«Государство должно само очищать себя от оборотней в мантиях». Карельский политик Девлетхан Алиханов — о суде, справедливости и жизни в колонии

В начале декабря Президиум Верховного суда России признал бывшего вице-спикера Заксобрания Карелии Девлетхана Алиханова невиновным в мошенничестве и незаконном пересечении границы. Суд полностью оправдал и реабилитировал политика, ранее приговоренного к шести годам колонии. Алиханов вышел на свободу 13 декабря, а 18 декабря встретился с журналистами региональных изданий. Корреспондент «7x7» собрал самые яркие высказывания освобожденного предпринимателя.

 

За чашкой чая

Организатор встречи, редактор издания «Столица на Онего» Наталья Захарчук попросила не называть встречу пресс-конференцией.

— Мы просто собрались за чашкой чая, чтобы вы могли какие-то вопросы задать и получить на них ответы. Просьба писать о том, что это была неформальная встреча, а не пресс-конференция, — предупредила Захарчук.

 

 

«Я верил, что доведу это до конца»

О вере в справедливость

Я — россиянин, горжусь своей страной, у меня предки все русские, воевали за свою страну и на стороне белых, и на стороне красных. В Афганской войне участвовали, в Чеченской войне участвовали мои племянники. Как я могу против государства быть?

Мое дело показало, что справедливости можно добиться, кто бы что ни говорил. Я верил, что доведу это до конца. Мне не нужно было УДО, я готов был хоть десять лет отсидеть, но быть оправданным, потому что всю жизнь работал честно, и мне было важно оправдание. Я убедился на примере Верховного суда России — если они грамотно знакомятся с материалами дела, они все справедливо решают. Хотя вы сами понимаете, что в моем деле были заинтересованы высокопоставленные [лица].

 

О заказчиках «дела Алиханова»

Вы будете смеяться, но со стороны ФСБ все справки, все документы были правильными — никаких искажений. Хотя все говорят — обида, как будто они являются толкачами дела. Вы мой характер знаете, если бы в материалах было что-то подлое со стороны сотрудников ФСБ, я бы так и сказал.

Я одного заказчика стопроцентно знаю, он [передо мной] извинился и признался — это Нелидов [Андрей Нелидов, глава Карелии с 2010 по 2012]. К чести сказать, ни наши сотрудники МВД, ни Следственный комитет наш не возбудили уголовное дело, отказались. В связи с отсутствием событий. А при Худилайнине [Александр Худилайнен, глава Карелии с 2012 по 2017 год] уже приехали питерцы. Я не могу [прямо] говорить, что он причастен, но догадки есть.  

Нелидов извинился передо мной. Нас же одновременно в суд возили. Там человек 12 обвиняемых, человек 15 сопровождающих. Он при них открыто извинился. Так и сказал: «Я приношу извинения, я совершил ошибку. Мы могли бы много сделать хорошего, черт попутал».

 

 

О компенсациях

Я заплатил несуществующий ущерб, 1 августа 2018 года у меня было арестовано имущество, 8 миллионов 500 тысяч я сразу перечислил, хотя знал, что невиновен. Мы напишем письмо в администрацию города: просим согласно постановлению Верховного суда вернуть мне эти деньги. Это мое законное право. Далее — штраф должны вернуть тоже. Это кровно заработанные, уплаченные со всеми налогами, мои деньги. Я был депутатом Законодательного собрания, зарплату не получал два с лишним года. Должны вернуть мне? Должны. Это предусмотрено законом. Я находился в одиночной камере три года и один месяц. Сейчас, если с перерасчетом взять, более пяти лет я отсидел.

Я еще не считал [всю сумму]. У меня было пять адвокатов, потом четыре стало, потом в конце двое осталось. Это дорогое удовольствие, они должны компенсировать затраты на адвокатов. Все четыре года со мной работали адвокаты, поэтому я и победил.

 

«Зачем воевать с ветряными мельницами?»

О системе

Это уголовное дело показало, что система силовых структур в Карелии хромает. Я не говорю про всех судей, но ошибка по моему делу — это оскорбление государства. Если государство себя уважает, оно должно само очищать себя от оборотней в мантиях. Вот оборотни в мантиях же есть. Жесткое выражение, но они же получают хорошую зарплату. Суд — последняя инстанция, где человек может найти справедливость. Если суду нельзя верить, то у человека уже начинается депрессия, он становится обузой для государства. Какой в этом смысл, когда человек не может правду найти?

Я вижу, что у нас наоборот, самый «независимый» суд. «Независимее», чем наш карельский суд, я судов не видел.

 

 

О планах

Честно говорю, в политику пока не собираюсь. Я уже занимался общественной работой, буду заниматься помощью молодежи, ветеранам, спортсменам в общественных организациях. К политике у меня интереса нет. Вертикаль власти уже составлена; если бы я мог что-то сильно изменить в городской жизни, занимаясь политикой, тогда другое дело. А так, зачем воевать с ветряными мельницами?

Есть внуки, спорт, общественная деятельность, бизнес-проекты. Мой бизнес [из-за уголовного преследования] не пострадал — нанесен, конечно, ущерб, остались не реализованы хорошие проекты. Надо будет восстановить. Если не здесь, то где-то в регионах. Жить я останусь в Карелии, пусть отсюда бизнес-оппоненты уезжают. Я даже в суде всегда говорил: «Свободу карелам!»

 

О достижениях

Арамейский изучил. Это такой редкий язык. Может, сейчас на два-три месяца поеду в Грузию. Там есть ассирийская церковь, проповеди идут на арамейском языке, попрактикуюсь. И буду единственным специалистом в Карелии по арамейскому языку. Очень красивый язык, между прочим.

 

«Я сочувствую Дмитриеву, но процесс же закрытый»

О жителях дома с пристройкой «Невский пассаж»

Я написал письмо и в Москву, и петрозаводским приставам, что готов выделить [деньги на снос пристройки «Невский пассаж»], спросил, какую сумму нужно? Они сказали: «15 миллионов рублей». К сожалению, я не являюсь стороной этого [спора].

Из Москвы пришел официальный ответ: «В ваших услугах не нуждаемся». Я какую помощь могу оказать? По закону предприниматель должен эту работу выполнить или пристав. Ни я, ни жильцы не имеем права разбирать [пристройку]. Деньги я отдать был готов. И сейчас финансами я готов помочь, выделить деньги, чтобы снести ее, если есть необходимость. Мне все равно потом Цмугуновы [хозяева пристройки] компенсируют. Я от своих слов не отказываюсь.

 

О деле Дмитриева

Я сочувствую Дмитриеву, но процесс же закрытый. Если я увижу, что там ничего нет… Если у него будут хорошие защитники и хорошие адвокаты, то доказать [его невиновность они] смогут. Все равно еще и Европейский суд за спиной стоит. Решение этого суда обязательно, пересмотру не подлежит.

Если это будет сделано грамотно, то у него есть шансы. Если не в этой инстанции, то в следующей железно. Если на самом деле вины нет, защитник должен это грамотно представить. Не получится осудить, если вины нет и если судья грамотный. Я не говорю — заказы ли это, или нет… Было бы открытое заседание, мы бы все взвесили сами.

Дайте ему хороших специалистов — адвокатов, защитников, чтобы они могли защитить Дмитриева. А не вот этих вот — посол пришел, блин. Если я пойду как посол Путина в Польшу или в Америку, это воспримут негативно. Здесь то же самое. Почему посол лезет в наше судопроизводство? Если хочет помочь, в Москве есть крутые адвокаты, пусть заплатит такому адвокату, и он защищает Дмитриева. А то некоторые приезжают делать пиар. Пришел — в газетах расписали мнение, а потом в кусты.

 

 

О новом главе Карелии

[Артур Парфенчиков, глава Карелии с 2017 года] человек очень принципиальный, на него и давление оказывали. Я не могу сейчас его охарактеризовать еще — когда сам увижу, смогу проанализировать. Кто-то скажет — такой-то, кто-то — другой, кто-то может дезу пустить, чтобы дискредитировать человека. Я так не могу.

Парфенчиков, которого я раньше знал, очень грамотный, принципиальный человек. Может, в Москве уже лучше, выше стал, я не могу сейчас сказать. Я знаю, что на него было трудно оказывать давление даже людям, приезжавшим из Питера и Москвы.

 

«Я как огурчик — занимался спортом»

О минусах в колонии

Я был в одиночной камере, у меня были проблемы с зубами. Я месяцами не мог получить никакой помощи, мне давали только обезболивающие! Потому что там нет никаких условий. К зубному врачу меня возили всего пару раз. Нет чтобы сразу помощь оказать — там несколько раз надо ходить.

Исправительная колония на федеральном уровне организована не должным образом, она не дает исправления, которое должна давать. Законодательство очень жесткое, сроки максимальные. Экономические преступники содержатся в куда худших условиях, чем наркоманы, убийцы, насильники. Экономические у нас — враг номер один. Зачем? Ну не заплатил налог, взыщи с него, пятикратно, десятикратно взыщи. Вместо этого сажают, разрушают бизнесы.

 

О Коссиеве

Я при Коссиеве [Сергей Коссиев, бывший начальник исправительной колонии №7 в Надвоицах] не был, но, говорят, там жуть была, просто калечили. Вот представьте: в колонию попал здоровый человек, выходит больной. Специальные условия, чтобы тебя сделали больным. Выходит, а кто лечить тебя будет? В поликлинике, где я прописан, на бюджетные деньги опять. В колонии должны пересмотреть условия содержания, медицинскую помощь оказывать там. А то возят больных в Медгору, зубного нет, пихают эти таблетки обезболивающие, вылечить или выдернуть зуб не могут.

 

 

О бизнесе в колонии

Представьте себе, я пришел предприниматель, а там есть такие, которые передачи не получают, ни сигареты, денег никаких нету. Там куча предпринимателей есть. Завхозы есть из осужденных. Мне говорит завхоз — купи блок сигарет. Другому предпринимателю — порошки, средство там для унитаза. Это мы сами покупаем, за свой счет — не колония обеспечивает, а мы сами скидываемся и покупаем.

 

О плюсах в колонии

Я не буду говорить, что я там болел. Я как огурчик — занимался спортом. Режимное предприятие: в 10 часов отбой, в 6 часов подъем, зарядка, диетическое питание. Прогулка обязательная в день по несколько часов. Поэтому неплохо быть чиновником, который плохо работает — побывает, здоровье поправит, заодно и подумает.

Конечно, колония — просто санаторий по сравнению с СИЗО. В СИЗО сидишь в четырех стенах, ничего не знаешь, во всем ограничен. В колонии хоть свидания, семью можно увидеть, магазин можешь посетить, покупать питание и что нужно. А в СИЗО вообще нельзя, еще и от следователя зависит. Если следователь придурок, как питерский, то даже звонить запрещает.

Если ты обеспечен, ничего страшного нет — отдохнешь. Будешь больше думать над ошибками — телефона нет, никто тебя не беспокоит. Когда я сидел, чуть-чуть страшновато было, но я был уверен: разум победит.

 

 

---

Вице-спикер карельского парламента Девлетхан Алиханов был арестован в феврале 2015 года. Его обвиняли в совершении преступлений по части 4 статьи 159 («Мошенничество в особо крупном размере») и по части 1 статьи 322 Уголовного кодекса России («Пересечение Государственной границы Российской Федерации без действительных документов на право выезда из Российской Федерации и без надлежащего разрешения, полученного в порядке, установленном законодательством Российской Федерации»). Обвинение требовало для Алиханова 8 лет колонии и штраф 1 млн руб. Нанесенный петрозаводскому бюджету ущерб прокуратура оценила в 35 млн 157 тыс. 42 руб. 43 коп. Обвинение посчитало, что Алиханов якобы нанес его городу при купле-продаже 13 помещений муниципальных сберкасс. Почти три года Алиханов провел в одиночной камере в петрозаводском СИЗО, после суда его отправили в колонию.

Адвокат Алиханова Михаил Шогин в феврале 2017 года отправил жалобу на незаконное уголовное преследование в Европейский суд по правам человека, летом ЕСПЧ коммуницировал жалобу, а в апреле 2018 года признал, что Алиханов незаконно провел три года в следственном изоляторе по обвинению в мошенничестве.

24 ноября 2017 года судья Петрозаводского горсуда Наталья Маненок приговорила Алиханова к шести годам колонии и оштрафовала на 700 тыс. руб. Теперь бизнесмен имеет право на реабилитацию и компенсацию морального ущерба, в том числе возмещение штрафов, которые он заплатил государству.