«Это не телефонный разговор». Как государство следит за нами и почему с этим бесполезно бороться

В день, когда сотрудники Федеральной службы безопасности отмечают свой профессиональный праздник, 100-летний юбилей создания ВЧК, «7x7» публикует статью про журналиста Романа Захарова, которого борьба за конституционное право на личную жизнь и профессиональную тайну привела к эмиграции. Это история громкой и разочаровывающей победы известного борца с прослушкой, рассказанная им самим, с комментариями экспертов — журналистов, правозащитников, адвокатов; не только о том, как устроена система прослушки, но и о том, как от нее можно защититься.

Также этот текст — попытка актуализировать проблему нелегальной и неконтролируемой прослушки, которая обычно прячется за аббревиатурой «СОРМ». СОРМ — Система оперативно-розыскных мероприятий. Задумывалась она, судя по названию, как инструмент борьбы с преступностью, но на практике превратилась в систему слежки за любыми «неблагонадежными», с точки зрения правоохранителей и спецслужб, гражданами путем прослушивания телефонных переговоров и просмотра интернет-трафика абонентов. Работает система так, что следить можно за любым. Для этого фактически не нужно ни уведомлять оператора связи или провайдера, ни получать санкцию суда (хотя формально, конечно, нужно). 

 

Не выносить СОРМ из избы. Как работает «прослушка» и зачем с ней бороться

— Вы не боитесь, что нас прослушают?

— А чего они обо мне не знают?

С этих слов мы начали беседу с Романом Захаровым почти год назад. Тогда об истории с отъездом из страны известного борца с системой «прослушки» в России писали многие СМИ. Мы тоже хотели написать, ведь «7x7» следил за судебным процессом «Захаров против России» в ЕСПЧ. Но последний разговор с журналистом настолько впечатлил нас, что мы решили собрать больше фактов. Стало интересно, сколько разрешений выдают региональные суды управлениям ФСБ на прослушку населения, какие цели преследуют службы безопасности? Найти эти данные оказалось непросто: ни ФСБ, ни суды не захотели делиться информацией с журналистами. Судя по информации коллег из других СМИ, на вопросы о СОРМе официально отказываются отвечать все участники этого «рынка». Так, на вопросы и запросы о работе СОРМа журналистам «РБК» не ответили не только основные операторы связи и производители оборудования, но и ответственные министерства — Минкомсвязи и Минпромторг.

 

 

Роман Захаров — российский журналист, но уже почти год он живет и работает за границей. Роман говорит, что считает свой отъезд временной мерой, но страну, куда ему пришлось уехать в феврале 2017 года, не называет: до сих пор опасается за свою безопасность и безопасность своих близких. А все потому, что он выступил против российских спецслужб, в первую очередь — ФСБ. И в этой своей борьбе, которая продолжается до сих пор, он дошел до Европейского суда по правам человека (ЕСПЧ) и победил. Победил, но не добился желаемого. В результате вынужден был, хоть и на время, эмигрировать.

Захаров борется с так называемым СОРМом, системой оперативно-розыскных мероприятий. СОРМ, по сути, — это система слежки за гражданами России, хотя точнее будет сказать, что следят за всеми, кто использует средства и инструменты коммуникации, которые могут быть идентифицированы как российские и проходят по «российским» проводам через сервера операторов, находящиеся в России (сюда можно отнести и всех иностранных абонентов, находящихся в роуминге в России, и даже ту часть общемирового интернета, который по каким-то причинам проходит через российские сервера). Это и телефонная связь — стационарная и сотовая, и любая передача информации через оптиковолокно — интернет-трафик, социальные сети, мессенджеры, электронная почта. 

 

 

Судя по названию, СОРМ задумывалась как система борьбы с преступностью. Но превратилась, если верить не только Роману Захарову, но и авторам книги «Битва за Рунет» (в оригинале, на английском языке, книга называлась Red Web) Ирине Бороган и Андрею Солдатову, а также правозащитникам и адвокатам, которые занимаются этой проблемой, в систему борьбы с теми, кого спецслужбы считают угрозой действующему режиму — оппозиционерами, независимыми журналистами, правозащитниками и общественниками. В современном российском политическом дискурсе для них придуманы специальные названия — «иностранные агенты», «национал-предатели», «либерасты» и так далее.

Современные отечественные спецслужбы хотят превратить слежку за такими гражданами в тотальную. Их идеал — система СОРМ, работавшая во времена СССР. Но тогда все было проще: каналов коммуникации было мало и контролировать их было довольно легко. Для этого надо было просто содержать штат оперативников-слухачей, которые физически прослушивали все телефонные переговоры «нужных» людей.

Сегодня организовать тотальную прослушку — в первую очередь по причине ухода коммуникаций в интернет — очень сложно. Читать в режиме онлайн всю переписку всех оппозиционно-настроенных граждан — невозможно. И хранить эту информацию пока негде. То есть физически нет такого количества устройств и серверов, которых хватило бы для хотя бы недолгого хранения истории переписки условных яшиных с условными гудковыми. Существующее оборудование позволяет это делать в течение нескольких часов.

Для того, чтобы иметь возможность не только слушать и читать людей в прямом эфире, но и хранить данные — телефонные переговоры, СМС и ММС, электронную переписку, — был придуман «пакет Яровой», который получил название СОРМ-3. От СОРМ-1, системы телефонной прослушки, и СОРМ-2, системы слежки за интернет-трафиком, СОРМ-3 отличается только новыми требованиями к хранению данных прослушки: один из законов этого «пакета» предписывает необходимость хранить эти данные в течение полугода. СОРМ-3 должен начать работать с лета 2018 года.

 

 

Но пока это неосуществимо: инвестиции в инфраструктуру для хранения информации не потянет ни государство, ни операторы связи, которых много лет назад назначили, с их молчаливого согласия, ответственными за реализацию системы СОРМ. Через год после подписания «пакета» появились первые официальные комментарии о том, что его внедрение в части хранения информации могут отсрочить на несколько лет. Некоторые аналитики считают, что правительство и вовсе одумалось и хочет не отложить внедрение «пакета», а отменить его вовсе, «спустить эту историю на тормозах».

Но могущественные спецслужбы сопротивляются и пока продолжают следить за людьми «по-старинке», в прямом эфире. А непокорные журналисты и правозащитники пытаются бороться за то, чтобы система СОРМ работала так, как того требует закон — вести прослушку на основании санкции суда. История Романа Захарова показывает, что пока заставить ФСБ соблюдать закон не получается ни в российских судах, ни через обращение в ЕСПЧ.

 

«Руководителей сотовых операторов — в Сибирь». Захаров против СОРМ

На проблему «прослушки» Роман Захаров обратил внимание как обычный гражданин. Бороться с ней его заставила угроза разглашения информации, которую уже в качестве журналиста он называет «не секретной, но щепетильной». Щепетильной, потому что его источники в чиновничьей среде не хотели предавать ее — официально не обнародованную их ведомствами — огласке. В противном случае чиновник мог бы лишиться работы, а журналист — потерять важный источник информации.

Мало кто из журналистов решился, однако, на то, чтобы пойти в суд и отстаивать свое право иметь неназванные источники, или шире — бороться за право граждан на тайну переписки. Примеры, хоть и не вполне успешные, были. В 2000 году петербургский журналист Павел Нетупский выиграл в Верховном суде России дело против Минсвязи и Минюста. Суд постановил отменить приказы министерств, обязывавшие операторов связи подключать оборудование СОРМ и освобождавшие спецслужбы от необходимости предъявлять операторам решения суда о включении прослушки конкретных абонентов. Но не обязал ФСБ предъявлять операторам судебные документы, сославшись на гостайну. В итоге система не изменилась.

Мы не боремся против системы прослушки в целом. Мы боремся за то, чтобы система СОРМ работала так, как написано в Конституции, Законе о связи. И самое смешное: пусть она даже так работает, как написано в Законе об оперативно-розыскной деятельности

Тотальная прослушка, которая сейчас воспринимается многими как норма (привычная фраза: «Давай это обсудим при личной встрече, а не по телефону и не в соцсети»), Захарова не устраивала. Он утверждает, что, несмотря на «травоядное» время начала 2000-х годов  («экономические реформы в России шли полным ходом, страна была богата благодаря дорогой нефти, и люди тоже богатели»), ситуация с прослушкой постепенно ухудшалась. А немногочисленные общественные организации, такие как Фонд защиты гласности, где Захаров трудился волонтером, а затем и корреспондентом, пытались с ней бороться.

Работа в Фонде помогла Захарову оценить остроту проблемы. Подозрения в том, что его прослушивают, постепенно подкреплялись доказательствами: всплывала информация, которую можно было узнать только в переговорах или в личной переписке. И тогда журналист решил собрать информацию о системе прослушки. Быстро выяснилось, что проблема широко обсуждается, правда, в первую очередь — техническими специалистами, айтишниками, и в их кругах считается давно известной. «Технари», которые работали с радиоинженерами, знали, что еще в советское многих людей «писали» для разведывательных целей и для КГБ. «А мы думали о свободе, мы думали, что все это осталось в СССР», — удивляется собственной наивности Захаров.
 

По закону о связи оператор обязан заботиться о том, чтобы никто без разрешения не вклинивался в разговор клиента. Если он этого не делает, я считаю это уголовным преступлением. По моему мнению, надо всех руководящих сотрудников этих компаний, которые согласились вводить СОРМ в его нынешнем виде, зная его характеристики, посадить и отправить в Сибирь

Бороться за отстаивание восьмой статьи Конституции России («Право на уважение частной и семейной жизни») Роман Захаров начал в декабре 2003 года. Тогда он подал свой первый иск в Василеостровский районный суд против трех операторов мобильной связи с жалобой на прослушивание своих телефонных переговоров.

— Дело в том, что защищать тебя от прослушки должен, отгадайте, кто первый? Оператор, который предоставляет тебе услугу, либо интернет-провайдер. Он должен позаботиться, чтобы никто в твой разговор без решения суда не вклинился. По закону о связи оператор обязан заботиться о том, чтобы никто без разрешения не вклинивался в разговор клиента. Если он этого не делает, я считаю это уголовным преступлением. По моему мнению, надо всех руководящих сотрудников этих компаний, которые подписывали приказ о введении СОРМа, зная его характеристики, посадить или отправить в Сибирь, — рассказывает Роман Захаров.

Поведение частного бизнеса, то есть провайдеров связи, в этом процессе Захаров называет отвратительным. То есть не только тот факт, что спецслужбы пытаются прослушивать граждан, но и тот, что сотовые операторы вместе с интернет-провайдерами закрывают глаза на фактически нарушение прав людей, больше всего разозлило журналиста Захарова.

В книге журналистов Алексея Солдатова и Ирины Бороган «Битва за рунет» очень доступно описана система установки «черных ящиков», в которых и притаился СОРМ-1 и СОРМ-2:

«Эти устройства размером примерно с видеомагнитофон должны были установить все российские операторы связи и интернет-провайдеры и подключить их через проложенный кабель к региональным управлениям ФСБ. В результате спецслужбы получили возможность прослушивать любого, кто сделал звонок или пользовался электронной почтой на территории России». («Битва за Рунет», стр. 80)

 

 

 

Чтобы охарактеризовать поведение операторов связи при появлении «черных ящиков», Роман Захаров использует очень красочное сравнение. Сотовых операторов и интернет-провайдеров он называет «мужем», прослушиваемых клиентов — «женой», а сотрудников службы безопасности — «насильником».

— Представим ситуацию: приходит к мужу насильник и говорит, что сейчас будет насиловать его жену. И тот уходит в другую комнату, закрывает уши и делает вид, что ничего не происходит. То есть когда к оператору приходит сотрудник ФСБ с «черным ящиком», то оператор вам говорит: «Иди, жена, ты не моя». Вопрос: «Зачем нам нужен оператор такой?».

По словам журналиста и исследователя темы появления СОРМа в России Ирины Бороган, подобные «черные ящики» есть и у операторов сотовой связи в Европе. Однако там процедура включения ящика иная.

— На Западе спецслужба присылает оператору судебный ордер, где написано, какой абонент ставится на прослушку и на какое время. Именно оператор включает прослушку, и он же ее выключает после того, как санкция суда перестает действовать, — поясняет Бороган.

 

 

Так должно быть и в России, причем именно по российским законам. Однако в 2006 году, через два года после начала судебного разбирательства Романа Захарова с операторам связи, его жалоба была отклонена. Основанием стало то, что заявитель не предоставил доказательств, подтверждающих нарушения его прав на конфиденциальность переговоров. 

В 2006 году Захаров подал жалобу в ЕСПЧ.

 

«Надо жить долго». Захаров против России

— Надо было принять решение, что мы подаем в ЕСПЧ.  Мне это далось легко, но я почему-то думал, что это будет все-таки быстрее. Надо было тогда видеть моего адвоката Бориса Борисовича Грузда. Это даже был не укор, а легкая печаль от моего детского, видимо, какого-то чувства. Он сказал: «Надо жить долго, да». Это был 2006 год, и я на всю жизнь это запомнил, — рассказывает журналист, признавая сейчас всю гениальность той адвокатской фразы.

Никаких скорых решений от Европейского суда по правам человека Роман не ожидал. То, что процесс может занять годы (и он занял целых восемь лет), были известно. Единственным требованием Захарова в суде было отключение лично его от СОРМа.

— Тогда Российская Федерация не предложила мне мировое соглашение. Сейчас сменилась тактика, они очень многим предлагают мировую. А меня спрашивали адвокаты: а что будет, если они предложат? Я отвечал, что не пойду на соглашение: разрешить им, чтобы они и дальше «слушали» — никогда! Мне было бы интересно посмотреть, что бы они предложили: ведь мое требование в судах российских было одно — отключить меня, Романа Захарова, от СОРМа. Взять и отключить. К сожалению, не отключили, хотя это и невозможно. Я хотел бы посмотреть, как бы они индивидуально меня отключили…

 

Сразу после передачи дела в Большую Палату ЕСПЧ начались проблемы с пересечением границы

 

Первую небольшую победу в этом процессе Роман и его адвокаты праздновали в 2009 году. Тогда стало понятно, что дело принято к рассмотрению. В 2014-м случилась вторая приятная неожиданность: суд решил, что дело должна рассматривать Большая Палата, то есть слушания будут проведены не в обычном для большинства дел заочном, письменном, порядке, а в очном. Кроме того, такое решение прямо указывало на важность дела не только для России.

По словам Захарова, сразу после передачи дела в Большую Палату прозвучали первые «тревожные звоночки»: начались проблемы с пересечением границы, а оперативные работники спецслужб стали откровенно собирать на него любую «полезную» информацию. Перед слушаниями дела государство попыталось еще раз надавить на истца: адвокату позвонили из аппарата представителя президента в СЗФО и задавали вопросы типа «Что нужно Роману Захарову? А есть ли у него какие-то потребности?». Уже тогда было понятно, что давление со стороны спецслужб будет расти.

Слушания состоялись осенью 2014 года, и еще год Захаров ждал вердикта суда. Только в начале декабря 2015 года стало известно: ЕСПЧ признал незаконность использования системы прослушки СОРМ работниками российских спецслужб. Это решение вошло в мировой топ-10 важнейших юридических решений 2015 года. 

 

«Надо еще поднажать». Россия против Захарова

На церемонию оглашения решения сам Роман поехать не захотел. Во-первых, дела не позволяли срочно сорваться на хоть и торжественную, но формальную процедуру. К тому же незадолго до оглашения вердикта ЕСПЧ Захарова сильно избили. Несмотря на то, что адвокат и многие друзья журналиста считают это нападение бытовым разбоем, сам Роман убежден, что оно было не случайным, а спланированным органами.

— Они взяли мои телефоны, которые изъяли у нападавших, и допрашивали меня. Составляли мой психологический портрет. Помимо полицейских, которые участвовали в опросе меня как потерпевшего, этой же ночью, прямо в день нападения, был неназванный человек в штатском, — не было никакой полицейской формы и знаков различия, без удостоверения, — который представился как сотрудник главка, как я понимаю, по Санкт-Петербургу и Ленинградской области. И этот сотрудник главка задавал вопросы о чем угодно, кроме происшествия. К тому же мне телефоны так и не отдали.  Потом, когда я получил эти телефоны обратно, я приложил усилия, чтобы технические специалисты сказали, что с ними произошло. Сказали, что один телефон удалось вскрыть, а другие не смогли, — рассказывает Захаров.

Захаров утверждает, что борьба с СОРМом — исключительно дело чести журналиста и гражданина. Это не стало основной профессиональной деятельностью и тем более средством пиара или заработка. Хотя именно такой вопрос: «Кто за этим стоит и сколько вам за это заплатили?» ему задали представители ФСБ на состоявшейся как-то раз «профилактической беседе», на которую Роман пошел, как сам признается, «по глупости» (думал, что будет обсуждаться вопрос о статусе Фонда защиты гласности как «иноагента»). Эта беседа состоялась через год после вынесения вердикта, год назад, в декабре 2016 года. Именно эта встреча и подтолкнула Романа к решению покинуть Россию.

 

Борьба с СОРМом — дело чести журналиста и гражданина, а не способ заработка

 

— Они предложили мне сотрудничать. Предложили мне это делать путем информирования о дальнейших действиях. Я к тому времени уже сильно устал, психологически себя чувствовал напряженно. Я отказал, но, видимо, слишком мягко отказал. Ну, как-то так дипломатично, там были всякие такие обороты, весьма вежливые. И, видимо, эти люди меня не поняли или поняли так, что я в целом могу, но надо еще поднажать. И поднажали. Через работодателя. На следующий день меня уволили из издательского дома, где я семь лет возглавлял журнал. Мне это объявил директор: «Ну вы же понимаете, что не можете здесь больше работать». Мне это было удивительно, потому что пять минут назад я мог работать, а теперь не могу, — вспоминает Захаров. 

 

А СОРМ и ныне там

Решение ЕСПЧ по делу Романа Захарова должно было прекратить бесконтрольное вмешательство спецслужб в частную жизнь граждан России. То есть российский суд должен был пересмотреть первоначальное решение по иску Захарова. Но этого так и не произошло. Как раз наоборот, масштабы «официальной», то есть санкционированной судами, прослушки увеличились. Это подтверждает статистика Судебного департамента Верховного суда России.

В 2015 году российские суды удовлетворили ходатайства о контроле и записи телефонных и иных переговоров, а также получении информации о соединении абонентов почти 250 тысяч раз, об ограничении конституционных прав на тайну переписки и телефонных переговоров — 600 тысяч. В 2016-м — 286 тысяч и 607 тысяч соответственно. В первом полугодии 2017 года российские суды удовлетворили уже почти 150 тысяч и 283 тысячи ходатайств по названным статьям УПК.

Об объемах «неофициальной» прослушки можно только догадываться. Вероятно, они на порядок, а то и в разы больше «официальной».

 

 

О том, насколько эффективно использование СОРМа в деятельности спецслужб, можно догадываться лишь по косвенным признакам. Само ведомство эту ситуацию никак не комментирует. К примеру, региональное управление ФСБ по Карелии трижды отказалось ответить на запрос редакции «7x7». 

Адвокат «Команды-29» (некоммерческое сообщество юристов и адвокатов, специализирующихся на самых сложных делах типа экстремизма и измены родине) Евгений Смирнов несколько лет работает в Российских судах по уголовным делам, связанных с разглашением гостайны, со шпионажем, с госизменой. По его словам, в стране наблюдается деградация сотрудников правоохранительных структур, для которых работа по поиску шпионов и врагов ограничивается прослушкой телефонов и чтением сообщений.

— Все дела, а это больше десятка за последние два-три года, были возбуждены с помощью прослушки, перехвата СМС, чтения почты. Реальными оперативными мероприятиями по поиску шпионов никто не занимается, этим просто некому заниматься, потому что профессионалов почти не осталось. Все оперативные сотрудники занимаются чтением сообщений. И в итоге мы видим, что шпионами у нас становятся продавщицы хлеба на рынке, госизмену у нас совершают многодетные матери тем, что отправляют сообщения и звонят своим знакомым в другую страну. Никакого реального шпиона, который бы собирал и передавал гостайну в интересах спецслужб других стран в последние годы, почти не найдено, как и практически не найдено террористов. Нам отчитываются по телевизору, что задержали и расстреляли где-то каких-то террористов, но между тем у нас происходили и происходят теракты. Это еще раз показывает, что наши спецслужбы не умеют работать с достойными оппонентами, которые умеют защищать свои замки, свою информацию и знают методику работы наших спецслужб, — рассуждает юрист.

 

 

По мнению журналиста Ирины Бороган, усиление прослушки никак не влияет на усиление безопасности в стране.

— Дело в том, что есть логика спецслужб, которая универсальна для всех стран — и для авторитарных режимов, и для демократических. Это логика всеобщего подозрения: всех во всем надо подозревать, на всех собирать информацию и таким образом наводить общественный порядок. И это якобы единственный способ наведения порядка — когда ты всех держишь под контролем, подозреваешь и запугиваешь. И тогда терроризм отступает, и приходит безопасность. Эта логика очень сомнительная, и на практике она дает сбои. Даже в Советском Союзе с его тотальным контролем был терроризм, и были взрывы в метро. Но спецслужбы всегда запугивают общество и говорят, что если мы не будем за всеми следить и всех контролировать, то случится страшное, — подтверждает Бороган идею Смирнова.

 

Рынок СОРМ — что о нем известно? 

Отказаться то СОРМа спецслужбы не хотят и не могут: для них это основа основ оперативно-розыскной деятельности. Но не стоит забывать и об интересах компаний — разработчиков технологий СОРМ. По подсчетам Института исследования интернета, сегодня СОРМ обходится операторам связи и государству в 10 млрд руб. в год. А в случае внедрения «пакета Яровой» он может вырасти в 17 раз, до 170 млрд руб. в год. Это, с одной стороны, грозит кризисом на рынке оказания услуг связи, с другой — обещает обогатить разработчиков СОРМа, степень аффиллированности которых с представителями спецслужб не поддается оценке.

Так, по данным системы Casebook.ru, только госконтракты компании «Норси-Транс», одного из лидеров технологических новаций в сфере прослушки, оцениваются ежегодно в сотни миллионов рублей. В 2015 году «Норси-Транс» получила 78,6 млн руб. от «Ростелекома», по 6,5 млн руб. от «Морсвязьспутника» и ФБУ «Отраслевой центр мониторинга и развития в сфере инфокоммуникационных технологий» и 2 млн руб. от «РТКомм.РУ».

В 2016 году компания поставляла оборудование СОРМ для «Ростелекома» (95,2 млн руб.), для «Почты России» (40 млн руб.), для ФБУ «Отраслевой центр мониторинга и развития в сфере инфокоммуникационных технологий» (5,2 млн руб.), для «РТКомм.РУ» (4,5 млн руб.), для АО «ОЛИМП» (3,6 млн руб.), для АО «Транстелеком» (2 млн руб.) и даже для Южно-Уральского государственного университета (2,7 млн руб.), Томского политехнического университета (1 млн руб.) и «Новорослесэкспорт» (на 700 тыс. руб.).

За неполный 2017 год «Ростелеком» заплатил «Норси-Транс» 307 млн руб. за поставку оборудования СОРМ и модернизацию объектов связи «Виток-IP», «Транстелеком» потратил на СОРМ 58 млн руб., «Почта России» закупила оборудования СОРМ на 43,6 млн руб., оператор связи «РТКомм.РУ» — на 22 млн руб., АО «Московский центр новых технологий телекоммуникаций» — 1,6 млн руб., АО «Читатехэнерго» — 1 млн руб., ООО «УЭХК-Телеком» — 0,7 млн руб.

Таким образом, объем поставок оборудования СОРМ только для «Норси-Транс» и только по госконтрактам вырос за последние три года почти в пять раз: в 2015 году компания продала оборудования на 90 млн руб., в 2016 — на почти 155 млн руб., а в 2017 — на более чем 430 млн руб. 

 

 

Как защитить себя от СОРМ? 

Сегодня любой, кто находится на территории России и пользуется средствами связи, может попасть в сферу контроля СОРМа. Позвонил по телефону — тебя могли прослушать, написал СМС — его могли прочитать. Если вы пользуетесь электронной почтой или социальной сетью, сервера которых находятся на территории Российской Федерации («ВКонтакте», Mail.ru и так далее), то ваша переписка не представляет никакого секрета для спецслужб.

Но не все так страшно и беспросветно в истории с СОРМом в России. Противостоять тотальному контролю можно, если изучить хотя бы элементарные азы цифровой безопасности. Это касается в первую очередь тех, кто не совершает преступления (те, кто их совершают, и так неплохо разбираются в цифровой безопасности), но хочет сохранить тайну переписки.

— Мы можем использовать «криптованные» мессенджеры. К примеру, Signal или секретный чат в «Телеграмме», или даже секретный чат в Facebook, который тоже хорошо шифруется. Даже если спецслужба перехватывает такой разговор, что они, конечно, могут сделать при помощи СОРМа, то они все равно не смогут его расшифровать, — советует Ирина Бороган.

Однако такие меры безопасности все равно не гарантируют стопроцентной защиты, например, от хакерской атаки, когда может быть взломан компьютер, а данные с него украдены. Существуют подробные рекомендации и инструкции о том, как противостоять взломам и прослушкам, даже если кажется, что нечего скрывать от спецслужб страны.

 

***

 

Роман Захаров по-прежнему живет за границей. Пока ситуация в стране не позволяет вернуться в Россию. Тем не менее журналист продолжает работу с российскими организациями. Он, как и прежде, трудится в Фонде защиты гласности, а также работает над интересными ему проектами, называть которые не может из соображений безопасности. В России его борьба с СОРМом также продолжается — юристы Захарова настаивают на соблюдении конституционных прав Россиян в судах, но правовые возможности для этого, к сожалению, заканчиваются, а результатов пока никаких: российские суды отказали в новом рассмотрении первоначального иска к операторам, что должно было произойти автоматически. Но защита Захарова оспаривает это. Кроме того, Россия пока шлет отписки в Комитет Министров Совета Европы — орган, который должен наблюдать за выполнением решений ЕСПЧ.

После отъезда Романа из России оперативники ФСБ несколько раз обращались к нему с предложением о сотрудничестве. После резкого отказа («без мата», уточняет журналист) представители спецслужб больше на Захарова не выходили.