Экс-сенатор от Коми Евгений Самойлов: Гайзер выдвигает против меня непонятные обвинения

Бывший сенатор от Коми Евгений Самойлов назвал «неправдой» заявление экс-главы Коми Вячеслава Гайзера о том, что он оговорил его при даче показаний. Так Самойлов прокомментировал «7x7» письмо бывшего губернатора из СИЗО, опубликованное на портале «Красное знамя» 1 августа. В нем Гайзер утверждает, что именно на «фантазиях» Самойлова отчасти и было построено уголовное дело против него.

— Впервые за долгое время Гайзер высказал свою версию, каково ваше место в его уголовном деле. Там было несколько претензий. Что вы можете сказать по сути того, что написал Гайзер из СИЗО?

— Во-первых, я хочу сказать, что Гайзер за два года не осознал, почему он там находится. Я его считал более грамотным человеком и настоящим руководителем, хотя, может, и находящимся под влиянием Чернова [Алексей Чернов, бывший замглавы Коми, арестован в сентябре 2015 года по «делу Гайзера»].

Я не знаю, почему Гайзер находится в плену иллюзий и выдвигает непонятные обвинения. Все эти рассказы, что он за решеткой сидит из-за меня, это неправда. Работа соответствующими органами давно велась. Я уж не скрываю, что летом 2015 года я ему предрекал такой финал. И он, кстати, задумывался над этим.

Он пишет, что у моих предприятий были долги перед «республикой». Так они практически аннулировались, как только он оказался в СИЗО. «Долгами» он называет то, что он со своими заместителями мне вменил к выплате. После 19 сентября многое из этой финансовой нагрузки перестало быть актуальным.

— Какой нагрузки?

— Неформальной нагрузки в сторону структур Ромаданова [фигурант «дела Гайзера», бывший вице-премьер Коми Константин Романадов]. Понятно, что Ромаданов исполнял роль казначея, это факт общеизвестный.

Я понимаю, что где-то по доброй воле вкладывал [в модернизацию предприятий в Коми]. Иногда это происходило из-за неверной оценки проектов. Те же компания «Интауголь» или Княжпогостский завод древесноволокнистых плит. Но я занимался и «благотворительностью», которую никто не ценил: например вкладывался полтора года в ЖКХ в Княжпогостком районе. Это какая-то бездонная бочка. Более 150 миллионов ушло. Эти громадные средства были вложены в основном банком «Таврическим».

Вместо этого в 2014 году против банка в Коми вышли на непонятные пикеты. Конечно, топ-менеджмент банка очень удивлялся и мне предъявлял претензии: «Жень, что происходит, куда ты нас привел? Говорил, что тут будет режим наибольшего благоприятствования, а мы получили вот такие истории». Я оцениваю вложенную в Коми сумму в несколько миллиардов рублей. Кроме этого, приходилось выплачивать структурам, о которых я говорил выше. После 19 сентября 2015 года [арест Гайзера и его коллег] часть этих выплат удалось не производить. Но с гостиницей «Авалон», например, пришлось попрощаться. Я понимал, что иначе потеряю весь свой бизнес. В 2014 году они меня просто лишили бы всего.

— Какую цель преследует Гайзер, обвиняя вас?

— Его адвокат, наверное, не предлагает ему какую-то внятную стратегию защиты. Он любит раздавать интервью, непонятно на чем основанные. Гайзер, видимо, считает, что таким образом будет эффективно защищаться на суде. Я могу сказать, что на моей стороне цифры, факты, бухгалтерские проводки. Давайте их смотреть и разбирать. Он не стеснялся некоторые отношения нотариально оформлять. Он ищет стратегию защиты, но я сразу могу сказать, что она слабая. Я не знаю, о каких долгах предприятий, кроме тех, которые в основном он вменил мне сам, идет речь. Все предприятия так или иначе функционируют в штатном режиме.

Мы понимаем, что происходит с «Интауглем». Как может тянет республика. Там очень большая проблема, без нескольких миллиардов вливания там не обойтись. «Коми дорожная компания»… Я бы рад и дальше ею заниматься, но она ушла как раз в счет обязательств Инты перед фондом. Я ее передал также в 2014 году.

— Объясните тем, кто мало следил за делом Гайзера. Какое-то время вы дружили с его командой, у вас были партнерские отношения. Почему случился разлад?

— Это очень все просто — с меня больше нечего было взять. Да, структуры, которые были созданы и приведены в республику при моем участии, имели неплохие контракты в том числе с Минобороны, у них была хорошая выручка [структуры Евгения Самойлова поставляли уголь в котельные воинских частей]. Но последние деньги с Минобороны поступили в июне 2013-го, все остальное было в судебном порядке и не скоро, через год только прошла оплата, и то не деньгами. Понятно, что у меня пошел напряг с банковскими партнерами, в том числе из-за Гайзера и Чернова. Они видели, что происходит. Я, как говорится, стал отработанным материалом. Истинная причина именно в этом.

Параллельно пошли рассказы о том, какой я разгильдяй, ролик в интернете, наверное, многие видели, хотя, конечно, я не отрицаю своей вины в его появлении [речь идет о видеозаписи, на которой Евгений Самойлов ругался с сотрудниками ДПС]. Чернов считал меня «сбитым летчиком» и транслировал это в разные федеральные инстанции. Поэтому в конце 2013 году они стали требовать оформить на них разные фирмы, навязывать мне своих финансовых директоров, боялись, что я «наделаю глупостей».

— После того, как с вас были сняты обвинения по «делу Гайзера», вы вышли из СИЗО и сказали, что у вас есть интересы в Коми. Какие активы у вас остались здесь на данный момент?

— Наш основной состав активов — это лесные предприятия, базовый из которых — это Сыктывкарский ЛДК. Я сам сейчас являюсь председателем совета директоров. Также ряд строительных активов в Ухте и Сыктывкаре, назовем это так. Мы рассчитались со Сбербанком, об этом писала пресса в апреле. Сейчас с «Таврическим» выверяем юридические позиции и смотрим, какие договоренности можно сформировать по дальнейшей работе. Ушли «Интауголь» по договору РЕПО еще в августе 2014 года и Коми дорожная компания.

— Вопрос об «Интаугле». Два дня назад вице-премьер Коми Николай Герасимов встречался с профсоюзами, сказал, что инвестора для предприятия найти трудно. Вероятно, что с октября его нужно будет закрывать. Как вы как эксперт оцениваете перспективы поиска инвестора и самой компании?

— «Интауголь» — планово убыточное предприятие. Мы два с половиной года им занимались. Мы точку безубыточности понимаем — это больше двух миллионов тонн угля в год. Три миллиона тонн компания добыла один раз за последние 10 лет. На ее поддержание нужны оборот и постоянные вложения. Мы зашли, купили некоторые основные средства, комбайны, было потрачено 300 или 400 миллионов рублей. Там нужно вложить около трех-пяти миллиардов рублей, чтобы восстановить фронт работы на какое-то количество времени. Деньги нужны громадные. Интинский уголь может покупать ОГК-2, но они сейчас переходят на газ. Я помню, что в 2014 году видел, как Гайзер обивал пороги Администрации президента, чтобы оттянуть момент перехода ОГК на газ. Хоть за это его можно похвалить.

Поэтому вопрос сейчас такой: или тратить 5 миллиардов рублей и пытаться как-то сохранить предприятие, или тратить бОльшие деньги на переселение города. Наверное, лучше 5 миллиардов найти. Не хочется так впрямую говорить, но, скорее всего, предприятие закроют.
Пять — это не гарантированное спасение. Это запуск, жизнь еще года три. Но бизнес вряд ли пойдет на такие траты. Можно обязать «Газпром» и его структуры взять эту компанию на баланс, чтобы сохранить город, но не знаю, кто в стране на себя возьмет такое решение. Возможно, с точки зрения государства, это правильная позиция — поддерживать планово убыточное предприятие, чтобы сохранить город. Сейчас пациент скорее мертв, чем жив.

Вячеслав Гайзер и несколько бывших чиновников Коми стали фигурантами уголовных дел по отмыванию денег, вымогательству, коррупции и организации преступного сообщества в сентябре 2015 года.

В марте 2017-го на судебном заседании Вячеслав Гайзер просил поместить его под домашний арест и жаловался на трудности при ознакомлении с материалами дела. По словам адвоката бывшего замглавы республики Алексея Чернова, их уголовные дела «сфабрикованы управлением ФСБ по Коми».

Бывший начальник управления информации администрации главы Коми Павел Марущак публикует письма из СИЗО в блоге на «7x7».