«Что будет, если не явиться в военкомат по повестке?», «Родители расписались при вручении повестки за меня — что делать?», «Я заболел и не могу пойти на сборный пункт мобилизованных — меня оштрафуют?» — на эти и другие вопросы с конца сентября отвечают активисты из Кирова, которые после объявления в России частичной мобилизации создали проект для помощи мобилизуемым. За неделю они помогли 20 призывникам. Один из основателей проекта Фёдор Калинин в интервью «7х7» рассказал, как волонтеры организовали работу и почему их локальная инициатива важна для всей страны.
России нужны люди, которые не хотят убивать
— Как возникла идея проекта помощи мобилизуемым?
— Мы — молодые кировские активисты — запустили инициативу на площадке Независимого молодежного парламента. По заявлениям Минобороны, под мобилизацию в основном попадает именно молодежь до 35 лет.
Идею проекта мы обсуждали с первого дня мобилизации. Но другой вопрос, что тогда еще никто не понимал, какой будет практика правоприменения. Нам в понимании этого помогли коллеги из Земского съезда [объединение независимых муниципальных депутатов со всей России] — они позвали на очень хороший семинар с профильным юристом из правозащитной организации, которая занимается помощью военнослужащим. Мы получили базовую информацию и решили, что пришло время помогать мобилизуемым ребятам.
— Какие задачи вы поставили себе?
— Сейчас важно, во-первых, базовое правовое просвещение. Потому что власти пользуются двумя вещами: тотальной правовой безграмотностью и страхом. Поэтому люди толпами идут в военкоматы, даже если повестки за них получили бабушки. Люди боятся тюрьмы, они не могут узнать информацию о своих правах и ответственности за, например, неявку в военкомат.
Еще мы понимаем, что у военкоматов, скорее всего, есть количественные показатели [по числу мобилизуемых]. И как бы оппозиционеры ни говорили, что чем больше людей уедет из России, тем меньше людей отправится на фронт, — это не так. [Сотрудники военкоматов] все равно доберут показатели. Но если мы сможем не дать [им] забрать людей, которые не хотят воевать, не хотят убивать, — это будет победа. Такие люди нужны России.
— Как устроена ваша работа?
— Человек, которому нужна помощь, пишет мне в личные сообщения: мы думаем, что так выстраиваются более доверительные отношения. Хотя, как правило, чаще пишут его знакомые, друзья или родственники. Мы оцениваем вопрос и риски. Затем вопрос отправляется в чат проекта, и конкретный волонтер решает конкретный кейс.
Больше половины обращений — банальные консультации: «А что будет, если я по повестке не приду?» Мы даем базовые знания, ссылки на материалы. Благодаря Земскому съезду у нас есть шаблоны обращений в прокуратуру — были случаи, когда [сотрудники военкоматов] вручали повестки ненадлежащим образом [не лично в руки]. Есть случаи потяжелее: когда люди недавно отслужили и есть риск, что их мобилизуют. Тут мы пытаемся дать советы по получению отсрочек или броней [«бронь» означает, что человек не попадет под мобилизацию]. Если оснований для отсрочек и броней нет, мы даем общие рекомендации по тому, как не попасться военкому.
— К вам обращаются только жители Кировской области или из других регионов тоже?
— Пока обращений из других регионов не было. Мы используем региональные каналы коммуникации: паблики, каналы, чаты. Еще мы начинали со студенческой, более просвещенной аудитории — использовали Instagram*, Telegram. Сейчас же мы считаем, что нам нужно больше работать с мужчинами 30 лет, которые вообще не в теме, — поэтому мы попытаемся как-то достучаться до них. При этом паблики и сообщества мы не планируем создавать, скорее будем взаимодействовать с площадками, имеющими большую аудиторию — от оппозиционных до псевдопатриотических, — и там работать с такими людьми. Мне кажется, 30-летние — это еще адекватные молодые люди. А вот люди постарше — более проблемное для нас поколение.
Мы хотим работать по примеру Молодежного парламента: создать временную комиссию для решения вопросов мобилизации. Когда вопрос станет неактуальным, мы перестанем этим заниматься.
Фёдор Калинин. Фото из архива «7х7»
— На какую помощь мобилизуемые могут рассчитывать прямо сейчас?
— Во-первых, консультативную: от общих методичек до юридического сопровождения отдельных кейсов. У нас в команде есть студенты-юристы, которые могут помочь с жалобами в прокуратуру и так далее. Пока таких кейсов у нас не было, но если что — мы можем помочь с этим.
Во-вторых, мы как минимум можем помочь поддержкой: это тоже важно — поговорить с людьми схожих взглядов. Ресурсов и возможности вывезти людей из страны, например, у нас сейчас нет. Но и кейсов таких у нас пока не возникало — я думаю, что в таких ситуациях мы можем направлять людей в те или иные профильные инициативы.
— Какая у вас команда?
— У нас в Молодежном парламенте был костяк сторонников, с которым мы работаем сейчас. В команде проекта помощи мобилизуемым работает пять волонтеров — пока такого количества людей нам хватает. В случае чего мы можем быстро обучить волонтеров на основе наших знаний и методичек от юристов Земского съезда.
— Как вы продвигаете проект, откуда о нем узнают люди?
— Пока что это история про личные социальные связи. Мы думаем, что нам нужно сконцентрироваться на «ВКонтакте» и работать с аудиторией там. Постараемся предложить более-менее адекватным городским или районным пабликам [рассказать о проекте].
Если говорить об офлайн-коммуникации, то, думаю, ее будет тяжело организовать и выхлоп из этого будет меньше. Я говорю так, исходя из опыта избирательной кампании. Сейчас, в условиях мобилизации, люди точно максимально закроются и не будут открывать двери и общаться — и это очень хорошо! Но мы стараемся максимально задействовать каналы, появившиеся у нас во время работы над разными активистскими проектами.
Выбор «защищать» родину — иллюзия свободы
— Есть ли смысл в вашей локальной инициативе, если существуют аналогичные федеральные проекты?
— Смысл есть, потому что федеральные проекты сейчас очень загружены. У них не хватает волонтеров, а заявок много. Есть кейсы типа «мне вчера вручили повестку, надо завтра идти на сборы». А выясняется, что повестка вручена ненадлежащим образом и идти никуда не надо. Возможно, если бы этот кейс прислали в какую-то большую организацию, там просто не успели бы ответить.
Еще мы можем эффективнее сопровождать экстренные кейсы — ресурса, по крайней мере пока, у нас на это хватит.
— Вы писали в соцсетях, что ваш проект может предложить мобилизуемым рассказать СМИ о «случаях правового беспредела». Почему вы считаете, что о нарушениях при мобилизации необходимо рассказывать в медиа?
— Потому что и на федеральном, и на региональном уровне сами власти пытаются делать акцент [на том, что будут наказывать военкомов за перегибы], чтобы сохранить лицо. Власти поняли, что архаичные системы [военкоматов] — специально или не специально — дурят: забирают [воевать] всех подряд. В этом есть большой плюс: мы можем отстоять тех людей, которые не должны быть мобилизованы, благодаря общественной огласке. Пока в России этот инструмент, пусть скрипя, но работает. Боюсь, скоро огласка может перестать помогать.
— Вас и членов вашей команды касается частичная мобилизация?
— В нашей команде нет людей, которые могли бы попасть под мобилизацию. Я очно учусь в ВШЭ, по критериям указа президента не попадаю под мобилизацию. Мои коллеги — такие же студенты с очного, часть волонтеров — девушки, которым не грозит попадание в армию. Мне кажется, это важно потому, что, если на нас обратят внимание силовые структуры, у них не будет возможности на нас надавить [призывом].
— Почему вы решили работать именно в Кировской области?
— Киров — мой родной город, в котором я последовательно уже много лет пытаюсь помогать людям. Сейчас из-за мобилизации стало понятно, что есть огромный запрос от людей, которые не хотят [идти в армию], но боятся [возражать военкомам]. Есть те, кто вообще ничего не понимает, — до таких мы пытаемся достучаться.
И вообще по Кирову у меня есть принцип: если я могу что-то организовать в родном регионе — я организую. Ведь в провинции живут люди, которые лишены осязаемых привилегий. Большинство из них не читают независимые медиа, живут в максимально иерархичной и императивной системе, не имея выбора. Многие из них идут в военкомат с опущенной головой, но с мыслью о том, что «так надо». Человек как бы создает иллюзию свободы: якобы это его личный выбор — «защищать» родину. Мы пытаемся сломать эту систему разными проектами.
— Чего вы глобально хотите добиться своим проектом?
— Нам бы хотелось, пусть локально, победить правовую безграмотность и страх репрессий. Люди, победившие этот страх, понесут смелость дальше. А другое — подобные инициативы помогают создавать малые социальные связи. Это то, на чем люди в кризисных ситуациях смогут побеждать. Любой проект [в условиях военных действий в Украине] должен быть направлен на формирование социальных связей между людьми.
