Урбанист Святослав Мурунов: В постсоветском городе нет дискуссии и диалога

В современных городах совсем не развит диалог между администрацией, предпринимателями и городскими активистами. Так считает руководитель Центра прикладной урбанистики (ЦПУ) Московской высшей школы социальных и экономических наук Святослав Мурунов. 2 августа он выступил в Кирове на конвенте моногородов для глав администраций из районов области. Редакция «7x7» публикует его лекцию о том, как устроен город, почему будущее — за творческой экономикой.

 

Что такое город

Основная проблема развития территорий на постсоветском пространстве — это отсутствие субъектов, моделей определения, что же такое город. Мы постоянно говорим про комфортную городскую среду, человеческий капитал, но объяснить, что это такое, не можем. Наша деятельность [ЦПУ] началась с того, что мы шесть лет потратили на исследование городов. Проводили в них анкетирование, опросы, анализировали среду, пешком гуляли по городу, посещали события. Все для того, чтобы посмотреть, кто участвует в жизни города. Я хочу рассказать, как мы рассматриваем город, и поделиться тем, как проще находить язык со всеми городскими субъектами.

У города есть три слоя, маленьких и простых. Во-первых, это физическое пространство: ландшафт, природа, здания, инфраструктура. В целом вся городская среда: в нее входят, например, чистые автомобили на улицах, красиво ли одеваются люди. Дети из Мончегорска говорили, что им не нравится их город, потому что в нем много грязных машин. Также отрицательно влияют заброшенные здания, заборы, отсутствие элементов современного города. Кстати, если в городе нет торгового центра, то подростки считают его не современным. То есть ощущение от города формируется всей городской средой. Она является результатом деятельности или бездеятельности всех субъектов. Условно говоря, в том, какая городская среда, виноваты все. Не только администрация, но и жители, которые, к примеру, мусорят.

Второй слой города — социальная система и отношения в ней. Вот проживает в городе от пяти до 70 тысяч человек — кто эти люди? В какие субъекты они объединены? Четко можно сказать, что в каждом городе есть администрация. В постсоветском пространстве администрация формировалась в состоянии стресса, ничего не было понятно. Состояние, которое они пережили в 90-е, — управленческий стресс.

 

В итоге чиновники нашли такое решение: «Если мы будем контролировать все и за все отвечать, то стресса с нами не случится»

 

Это привело к тому, что сейчас целеполагание любых администраций — желание тотального контроля и полноценной деятельности. Развития не происходит. Развитие — это что-то неизвестное, рискованное.

Например, департамент стратегического развития — самый несчастный департамент в стране. Почему? Туда попадают люди с компетенцией, с опытом, но когда начинается согласование между департаментами, то департамент культуры говорит, что уже делал подобное, или отказывается помогать, потому что потеряет свое управление. Так все инновации превращаются в документ, а не в реальный проект. Поэтому администрация как субъект изменений — это очень сложная кризисная ситуация. Но когда эта структура формировались, бизнеса еще не было. Договариваться было не с кем.

 

 

Чем живет бизнес

Сейчас крупный бизнес — это капитал, кроме капитализации его ничего не интересует: больше ресурсов за меньшую компенсацию, меньше тратим — больше зарабатываем. Градообразующие предприятия по факту остались, но по сути очень сильно изменились: отдали социальную нагрузку, скинули все, что было непрофильным, и живут по своей логике или уже развалились. Возник новый субъект — бизнес. Тот, который мы считаем средним в крупных городах: девелопмент, ритейлеры — создатели торговых сетей, различные услуги, или, например, банки. Было бы неплохо начать в моногороде с маленького банка: он получил бы много медийного внимания. Но пока так никто не делает.

Среднему бизнесу в России 25 лет, он довольно простой. Формировался он в тот момент, когда о бизнесе никто не знал. Возник на большом количестве возможностей, колоссальном дефиците и брошенной собственности (здания, земля, активы). Он возник не как предпринимательство в классическом понимании («я вижу проблему, я решу ее уникальным способом»), а как некий предприимчивый делец.

 

Максимизация прибыли стала целью среднего бизнеса. Это очень плохо. В европейских странах не только прибыль определяет деятельность предпринимателя, но и устойчивость развития территории

 

Там предприниматель думает так: «Я не хочу заработать здесь быстро и все. Я хочу зарабатывать здесь постоянно, хочу, чтобы люди отсюда не уезжали, чтобы росло качество среды». Наши предприниматели первой волны — дельцы.

В моногородах бизнеса совсем нет или он очень маленький. Из-за этого не появляются постиндустриальная экономика и креативный бизнес. Именно средний бизнес в городах делает запросы на рекламу, дизайн, новую архитектуру, IT, организацию событий, работу с персоналом, логистику, юридическое сопровождение, научные разработки. Именно средний бизнес становится заказчиком на другой тип деятельности. Но в моногородах нет даже этого заказчика, и по факту все попытки диверсификации администрации проваливаются.

Если три года назад среди одиннадцатиклассников 10% хотели работать в сфере дизайна, стать инженерами, программистами, то год назад таких уже стало 40%. Но в моногородах нет таких типов деятельности. А малый бизнес стал способом самозанятости, выживания, за это ему отдельное спасибо. Но как он формировался? Технологиями самокопирования. Никто не анализировал рынок, никто не создавал новое, все копировали с Москвы, Петербурга, Европы. Но большой плюс бизнеса в том, что он хотя бы есть. Малый бизнес говорит о том, что я сам себе хозяин и для меня это очень ценно.

Но у предпринимателей есть три болевые темы. Первая — аренда. Сколько же муниципальной собственности пустует. Мэрии можно на первый год сдавать ее бесплатно для каких-то видов деятельности, повесить условия аренды на главной странице сайта администрации, а не там, где их не найти.

Персонал — тоже болевая точка. Как правило, человек начинает бизнес на спорном капитале: он его подворовал у своего предыдущего работодателя. И теперь не может никого нанять к себе, потому что, как он думает, у него тоже подворуют. Предпринимателю нужно получить компетенции, узнать, как создать доверительную систему на предприятии. Но он берет на работу не местных, а мигрантов. Думает, что раз они плохо говорят по-русски, то воруют меньше.

Третья проблема — это маркетинг. Никто не учил предпринимателей ни анализу, ни брендингу.

На эти три болевые точки бизнес реагирует. И администрация может его поддержать. Бизнесу не нужны деньги, ему нужны компетенции, персонал и площадь.

 

 

Что делают городские активисты

Во многих моногородах с населением до 50 тысяч человек (для нас это был шок) городские активисты, люди с пассионарностью, большим количеством связей, все оказались работниками администраций. Условно говоря, в этих городах активистов нет. Сотрудники администрации, они же активисты, организовывают субботники, тратят свое время на развитие города. Это люди с социальными компетенциями, умеющие договариваться. Сначала мы удивились, но потом поняли, что упрощает ситуацию: не нужно выстраивать диалог, все уже здесь.

Хотя если в городах и есть активные молодежные объединения, неформальные сообщества — это хорошо. Городской активист в свободное время свои ресурсы и компетенции безвозмездно тратит на создание общественного блага. Он делает это не только для себя.

Раньше сотрудники администрации боялись этих людей: думали, что они хотят занять их места.

 

Мы провели исследование и спросили активистов, зачем они тратят свое время. Ответы были поразительные: «Хотим хорошо жить, делаем то, что нас волнует, то, что кроме нас не сделает никто, нам важно сохранить культуру, важно решить экологическую проблему»

 

Это социальное явление, когда люди абсолютно интуитивно приходят к выводу, что спасение утопающих — дело рук самих утопающих. И городские активисты, если администрация не создала их вручную, очень ценны для города, они — самостоятельный субъект. Конечно, уровень активности у них низкий: нет ресурсов, компетенций. Но, как показывает работа с этими людьми, если им передавать компетенции, то они могут выйти в креативный бизнес. Они запускают процессы: делают фестивали, маленькие производства. Условно, в этой пассионарности скрыт большой потенциал. Это зарождающаяся история.

 

«В городах нет диалога»

В постсоветском городе нет постоянной дискуссии и диалога: бизнес, администрация, активисты пытаются по-своему существовать. Их город — это показатель того, что у них нет диалога. Потому что диалог — это не с теми, кто такой же, как вы, это не в том месте, где вам удобно (в 9 утра в администрации), и главное, результаты диалога не могут быть известны заранее. Наши исследования показали, что резолюции различных круглых столов, конференций были написаны заранее. Конечно, больше всего в городе не хватает взаимодействия. Нет площадок и компетенций.

Задача городских администраций — максимально быстро и эффективно перейти от роли «я делаю все сама, мне не мешайте» к роли «давайте вы будете делать, а я буду помогать, знакомить вас, собирать ассоциации». То есть нужно перейти от роли двигателей к роли модераторов.

 

Ключевая проблема постсоветских городов еще и в том, что 80% жителей выключены из системы принятия решений. Они относятся к городу очень инфантильно

 

Они рассуждают так: «Зачем мы должны это делать, мы налоги платим, я вообще отсюда уеду скоро». Люди не знают, что такое город, не имеют практики знакомства, активности и не хотят в себе разбираться. Это проблема и городов-миллионников. Наша практика показала, что этих людей можно вовлекать через средний бизнес и городских активистов.

 

Как вовлечь людей

Допустим, субъект, локальная администрация, предприниматель или активист рождает импульс, у него возникла идея или желание. Он, как хороший русский человек, в одиночку придумывает все идеи, потом зовет двух своих близких товарищей, друзей по школе, будущих заместителей. С ними идеей он не делится. Эти люди нужны ему только для презентации проекта. Например, это проект бизнес-инкубатора или парка или сценарий дня города. Этот человек выходит к другим городским субъектам и получает такую обратную связь: «Ты придумал — ты и делай», «Ах, гад такой, ты реально придумал, у тебя не получится!». Особенно старшие говорят так молодежи. В итоге дефицит людей, ресурсов, внимания не позволяет проекту развиться. Конечно, если у вас, как у бизнеса, есть ресурс, вы можете запустить производство. Но в любом случае вовлечения нет.

 

Вовлечение происходит в момент, когда вы делитесь своим желанием

 

Например, у меня есть проект городского фанлаба, центра работы с молодежью, им вряд ли кто-то заинтересуется. А если бы я спросил у людей: «Кого, как и меня, волнует отток молодежи?». Большая разница. Когда волнует — вы готовы включаться, а услышав про проект, вы скажете «делай сам».

Потом возникает проблема — как договариваться? Нужно научиться договариваться. Перейти от структуры «бизнес-корпорации» к формату сообщества, ассоциации, когда есть модератор и все имеют возможность что-то сказать. Определиться с пониманием, какие ценности несет проект, какова роль каждого из участников в нем. Тут требуется более сложная технология вовлечения и проектирования.

В развитых странах 40% времени и ресурсов в любом проекте тратится на выяснение всех субъектов и согласование их позиций. Условно говоря, можно проводить дискуссии, творческие встречи, чтобы увидеть, кто и чего хочет от этого проекта. Так что ключевая проблема для большинства: каждый в одиночке пытается что-то делать.

 

 

Зачем городу нужны культурные коды

Третий слой, самый важный, — культурные коды, нематериальные пространства. Все городские истории, люди, события, факты, изобретения и открытия. Коды взаимодействуют с людьми через эмоции и системы ценностей. И у нас с ними беда. В нашей истории было два разрыва: 1917 год коснулся городов, которые существовали до революции, и 1992 год. Тогда случилось страшное: государство вместе с 6-й статьей Конституции СССР (о руководящей роли коммунистической партии) отказалось от любой идеологии, решив «как-нибудь разберемся». И последние 25 лет у нас есть вопросы: что хорошо, а что плохо, кто мы, какие у нас цели. От идеологии зависело многое. Во всех городах есть краеведческие музеи, но после 1992 года там мало что появляется нового. Есть ли там портреты городских активистов, предпринимателей? Это большой вопрос.

Работа с культурным кодом зависит от идеологии. С пространством администрация еще умеет работать, строить или сносить, с людьми тоже, а вот с культурными кодами нет. Культура — всегда на аутсорсе. Нужно понимать, что город, любая территория — это социальная система, которая в результате диалога все время генерирует уникальные смыслы и фиксирует их в городской среде и городских регламентах. Если город ничего уникального не производит (не в плане техники, автомобилей, например), а с точки зрения будущего (кто мы, зачем мы здесь, что мы хотим от города), то он по большому счету не развивается. Для нас было страшно поработать с моногородами.

 

Там мы вскрыли два ключевых смысла в городских администрациях. Первый «Осторожно, молчи» основывается на том, что стратегию города определяет корпорация, владелец предприятия, а сотрудники администрации молчат. Предприниматели и жители думают так: «Главное, чтобы не хуже, чем вчера»

 

При таком подходе нужны новые идеи: интересная жизнь, большое количество сценариев, маршрутов в городе, событий.

Например, пассионарность у ребенка возникает в четвертом классе: он уже готов предлагать идеи. Есть ли курсы детского предпринимательства в малых городах? Кто на день города делает макет города, чтобы дети поиграли в аптеку, завод или кофейню? В четвертом классе ребенок готов стать горожанином, если у него появится понимание, чем этот город уникален, что он может сделать для него. А департамент образования делает все, чтобы быстрее экспортировать ребенка в Киров, Москву и Петербург. Его KPI [ключевые показатели эффективности] — количество стобалльников и города, куда они уехали. Фактически развитию моногорода препятствует департамент образования: все учителя работают репетиторами.

Если вы в городе начнете дискуссию, чем он отличается, то вы вскроете проблемы. Если это будет регулярно, то это не так страшно и болезненно.

 

Человек в городе

Для того, чтобы развивались общественные пространства и городские проекты, нужна базовая модель. Сейчас на всех уровнях начал звучать термин «человеческий капитал» или «социальный капитал», комфортная городская среда, общественные пространства. Человек в городе характеризуется несколькими параметрами. В первую очередь это идентичность. Для любого человека она формируется пространственным восприятием: какие люди здесь живут, какая культура, чем город уникален.

 

За 25 лет новых смыслов в России не появилось, и даже если они создавались, то выглядят так фестиваль огурца [«Истобенский огурец» — ежегодный фестиваль народного творчества и юмора в Кировской области]

 

Следующий важный параметр — свободный рынок. В моногородах есть избыток свободного времени. Есть класс людей, пенсионеров, например, они много что могут, но у них нет технологий, статуса. Можно посчитать, сколько времени есть у жителей города, и работать с ним. Можно провести исследование и узнать, у каких социальных групп сколько свободного времени и куда они его тратят. Сейчас для человека очень важны его социальные навыки. Их всего три: идеолог, коммуникатор, организатор. У городского активиста, адекватного чиновника, предпринимателя есть все три этих навыка. Он сам придумал, спроектировал и организовал. Ключевая проблема в том, что социальные компетенции не передаются, а должны бы передаваться через воспитание, через пример.

Сейчас в постсоветских городах возможности для воспитания исчезли. Школа оказывает услугу, семья — на работе, ребенок — в компьютере. Навыки можно получить только через социальную группу, профсоюз, ассоциацию, соседей или коллег. В моногородах эти навыки можно передавать по-другому. Кто, например, мешает организовать городской лекторий и самим сотрудникам администрации почитать лекции рассказать о том, чем они занимаются?

В Иркутске после неудачных публичных слушаний главный архитектор города вечером читал лекции в филармонии, рассказывал про работу департамента градостроительства. И он несколько раз собрал полный зал. Больше, чем Киркоров собирает.

Если взять всех пенсионеров в малом городе, можно создать два-три университета, и посмотреть, кто какими компетенциями владеет и через какие формы может их передавать. Дом культуры может стать центром современной культуры, библиотека — дискуссионной площадкой, можно найти пространство в парках.

Важны и социальные связи. Любое городское событие может быть использовано для того, чтобы люди познакомились, обменялись контактами. Сейчас у населения низкий уровень доверия. Но доверие начинается с того, знаю я вас или нет. То есть нужно перейти в ситуацию совместной деятельности: обмена ресурсами и компетенциями. Использовать социальные технологии: сообщества, события, дискуссии, экскурсии.

Можно городской рынок так перестроить, что он станет площадкой для общения и знакомства, люди там будут новости узнавать. Я бы сделал рынок площадкой для стартапов по фермерству.

Последний параметр: мечты, цели и сценарии. Этот блок самый проблематичный. С мечтами все сложно: у школьников мечта — сдать ЕГЭ и уехать. У пенсионеров мечты остались постсоветские: дачи и внуки, никто им не сказал, что можно быть активным предпринимателем, можно заняться туризмом, городской средой или исследованиями. У нашего активного поколения от 20 до 40 лет все мечты начинаются от 1 млн рублей: квартира, машина, турпутевка, второй ребенок, маткапитал. Они не меняют свои профессиональные навыки и умения, компенсируют это за счет хобби и увлечений (рыбалка и туризм).

Для любой социальной деятельности нужны обновления людей. А администрация на местах всех людей теряет. В район приезжают только мигранты, которые не встраиваются в локальную культуру. На эту проблему могут повлиять городские сообщества или региональная ситуация. Выяснить, чем уникален каждый город и регион, дать возможность организовать что-то уникальное.

 

Наше исследование показало, что счастливые люди — это люди, которые обладают свободным временем и распоряжаются им самостоятельно: встают без будильника, работают без начальника, у них большое количество компетенций, для них хобби — это работа или работа — хобби

 

Это люди с большим количеством социальных связей: от 80. Они сами конструируют свои мечты и цели.

Управление человеческим капиталом — это технология, и любой город ею может овладеть, если начнет замерять эти параметры.

 

 

Как заняться творческой экономикой

Мало кто понимает, что такое творческая экономика. На постсоветском пространстве всегда была проблема с прикладным творчеством. Не с точки зрения ремесел, а с точки зрения создания инноваций, новых технологий.

Выделяется пять важных субъектов в творческой экономике. Первый — «генераторы». Это не железки, это люди. Местные ученые, городские краеведы, музыканты, художники, инженеры, городские активисты, предприниматели. Важно, что эти люди могут придумывать новые уникальные идеи, отвечать на вопрос, что в нас есть такого особенного с точки зрения принципов, метафор и ценностей. Их ресурсы — это локальная и глобальная культуры. Новые смыслы измеряются уникальностью. К сожалению, генераторы вынуждены выживать за счет продажи картин, работы по найму, они уходят в написание книг. Их никто не спрашивает, они не включены в процесс.

Самый важный субъект — это «проблематизаторы». Это не тот, кто ноет и говорит, что все плохо, денег нет, дороги не ремонтируют. Это тот, кто может сказать, в чем причина проблемы, каких социальных групп она касается. Сейчас администрация — проблематизатор, она работает с людьми. У чиновников можно взять первичную информацию о том, на что люди жалуются чаще всего, о том, какие проблемы в городской среде, например. Но вся информация лежит в департаментах, никто ее не берет. Мало кто вскрывал проблемы в городах.

Вместе с городскими проблемами нужно вскрывать каналы коммуникации. Думать, как людей можно вовлечь в решение проблемы, взаимодействовать с ними. Никто не спрашивает людей, готовы ли они лично участвовать: кто-то может скинуться деньгами, что-то купить, помочь. Каналы коммуникации разные: здесь все те, кто уехал из города. Уехавших из ваших городов нужно прозвонить, анкетировать, держать коммуникацию, пригласить на день города, предложить создать фонд развития города.

Предприниматели — это типичные проблематизаторы. Сюда же относятся социологи, маркетологи, эксперты, которые могут показать и вскрыть проблему.

Следующие «решатели» — дизайнеры, инженеры, архитекторы. Те, кто, видя проблемы, каждый раз пытаются найти новое решение. С ними сложности. Зачастую они сами формируют проблему и ставят себе задачи. Более того, все технологии импортируют, свое не разрабатывают. Помните, в Советском Союзе к каждой проблеме создавали институты? Решателей сейчас нет, но это инновационный кластер.

Очень много «делателей». От них можно всегда увидеть реальный продукт: производство на лесокомбинате, мастерская по производству керамики. Но они не являются заказчиками, между несколькими комбинатами не происходит оперативного взаимодействия. А можно сделать кооперацию. Почему, например, в Кировской области нет печенек в виде дымковской игрушки? Мне это непонятно. Более того, если человеку удается сделать что-то новое, он ведет себя как капиталист: открывает больше цехов, вкладов. Он делает это вместо того, чтобы объединяться.

Есть еще и «экспортеры». Любая экономика работает, когда вы создаете то, что нужно не только вам, а кому-то еще. Предприятие может работать, но социальные технологии в нем не используются, чтобы получить экспортный задел. Экспортеры — это все, кто организовывает какие-либо события, в том числе спортивные, и туристы, которые могут оказаться предпринимателями из другого региона (это возможность заключить договор). Важен краудфандинг. Экспортных возможностей намного больше, чем кажется.

В ваших городах есть эти субъекты. Если же нет, их можно собрать на близлежащих территориях. Необходимо эти субъекты между собой связать. Иначе креативной экономики не будет.

 

«Все отдается бесплатно»

Здесь нужен междисциплинарный подход. Необходим эксперт-куратор, который мог бы определить, в чем уникальность вашей идеи, продукта. Необходим творческий предприниматель, продюсер, который связал бы всех между собой и был бы ориентирован на создание сложного продукта. Должен быть маркетолог. Творческая экономика — это решение не уникальных массовых проблем уникальным способом. Добавочная стоимость появляется, когда вам удается решить локальную проблему и вы сразу же видите под нее рынок. Например, если вам удается создать социокультурный проект в районе и сократить отток молодежи на 10% , при этом создать рабочие места, у вас появляется рынок. И эта технология становится актуальна не только для вашего региона, но и для всех российских городов. У вас появилась бизнес-модель, ее можно тиражировать на другие регионы.

Вы можете отдать методичку проекта бесплатно в другие регионы. В креативной экономике все отдается бесплатно. Все остальные потенциальные потребители начнут к вам обращаться, чтобы вы сделали что-то уникальное и у них. И производство чего-то уникального становится чуть дороже, чем производство массового продукта. Вы начинаете зарабатывать не на продукте, а на его сопровождении или решении таких же задач, но в другом масштабе.

 

Вся креативная экономика — это не конвейер, а проектная история, которая быстро масштабируется и быстро отдается. Маркетолог определяет уникальность продукта. Например, в России 80 тысяч парков, но ни в одном нет пеленального столика для мамаш с колясками. Понимаете?

 

В России несколько сот тысяч остановок. Только два года назад в двух городах появилась пара остановок с солнечными батареями. Во многих городах в сложных климатических условиях, например, нет остановок с подогревом.

Вы должны понимать, где для этой проблемы есть рынок. Конечно же, нужно работать в кооперации. И ключевой вопрос здесь — как делить деньги. Если вам удалось стать уникальным, то у вас есть шанс получить свой доход, при условии, если вы отдаете много бесплатно. Попытки запустить кластеры инновации в ручном режиме провалились, потому что нужна другая система управления.

Должна быть управляющая компания, она следит за некими техническими деталями, и стратегический совет. Из маленьких брендов, субъектов Кировской области можно создать стратегический совет. Он определяет векторы развития, ставит цели и фиксирует состояние каждой части. Нужен фонд, потому что без фонда работать с инновациями невозможно, нужно использовать целевые программы, гранты.

В наших проектах мы научились делить прибыль одним способом: 20% — генераторам (ученые, инженеры и так далее), 20% — проблематизаторам, а все остальные субъекты получают по 10%. Получается немножко советская система распределения, но наших участников она устроила. Креативная экономика — это как раз выстраивание сложной кооперации для решения уникальных проблем.