Людмила Улицкая о карельском историке Дмитриеве: Он один из великих людей нашего времени

На заседание в Петрозаводский городской суд по делу историка Юрия Дмитриева 11 октября приехала большая группа поддержки. Из Москвы в Карелию приехали ученики, преподаватели киношколы, журналисты, а также не знакомые лично с Дмитриевым, но сопереживающие историку люди. Корреспондент «7x7» пообщалась с писателями Людмилой Улицкой, Ольгой Дробот, Марией Ботевой в коридоре суда.

Людмила Улицкая, писатель:

— Почему вы приехали в Петрозаводск? Почему решили поучаствовать в процессе по делу Юрия Дмитриева?

— Мы с самого начала этого процесса за ним внимательно следим. Этот суд совершенно потрясающий по своему знаку. В конце октября в Москве открывается памятник жертвам политических репрессий. Одновременно с этим в Петрозаводске идет процесс против человека, который в сегодняшнем мире, в нашей стране сделал больше, чем кто бы то ни было для этих самых жертв политрепрессий. То, что сделал Юрий Дмитриев, — это несоизмеримо, это огромный жизненный подвиг. Всю жизнь он совершал этот подвиг. Я не сомневаюсь, что в Петрозаводске, а может, в Москве, будет стоять ему памятник. Если эта страна будет стоять на ногах и очистится от этой скверны, от этой травмы, которую народ проживал на протяжении ста лет.

Я приехала просто посмотреть на этого человека, просто поклониться ему, потому что то, что он делал один — тысячи людей бы этого не сделали. Это, конечно, один из великих людей нашего времени. Не просто гражданин великий, я думаю, он из породы христианских мучеников юродивых, потому что в его поведении эти некоторые черты неадекватности (те, кто знает, это могли заметить), это абсолютно человек живой совести. Если помните, то храм Василия Блаженного стоит в память такого же типа человека — это был тоже человек, который всем говорил правду, которого боялись цари, всякие высокопоставленные люди того времени. А этот человек не просто говорит правду, он делает правду! То, что десятки тысяч людей, места их гибели установлены, могилы их сделаны, составлена книга памяти этих людей! Она потрясающая. Когда ты держишь этот список, ты понимаешь, что это все, что в этот список может попасть любой человек просто потому, что сейчас разнарядка на десять тысяч, потом будет на сто. В результате этих разнарядок страна потеряла миллионы людей, причем всех разрядов, всех сословий — от уборщиц, детских воспитателей и токарей до академиков. Эта равномерность репрессий поражает именно тотальной неопределенностью — попадались все, кто под руку попадался. То, что делает Дмитриев — это великое святое дело.

— Как вы считаете, может ли такое внимание к процессу помочь Юрию Дмитриеву? Повлиять каким-то образом на решение суда?

— Не уверена в том, что это поможет, потому что это зависит даже не от воли высшего руководства страны, а от среднего звена, которое очень беспокоится о своих местах, потому что сегодняшняя ситуация — это власть, делегируемая сверху вниз — она парадоксальна, потому что на низовом уровне власть оказывается еще более жестокой, чем те сигналы, которые посылаются сверху. Это желание услужить, удружить и даже забежать на шаг вперед у местных властей.

Я совершенно не представляю себе, что должно быть в душе у человека, которые этот процесс ведет, который назначает эти чудовищные, непрофессиональные экспертизы. У каждого человека свои границы — граница боли, граница страха, граница самосохранения. Дмитриев — это человек, у которого этой границы почти нет. Он не заботится о своем благе, он полностью поставил себя на служение той благороднейшей идее, которой он служит. Те, кто его судят — это рабы, которые хотят выслужиться перед вышестоящими властями, которые делают все возможное для того, чтобы их погладили по голове и повысили их ранг от заместителя к реальному руководителю.

Это все ужасно горько, потому что советская власть (а мы все несем на себе черты этой власти), она взывала в человеке к самому худшему — она пробуждала со дна инстинкты страха. Количество доносов, которое было написано в советское время, неисчислимо, и сейчас они тоже потоком потекли. Это значит, что государство это требует, поощряет. Эта способность государства вызвать не самое лучшее в людях — оно очень грустно. И тем не менее мы видим сегодня гражданское общество, например в волонтерах (раньше этого не было) — огромная сеть людей, которые абсолютно бесплатно, бескорыстно делают то, что считают нужным. И это говорит о том, что все же общество есть и оно укрепляется. Так мне кажется.

— Что вас лично зацепило в деле Дмитриева, когда вы узнали о нем?

— Думаю, что его фотографии [фото с изображением самого Юрия Дмитриева]. Когда я увидела его — это прямо в самое сердце... Этот бородатый тощий человек, который сделал то, что государство не смогло сделать: огромное, великое, богатое государство не сделало то, что сделал один немолодой, не очень крепкий физически, но в общем великий человек!

— Станет ли эта история основой для книги про Юрия Дмитриева?

— О, да! Когда мы ехали сюда в поезде, я ему написала, что книжка о нем будет написана. Я не написала, что памятник будет ему стоять, потому что памятник — это всегда знак того, что человека уже нет на свете. Но этот человек — великий! Улица Юрия Дмитриева в этом городе будет!

Ольга Дробот, член Ассоциации «Свободное слово», переводчик:

— Мы считаем Юрия Алексеича своим коллегой. Мы относимся с огромным уважением к тому, что он делает. Есть такие люди, которые своим личным усилием двигают вперед историю. Юрий Дмитриев — человек, который берет и сам делает то, чего не делают все остальные. И сейчас мы видим такую тенденцию, когда, с одной стороны, в Москве открывают мемориал памяти жертв политрепрессий, а с другой стороны, в праздники вешают портрет Сталина. Я приехала, потому что наша ассоциация следит давно за процессом по делу Дмитриева, регулярно публикует ролики в защиту его. Мы считаем это важным.

Это беспрецедентное дело. Жертвы, имена которых находит Юрий Дмитриев, — это люди, которых лишили чести и имени. В лучшем случае потом вышла маленькая справка о реабилитации. Вот человек ушел страшным образом в могилу как какой-то шпион, который прорыл через всю Россию туннель. И с этим вздорным обвинением он и был расстрелян. А Юрий Алексеевич возвращает этим людям имена. И очень странно, что именно безобразным образом, именно имя Юрия Дмитриева пытаются очернить, чтобы бросить тень на общее дело, которым он занимается. И с этим нельзя никак согласиться. И я здесь, чтобы сказать, что я с этим не согласна.

Мария Ботева, писатель:

— Когда-то я ездила в экспедиции с поисковыми отрядами, знаю, что это большое счастье и удача, когда находится именной медальон. Это очень редко случается и буквально на грани чуда. Я думаю, что то, что делает Юрий Дмитриев — это настоящие чудеса. Мне кажется, что сейчас это самая важная история, которая происходит в России. Мне важно было узнать самой Юрия Дмитриева, увидеть его.

Юрия Дмитриева задержали в его квартире 13 декабря 2016 года. Карельского историка обвинили в изготовлении порнографических фотографий приемной дочери. Защита Дмитриева, а также эксперты, выступавшие в суде, считают, что снимки представляют собой дневник здоровья девочки. Например, 22 июня профессор, доктор медицинских наук, президент национального института сексологии Лев Щеглов сказал, что в деле Дмитриева нет порнографических снимков.

Процесс в Петрозаводском городском суде начался 1 июня — Юрия Дмитриева обвиняют сразу по трем статьям. Помимо производства порнографических материалов с изображением несовершеннолетних, Дмитриеву вменили статьи 135 Уголовного кодекса России («Совершение развратных действий без применения насилия») и 222 («Незаконное хранение огнестрельного оружия»). Все заседания проходят в закрытом режиме, поскольку дело касается несовершеннолетней дочери историка.

30 августа в суде выступила врач-эндокринолог, которая подтвердила, что направила дочку Дмитриева на лечение, но из-за судебного процесса девочка вместо лечения поехала к бабушке.

15 сентября судья Марина Носова назначила повторную экспертизу девяти из 114 фотографий в одном из учреждений Санкт-Петербурга — Федеральном департаменте независимой судебной экспертизы. Выбор организации не устроил адвоката Виктора Ануфриева. В начале октября он заявил, что обжалует решение суда. Суд отклонил ходатайство адвоката 11 октября и продлил срок ареста Дмитриева на три месяца.