, секьюрити, фейсконтроль, ресепшн…
Однажды я задумался, откуда взялось в новоязе столь популярное у нынешней молодежи словечко «прикол»? Вспомнил, что в школе, учась в старших классах и будучи уже комсомольцами, мы шутки ради прикалывали пионерский значок…к ширинке. На пионерском значке было написано: Всегда готов! Вот это, наверное, и был первый прикол. От этого, возможно, и пошло…
А вот с замусоренностью языка феней, блатными словечками нужно решительно бороться! Но куда деваться, если сам господин бывший Президент, а нынешний Премьер министр говорит «мочить в сортире» и тому подобные словечки из лексикона
уголовников?!
И с матом нужно решительно бороться! Долой сквернословие!
Как без мата нет забора,
Без здоровья – нет задора!
…
Россию шахматной страной
Считают, говорят.
Велик, могуч язык родной,
В нем, что ни шаг, то – мат!
Мат – гордость нации, он – гимн
Во славу материнства!
И мы зовем его благим
И громко материмся!
…
Укоренился мат. И в языке упорно
Живут его порнографические корни.
И с корнем мат из языка пока
Не вырвать, пальцы заложив за корень языка!
Раньше все списывали на татаро-монголов, мол, они мат в русский язык принесли! Но вот в Великом Новгороде нашли берестяные грамотки, доказывающие, что задолго до татаро-монголов слова эти широко на Руси-матушке применялись!
Татаро-монголов, кого ни спроси,
Считали в ответе за мат на Руси.
И в том заключалась интрига,
Что мат – порождение Ига.
Теперь обнаружились факты иные.
Ведь найдены грамоты берестяные.
Из них убедились, что все – млад и стар
Во всю матерились еще до татар.
…
Матерщины всесильно засилье.
Все при этом имеют в виду,
Что извечно привычно в России
Посылать в... Золотую Орду!
...
Российское словотворчество
Придумало мат и отчество.
Ведь этих слов, как ни странно,
Не знают другие страны.
Твое отношенье в общении
Идет, как корабль, в фарватере:
По отчеству – с уважением,
А без уваженья – по матери!
...
Ну, как в словах без мата передашь
Души непохмеленной раскардаш?
Возможно, тонкое чувство слова и есть то шестое чувство, о котором писал
Николай Гумилев.
Шестое чувство
Прекрасно в нас влюбленное вино
И добрый хлеб, что в печь для нас садится
И женщина, которою дано,
Сперва измучившись, нам насладиться.
Но что нам делать с розовой зарей
Над холодеющими небесами,
Где тишина и неземной покой,
Что делать нам с бессмертными стихами?
Ни съесть, ни выпить, ни поцеловать.
Мгновение бежит неудержимо,
И мы ломаем руки, но опять
Осуждены идти всё мимо, мимо.
Как мальчик, игры позабыв свои,
Следит порой за девичьим купаньем
И, ничего не зная о любви,
Всё ж мучится таинственным желаньем;
Как некогда в разросшихся хвощах
Ревела от сознания бессилья
Тварь скользкая, почуя на плечах
Еще не появившиеся крылья;
Так, век за веком — скоро ли, Господь? —
Под скальпелем природы и искусства,
Кричит наш дух, изнемогает плоть,
Рождая орган для шестого чувства.
Рассказывают, что когда Горький узнал о том, что ЧК арестовало Гумилева, он позвонил Дзержинскому и, окая и заикаясь от волнения, сказал:
- Феликс Эдмундович! Вашими сотрудниками арестован Великий Русский Поэт Николай Гумилев. Необходимо срочно его освободить!
Дзержинский ответил:
- Не волнуйтесь, Алексей Максимович! Разберемся!
Положил трубку и приказал:
- Немедленно расстрелять!
Гумилева казнили только за то, что он не донес на товарища. Разобрались…
А теперь стало модным словосочетание «криминальные разборки»…
