Роль женщин в протестах последних лет растет, это стало явным летом 2020 года в Беларуси и зимой 2021-го — в России. На акции протеста в России 23 января в защиту Алексея Навального мужчин и женщин пришло практически поровну, а 14 февраля жительницы Москвы и Петербурга повторили белорусский опыт: они выстроились в «Цепь солидарности и любви» в поддержку тех, кто подвергся государственному и полицейскому насилию. Интернет-журнал «7х7» анализирует тенденции вместе с проектом «ОВД-Инфо», политологами и активистками.
Этот текст также опубликован на Women Platform — региональной платформе для защитниц прав и интересов женщин.
Женщины и протесты
«Женщины — одна из важнейших и движущих сил любого протеста. Мы участвуем в выборах всех уровней, возглавляем штабы, делаем расследования, высказываем свою позицию ежедневно, координируем и оказываем помощь пострадавшим в судах и ОВД, принимаем на себя удары дубинок и пытаемся защитить близких от этих ударов».
одна из организаторок акции «Цепь солидарности и любви» Дарья Серенко
Социологи анализируют гендерный состав протестующих, чтобы понять, какие проблемы общества больше всего интересуют женщин, а какие — мужчин.
Волонтеры «Белого счетчика» и группа социолога Алексея Захарова провели исследования в Москве на акции «Вернем себе выборы» 3 августа 2019 года, митинге «За честные выборы» 10 августа 2019 года и акции «Свободу Навальному» 23 января 2021 года. На митинге 23 января доли мужчин и женщин-протестующих почти сравнялись. Алексей Захаров уверен, что это нетипично для протеста: на несогласованных акциях обычно мужчин существенно больше.
— Массовые задержания на акциях января-февраля 2021 года отличались большим числом пострадавших от насилия со стороны полиции. Не во всех случаях нам известны имена и пол пострадавших, однако среди тех, чей пол нам известен и про кого нам сообщали о травмах и применении силы со стороны полиции, женщины составляют 10%, — пояснила «7х7» координатор аналитиков штабов «ОВД-Инфо» Анна Чертова. Организация подсчитала случаи задержания журналистов на акциях января-февраля 2021 года: не менее 104 мужчин и 32 женщин.
Преследование женщин по политическим причинам
Из доклада «ОВД-инфо» «Женщины и свобода собраний в России» за 2010–2020 годы:
— Как минимум 8 женщин стали фигурантками уголовных дел.
— Как минимум 90 женщин подверглись политически мотивированным уголовным преследованиям с нарушением права на свободу ассоциаций: из них 77 — участницы «Свидетелей Иеговы»* (экстремистская организация, запрещена в РФ), 3 — участницы сайентологических организаций, 5 — участницы исламской партии «Хизб ут-Тахрир»* (террористическая организация, запрещена на территории РФ), 2 женщины — фигурантки дела «Новое величие»*, 2 женщины — участницы организации «Открытая Россия» (признана нежелательной на территории РФ), 1 женщина — участница партии «Воля»* (партия была ликвидирована 9 августа 2019 года за распространение экстремистских материалов).
— В 2019 году российские суды рассмотрели не менее 685 дел по статье 20.2 Кодекса об административных правонарушениях, ответчиками по которой были женщины, и 3823 дел, где ответчиками были мужчины. Из этих дел в 120 случаях (17%) женщинам вменяли организацию акций и в 512 случаях (75%) — участие в акциях. Еще 53 дела (8%) возбуждены по факту «повторных» нарушений и предполагают штраф до 300 тыс. рублей и до 30 суток ареста.
— «ОВД-Инфо» подал 26 жалоб в Европейский суд по правам человека в интересах женщин, задержанных, арестованных или оштрафованных после протестных акций в Москве летом 2019 года.
Социолог, завкафедрой «Методология науки, социальные теории и технологии» Пензенского государственного университета Анна Очкина объясняет, почему важно учитывать гендерный состав протестов: это показывает уровень гендерной дискриминации и стереотипов в обществе.
— У мужчин и женщин даже в схожих социальных условиях в силу различий социального опыта могут формироваться различные претензии к власти и, следовательно, мотивы для участия в протестах. Например, женщины чаще выходят на протесты, связанные с проблемами ЖКХ, сбоями в работе учреждений социальной сферы (больниц, поликлиник, школ, детсадов). Больше женщин, чем мужчин, я замечала среди обманутых дольщиков. Трудовые протесты чаще более «мужские» — во многом потому, что чаще происходят в отраслях с высокой долей мужчин среди занятых: строительство, горнодобывающая промышленность. А вот протест медиков, который был очень активен в 2019–2020 годах во многом благодаря усилиям профсоюзов (в частности, профсоюза медицинских работников «Действие»), скорее, женский, так как этот протест вовлекает прежде всего средний медицинский персонал и участковых терапевтов, — считает Очкина.
Ненасильственный протест
— Рост женской протестной активности шел уже давно, однако только сейчас происходит осознание его обществом, — рассуждает муниципальный депутат и журналист Юлия Галямина. — Женщины давно заметны в политическом контексте: много участвовали в местных выборах, проводили специальные женские акции. Но внимание СМИ и общества к ним стало больше из-за белорусских событий, когда стало очевидно, что женская политика — это нечто отдельное, не просто приложение к мужской. Она различается по стилистике — подчеркнуто ненасильственной формой протеста и возможностью договариваться, а не конфликтовать. Внешней агрессии в риторике женской политики меньше, чем в мужской. Конечно, мужчины тоже могут придерживаться политики «мягкой силы», это внегендерное явление, как и женщины могут быть этакими боевыми машинами в юбках.
Само по себе участие женщин в протесте все еще воспринимается как ненасильственное. Об этом говорит политолог и публицист, кандидат политических наук Екатерина Шульман:
«Политическое действие подвергается влиянию общей тенденции к повышению ценности жизни, культа безопасности и иного отношения к насилию. Женское участие в политике пока воспринимается как демонстративно ненасильственное. Если на митинг выходит много женщин, понятно, что они идут не на погром. Если к ним применяется насилие, это трудно оправдать».
За ненасильственные методы выступают и белорусские активистки Кросс-ценностной антиплатформы:
«В своей деятельности мы используем ненасильственные механизмы борьбы против дискриминации, представленные в рамках концепции прав человека. Они помогают противодействовать всем формами насилия — от вербального насилия (hate speech) до насилия со стороны государства, в том числе идеологического (милитаризм)».
Следствие фем-просвещения и эмпатия
Феминистка, создательница фем-проекта «Ребра Евы» Леда Гарина считает, что количество женщин на протестах всегда было большим, но теперь среди них все больше феминисток:
— Больше становится просветительских феминистских инициатив, которые влияют на гендерную оптику. Я руковожу феминистским фестивалем, мы работаем с феминистскими инициативами в регионах. Их с каждым годом становится все больше. Все в новых регионах. В Сибири, в Забайкалье, на Кубани. Прошлым летом к нам пришла заявка из Бодайбо. Все больше молодых блогеров поддерживают феминизм, феминистская позиция все больше цитируется, медиа приглашают феминисток к сотрудничеству, берут много интервью, предлагают быть спикерками. Появляются новые инициативы и фестивали.
Анна Очкина тоже считает, что женщины становятся активнее, в том числе политически:
— Подрастает поколение женщин, сформированное если не при полном отсутствии гендерных стереотипов, то, по крайней мере, в условиях существования явной критики этих стереотипов, в условиях разнообразных альтернативных гендерных моделей и укладов.
Муниципальный депутат Юлия Галямина предлагает свое видение: по ее мнению, молодежь чаще выходит на акции благодаря распространению фем-повестки, а для старшего поколения актуальной оказывается тема домашнего насилия.
Не последнюю роль во всем этом, считают эксперты, играет эмпатия: женщины по своей природе более отзывчивы, у них более развита социальная ответственность, они чаще готовы сопереживать, в том числе, например, когда нужно помогать политзаключенным. Возможно, по этой причине в правозащитных организациях больше женщин, до 90% участников социальных благотворительных организаций — женщины.
Что касается истории с оппозиционером Алексеем Навальным, то здесь она далеко не на первом плане. Активистки «Соцфемальтернативы» считают:
«Социалисткам и феминисткам есть за что не любить Навального. Он остается приверженцем прокапиталистической программы, на базе которой невозможно представлять интересы трудящихся, женщин и угнетенных. Однако приближающийся массовый подъем — это не следствие и не вопрос поддержки Навального. Отбить нападки режима жизненно важно, иначе ни феминистки, ни левые вскоре вообще не смогут в открытую бороться и строить собственное низовое движение».
«Феминизм — не субкультура, а политика, где каждая феминистка способна вести агитацию окружения, помогать коллежанкам, подругам и однокурсницам понимать, что место женщины — в борьбе, и нужны нам не цветы, а демократия», — пишут активистки «Соцфемальтернативы».
— Если феминистки не будут участвовать в ключевых для страны политических событиях, то наше мнение и нашу повестку гарантированно не примут во внимание, а мы не станем политической силой, влияющей на общество, — уверена Кира Соловьева, соосновательница российского феминистского объединения «Она».
Степень опасности
Собеседницы «7х7» Юлия Галямина, Кира Соловьева и Леда Гарина заметили еще одну тенденцию: если раньше на акциях силовики сознательно не трогали женщин, то сейчас их начали задерживать, и чем дальше, тем в более грубой форме, им стали больше угрожать, мужчинам и женщинам «одинаково выламывают двери и фабрикуют дела».
По российским законам у женщин есть определенные права при задержании. Например, беременным женщинам и женщинам с детьми до 14 лет нельзя назначать административный арест, нельзя дать женщине пожизненный срок за уголовное преступление. Эти нормы уже не раз нарушались, например, в отношении Анастасии Шевченко, Марии Алехиной, Любови Соболь (смотрите досье в финале публикации). «ОВД-Инфо» приводит и такие примеры: в Казани задержанную беременную женщину едва не оставили в отделе полиции на ночь, в Костроме мать маленького ребенка не отпустили домой, в Москве мать двух годовалых детей держали в полиции двое суток, ей долго не давали связаться с семьей, кормили галетами и водой из-под крана, в Воронеже женщину держали в отделе полиции с пьяными мужчинами.
К женщинам применяются дискриминирующие меры: им могут угрожать лишением родительских прав, изнасилованием, сотрудники правоохранительных органов часто допускают гендерные высказывания, например, «что думает муж об участии жены в акции». «ОВД-Инфо» приводит пример: «В материалах уголовных дел после протестов в Ингушетии само присутствие женщины на акции трактуется как провокация участников-мужчин, которые якобы вынуждены ее защищать и, как следствие, применять силу к полицейским».
Еще одна дискриминирующая мера — когда людей принуждают участвовать в провластных акциях под угрозой отчисления или увольнения. Множество сотрудников бюджетной сферы — это женщины, и из страха потерять работу они приходят, куда им скажут.
Стратегия и тактика женской борьбы
Кроме солидарности с протестом феминистки, в частности, «Соцфемальтернатива», предлагают создавать объединения на рабочих местах, в вузах и школах, формировать профсоюзы и стачечные комитеты, что позволит со временем «отстоять демократию для всех трудящихся».
Такие инструменты, как петиции и письма депутатам и Путину, ряд феминисток уже не рассматривают как рабочие, они считают, что при нынешнем режиме почти все феминистские цели не могут быть достигнуты.
Задержания и преследования женщин. Досье
Вот далеко не полный список женщин, которых преследуют в России и Беларуси за активистскую или политическую деятельность.
