Урбанист Святослав Мурунов: Сейчас каждый город конкурирует со всеми городами мира, и Россия в этом плане резко отстает

На прошлой неделе в Кирове состоялся форум городских сообществ, модератором и спикером которого выступил руководитель Центра прикладной урбанистики Московской высшей школы социальных и экономических наук Святослав Мурунов. Именно он «перезапускает» российские города: создает технологии, объединяет городские сообщества не только в регионах, но и по стране. Все для того, чтобы сделать город удобным для проживания. Корреспондент «7х7» пообщался с урбанистом и выяснил, как городские сообщества могут влиять на среду, почему власти все еще не понимают их мотивов и кто должен вести с ними диалог, и узнал о том, как подобный форум поможет городским активистам.

Святослав Мурунов «окунулся» в урбанистику в 2000 году после того, как побывал на тренинге эксперта по территориальному и городскому развитию Вячеслава Глазычева. Позже в Пензе создал первый творческий кластер в стране, куда входили рекламное агентство, дизайн-студия, аудио- и киностудия, цех по производству, брендинговое агентство, фотостудия. В городе Святослав Мурунов провел масштабное исследование о том, какие проблемы волнуют жителей (анкетирование и глубинные интервью). По его словам, это дало возможность понять, что потенциал развития города — в людях, а самый недооцененный капитал городов — это их история. Свой опыт он стал «упаковывать» в методологии и образовательные проекты, связанные с анализом и развитием городов, чем и занимается последние три года.

«Запрос на историю и ее понимание»

— Форум городских сообществ — это попытка объединить гражданских активистов, чтобы те могли влиять на развитие города. Думаете, удалось?

— Дело в том, что в наших городах не хватает субъекта, который был бы за жителей, за горожан и думал об общечеловеческих понятиях, таких как: чистота, красота, добрососедство, взаимовыручка, будущее, образование, культура и так далее. И городские сообщества, которые есть в городах, — это наша последняя надежда. Причем неформальные городские сообщества, у которых нет ни юридического статуса, ни постоянного помещения, ни вывески на улице. Узнать, что в городе есть неформальные сообщества, прогулявшись по нему, невозможно. Именно эти сообщества самоорганизованы, ими никто не управляет, и никто не контролирует их деятельность. Люди сами собрались и что-то делают не за деньги. Как раз форум смог помочь самим сообществам разобраться в том, что они не одни, понять, что у них есть общие проблемы. В притирке с другими, городское сообщество будет понимать, кто оно. Но пока оно существует в вакууме по принципу «есть только я, я чем-то занимаюсь и больше никого не знаю» — у него нет развития.

— Заметили ли какие-либо особенности городских сообществ в Кирове по сравнению с другими городами?

— У всех участников форума была сильная эмоциональная отдача. Мне понравилось, что у многих сообществ был запрос на будущее, на развитие. Многие готовы и дальше вместе думать и делать. Киров показал качественный запрос. Есть разного уровня сообщества, долгожители и молодые, НКО, урбанистические и социальные. Чувствуется, что энергия в городе есть: и люди, и компетенции, которыми они готовы делиться.

На форуме произошло историческое событие для нашей страны. И Киров первый: мы создали хартию городских сообществ. Потому что в Пензе, когда мы делали первый форум городских сообществ, нам не дали создать хартию, власти испугались, что городские сообщества напишут свой документ. Хартия — это городской устав. В перспективе, если к этому движению подключится бизнес, адекватные чиновники и локальные сообщества, то будет нормальный городской устав. В него войдет то, по каким правилам город хочет жить, что это за город, чем он отличается от других, какие у него есть проблемы и идеи и так далее. И мне кажется, жители Кирова продемонстрировали серьезный подход и любовь к этому месту, несмотря на проблемы, которые есть. И даже те четыре проекта, которые мы вчера в качестве пилотных проработали, они так или иначе были связаны с историей. Надо заметить, что все участники молодые, 25–30 лет, — это активное поколение, которое сейчас вступает. И у них есть запрос на историю, на ее понимание и сохранение своих корней, переосмысление — вот это результат форума.

— Можно говорить о том, что у гражданских активистов поменялись смыслы? Какой проект вам больше запомнился?

— Он показал, что у молодых людей есть запрос не просто на изготовление арт-объектов, а на изготовление полезных арт-объектов, которые могли бы проявлять и культуру и могли бы быть полезны людям. Мне понравился проект видео-мэппинг на здание Филармонии собора Александра Невского, который стоял там до этого. Это уникальный проект, попытка примирить историю, ведь этот храм был уничтожен. Сценарий проекта таков — свет храма через окна филармонии просвечивается, и при этом на открытом воздухе играет хорошая музыкальная композиция для того, чтобы эти поколения примирить. Да, были проблемы. Но это и есть рефлексия. Мы пережили, было плохо, но мы теперь об этом знаем и чувствуем, что что-то было не так, хотим сделать по-другому. И мне понравилась глубина этой идеи, конечно.

— За последние три года вы объехали 300 российских городов, проводили образовательные проекты и изучали городские сообщества. В чем, по-вашему, заключается главная проблема развития российских городов?

— В нашей стране нет постиндустриальной человекоориентированной экономики. Такая экономика строится на культуре, образовании и на длинном взаимодействии. Задача художника — вдохновлять дизайнеров и инженеров, которые получали бы от локальных групп или бизнеса запрос и превращали бы его в реальное технологическое решение. Почему в стране за последние 30 лет нет ни одного примера нового массового продукта? На самом деле те, кто принимает решения, все еще думают ресурсами — лесом, землей, железной дорогой, станками. А активное поколение хочет жить другим, ему нужны другие смыслы, и они хотят быть востребованными там, где живут, и одновременно — и в мире. Сейчас каждый город конкурирует со всеми городами мира. И Россия в этом плане очень резко отстает. Молодежь уезжает из-за того, что здесь теряются смыслы, город перестает быть уникальным: нет ни интересной работы, ни будущего. Это умирающая среда. Вопрос «А что дальше?» сразу встает ребром, и тут творческая личность чувствует, что она что-то может, и едет туда, где может себя реализовать. Совсем недавно опрос показал, что 40% одиннадцатиклассников хотят работать в творческих индустриях, кто-то маркетологом, дизайнером, инженером. Произошел тектонический цивилизационный сдвиг, и в Кирове это очень сильно почувствовалось.

— Умирающую среду можно каким-то образом восстановить?

— На самом деле, все зависит от нас. Да, мы не можем сейчас политическими инструментами изменить ситуацию в стране. Но само государство загнало себя в управленческую ловушку фактически при попытках контролировать все — оно остановилось в своем развитии. Потому что контроль — это не про развитие, это про сохранение чего-либо, но если вы хотите развиваться — вам нужно разрешать. А у нас Госдума принимает по 400 запрещающих законов — о каком развитии мы говорим? И понятно, что жизнь идет здесь и сейчас. То есть я не хочу жить через 20 лет хорошо и вряд ли буду при такой сложившейся ситуации. Сейчас кризис везде: в образовании, городской среде, городском планировании, экономический, культурный и прежде всего ценностный. И это очень серьезно. И чтобы это изменить, нужны другие инструменты.

Курс на диалог, общие цели и ценности

— В марте вы создали Центр прикладной урбанистики, или по-другому — горизонтальную структуру, которая призвана объединить все городские сообщества по стране. Это и есть тот самый «инструмент спасения» для России?

— Сеть городских сообществ — это фактически субъект, который не через протест, не через огульную критику и конфронтацию, а через культурную созидательную деятельность может воспитать новые ценности, передавать их жителям, чиновникам и бизнесменам. Именно эта новая ценностная смена позволит городам перезагрузиться. Уже и деньгами пробовали города перезапустить и сменой управленческих команд — не получается, нужен городской диалог, а для этого нужны горожане. На форуме у нас были самые активные горожане, и они познакомились и начали диалог.

— Но на форуме городских сообществ не было представителей ни бизнеса, ни власти. Диалог получился только внутри сообществ?

— Дело в том, что форум не для них. Они, конечно, приглашаются в качестве партнеров всегда. В начале форума они послушали лекцию и поняли, что здесь происходит что-то уникальное и интересное, но немножко не про них. Сейчас задача городским сообществам Кирова на регулярной основе начать заниматься городом в широком смысле этого слова. Не по отдельности делать каждый свое, а при любой ситуации и возможности пытаться сделать что-то вместе. Тогда в городе все остальные: и бизнес, и власть почувствует, что появился еще кто-то. Тот, кто говорит про то, что нужно создать парки, перезагружать школы, сохранять исторические дома, потому что Киров — это идентичный город. Сейчас города стирают, сносят старые дома и строят новые торговые центры. А молодежь говорит: «Чем же мой город отличается от соседнего? У домов нет истории, а у города — идентичности».

Здесь только сообща можно повлиять на какие-то темы. Поодиночке городское сообщество не представляет ни ценности, ни влияния. Потому что у него нет ресурсов, кроме времени, компетенций и самоорганизации. Но если эти ресурсы превращаются в сетевое взаимодействие, то сообщества становятся серьезной силой. Силой, которая конструктивно, мягко начинает городу говорить, что «друзья, давайте договариваться». Сила неформального сетевого взаимодействия в том, что здесь нет жестких рамок, есть общие цели и общие ценности.

— Но все-таки на лекции вы говорили, что нет диалога между системами: ни между бизнесом, ни властью, предприятиями и городскими сообществами. Получается, последние и должны его налаживать с остальными?

— Больше некому! Бизнес частично во власти через городскую думу, частично — в своих проблемах: экспортирует капитал за границу, потому что не верит в будущее этой страны. Диалог нужен тем, кто без ресурсов и без влияния и у кого самые сильные ценности: человекоориентированные. Вот Ярославль, Ижевск, Новосибирск, Калуга, Краснодар — это города, которые уже сейчас демонстрируют, что через диалог, упорство и через умение не скатываться в критику, через умение каждый раз начинать как будто с белого листа и не переходить на личность может действительно куда-то двигаться, и это уже хорошо.

— Центр прикладной урбанистики получил уже заявки из 80 российских городов. Как он будет функционировать?

— У нас будет три блока: аналитика, координация проектной деятельности и школа прикладной урбанистики. В Кирове есть заявка на ЦПУ от Галереи Прогресса. Это значит, что все сообщества на базе нашего формата могут начать взаимодействовать. Формат очень прикладной с методологией и с возможностью Кирову встроиться в контекст страны. Сеть ЦПУ предполагает обмен данными, экспертами и технологиями. Вот, к примеру, в Кирове, говорят, что мы научились вятскую роспись превращать в образовательный проект: есть методичка, эксперты, — это значит, что из каждого города к вам может приехать любой человек и научиться этой же технологии.

— Можно ли сказать, что ваша глобальная цель — сформировать идентичность городов?

— Наша задача, чтобы Киров, Пермь, Ярославль, Екатеринбург, Новосибирск, Москва и Санкт-Петербург начали понимать друг друга, заново открывать. В общем, запустить такое переоткрывание городов. Мы сейчас не знаем, где мы живем. У нас есть официальные новости, которые не про нашу страну, как будто здесь нет 144 млн человек и здесь нет 1 200 городов!

Чтобы городам понять и в них городским сообществам понять, чем они отличаются от других, нужно взаимодействие. Если комплексно собрать, чем один город отличается от другого, — это очень фрагментарные знания, ну культурологи, музеологи, социологи чуть-чуть знают, но системы знаний о городе не существует. Все потому, что никто в этом не был заинтересован и никто не знает, как это делать.

Задача Центра прикладной урбанистики в том числе — пересобрать города, дать городам возможность обмениваться между собой успешными технологиями, потому что за этим подтянется бизнес. Ведь и бизнес сейчас тоже друг друга не знает, он занимается только копированием. И это возможность сделать сетевую модель в масштабах страны.

Запрос на город

— Где вы еще проводили форум городских сообществ?

— Первый форум городских сообществ прошел в Пензе. Как раз там мы отрабатывали технологию создания сетевого взаимодействия между сообществами. В оргкомитет форума вошли представители бизнеса и институализированных НКО, которые испугались хартии городских сообществ и решили, что это попахивает политикой. Я говорю: «Мы делаем из этого действительно субъект или что?». И в итоге, как я понял, губернатор был очень против того, чтобы в городе появился этот субъект. Хотя сейчас его не хватает. Мэр города говорит: «Слушайте, мне нужны жители, чтобы с ними о чем-то договариваться». А их теперь нет, вы испугались институализации и фактически взяли под контроль часть городского сообщества. Дело в том, что там правительством был создан ООО «Центр инноваций социальной сферы», который превратили лишь в коммуникационный проект. Если раньше городским сообществам Пензы удавалось сохранить парк от застройки, делать интересные фестивали, то сейчас это превратилось в псевдодеятельность с уклоном на коммуникации — форум или конференция. Сквер на улице Володарского в Пензе так и был снесен, и никто даже не зароптал. Когда я приехал, было уже поздно спасать.

— На примере Пензы становится понятно, что власть боится образования таких локальных сообществ?

— Боится и не понимает мотивов городских активистов. Они думают, что гражданские активисты хотят быть чиновниками. Власть видит только конкурентов. Чиновнику даже помыслить тяжело, что эти люди хотят жить немножко в другом городе, хотят по-другому развиваться. И поэтому, как только у гражданских активистов начинает что-либо получаться, власть создает симулякр, который имитирует их деятельность, и пытается разными способами развалить сообщество. Я конкретно пришел к губернатору и спросил: «Вы хотите, чтобы я уехал?». Он сказал: «Да я хочу, чтобы здесь все подрались и ты уехал». На тот момент мне не хотелось тратить время на конфликты, и я решил уехать в Москву, тем более в то время мы уже работали в разных городах страны.

Администрация в городах боится, на самом деле, и правильно боится создания серьезных локальных сообществ. Потому что они начнут предъявлять требования и запрос на город, а проще городом не заниматься. Проще говорить: «У вас ничего не получится, денег нет в бюджете, и все». Когда же появятся активные горожане, то они перезапустят эту систему городского управления. Поэтому сейчас этот процесс сдерживается в России. Но чиновники понимают, особенно федеральные, что все: все ресурсы развития наша страна исчерпала. Понятно, что исчерпала, в том числе благодаря не совсем правильной внешней политике. А сейчас еще будет технологическая революция, и нефть окажется никому не нужна, и мы приплыли. Хочется, чтобы мы стали полезными сами себе, а за счет этого могли бы быть интересны и миру, могли что-то предложить и экспортировать. Не с точки зрения ресурсов, а с точки зрения технологий и новых принципов.

— Но это перезапуск с помощью горожан, внешней силы, а изнутри — в департаментах, в самой системе можно ли что-то изменить?

— Вопрос в том, что чиновники приходят в народ и говорят, что он во всем виноват. Когда ты становишься чиновником, ты перестаешь быть личностью. Ты становишься частью системы. Даже у Капкова [бывший руководитель Департамента культуры в Москве] не получилось. Хотя он собрал команду и системно работал, много что получилось, но все равно вся остальная система: ЖКХ, строительство и так далее говорили: «Слушай, дружище, нет, что-то ты сильно меняешь нам пространство, и парки-то хотелось бы давно застроить и парковочки там бы сделать, нам же некуда развиваться, нам же хочется осваивать бюджет на строительство. А ты своими парками людей взбаламутил. И они сейчас будут на митинги выходить, если мы начнем их сносить». В принципе, система перемалывает. Почему? Потому что у государства нет заказчика, и из-за этого оно ведет себя как параноик, делает все что хочет и вообще не понимает, что делает. А заказчики у государства — это жители. Жители не самоорганизованы, они все время патерналировали. Им говорили: «Ребята, вот вам деньги и телевизор, маленькая пенсия, дешевая водка — все». И воспитали людей, которые, в принципе, хотят и могут жить по-другому, но не знают, как.

— Мне кажется, что нет преемственности. И на форуме участвовали в основном молодые люди. Должно ли старшее поколение подключаться к решению городских проблем?

— Поколение старшего возраста, если говорить про его активистов, оно разочаровавшееся. Это люди, которые свои лучшие годы положили на всплеск волны 90-х годов, когда была возможность что-то изменить. Они пошли в политику, позанимались активистской деятельностью, но ничего не добились и разочаровались. Мы живем сейчас хуже с точки зрения политических свобод, чем в начале 90-х. И они, конечно, на молодежь сейчас смотрят очень грустно — «ничего у вас не получится, как нас переживали, так и вас переживут». Сейчас они стали «НКОшниками», занимаются социальными проблемами, не видят всю систему целиком и не хотят ее видеть. Но если у молодых начнет получаться, старшее поколение подключится. Молодым и без преемственности никуда. Сейчас любому активисту и городскому сообществу нужно запускать свою школу: как только вы запускаете образование — вы свое будущее продолжаете, передаете ценности.

Основная проблема повышения социального капитала (компетенций, связей, умений) в нашей стране — он совсем не передается. А нужно учиться этому, передавать его на позитиве. Я сейчас займусь серьезным изучением сообществ 60–70-х годов: какие они были, пока еще живы его представители. Я и так собираю информацию по крупинкам, но нужно изучить их не с точки зрения истории, антропологии, а с точки зрения включения в текущий процесс, под какие задачи их можно подключить к этой истории.

— На какой опыт вы основываетесь, или «перезапускаете» российские города с нуля?

— Мы изучаем европейский опыт, но дело в том, что европейские сообщества имеют очень длинную историю. У них даже забылось, как это — с нуля создавать сообщество. Есть серьезная преемственность, институализация разных дворовых, уличных и районных сообществ. Мы изучаем их опыт с точки зрения того, к чему создание сообщества может привести. Так, если будет сильное локальное сообщество по месту жительства, то в городах будет сильная обратная связь.

То есть если у нас интересы жителей будет представлять депутат, который не просто там самоназначился, а его назначили в результате тесного взаимодействия с жителями, реализацией совместных локальных проектов, то такая связь возникнет. Европейские города — это сложнейшие элементы обратной связи: там много кто на кого влияет, им даже иногда плохо и они не могут развиваться, потому что очень много сообществ. Уже сложнее договариваться, вроде все правы, что делать дальше. Из-за этого, кстати, многие города встали в развитии: много субъектов, которые позволяют устойчиво существовать, но как двигаться дальше? Нужны вызовы, форсайт-технологии, как думать о будущем. Европейский опыт понятен, как и американский и английский, но хочется российский опыт создавать с нуля, потому что у нас этого ничего нет. У нас нет понимания, как создать дворовые сообщества с нуля. Есть методички и технологии, которые мы в ручном режиме пока передаем, потому что нашу образовательную программу, серьезную магистерскую, запустим только осенью.

«Если проблема в главном архитекторе — меняйте его»

— Вы были в Кирове на дизайн-выходных весной 2014 года и в этом году. Что скажете о городской среде?

— Как и во всех российских городах, здесь сложная городская ткань — большое количество заборов и промзданий, красивая архитектура сохранилась, но где-то руинируется, где-то завешана баннерами; и новая архитектура появилась, которая абсолютно не уникальна. Меня, конечно же, расстроили ваши «высоточки» в невысоких кварталах: сразу портят вид города своим нечеловеческим масштабом. С точки зрения городской среды и новостроек — заборы, спиленные деревья, рынок из 90-х годов, много проводов, которые загораживают небо. Невозможность попасть к реке в новостройках. Стоят баки для раздельного сбора мусора, но в них никто раздельный мусор не собирает — это очень сильно поразило и удивило. Если вы внедряете технологию, то почему она не работает? Ее делали для галочки или действительно этим озаботились. Это серьезнейшая проблема: много мусора, много сгоревших домов, которые ткань города не красят.

— А из плюсов?

— Мне понравилось, что в городе есть аутентичные места, как кофейня в библиотеке им. Герцена, хостел «Достоевский», бар «Чепай» — таких местечек мало. Мне очень запомнился парк «Аполло»: локальное место с богатейшей историей, здесь был Вертинский, Айседора Дункан, в 1927 году состоялся первый кинопросмотр. Это невероятно, это место нужно сделать семейным парком искусств, чтобы люди погружались в творчество и именно там происходило взаимодействие сообществ. Понравились граффити Сиба [кировский художник: Евгений Сесюков]. Меня шокировало то, что на «Акустике» [музыкальный городской фестиваль] собирается 70 музыкальных команд! Это очень много. Ребята, вы реально сидите на каком-то энергетическом месте, потому что в среднем в городах с 500 тыс. населением есть максимум 15–20 команд. Не знаю, правда, Киров — это столица романтики или нет, но здесь есть энергетика.

— Вы перечислили действительно самые яркие примеры. Но эти проекты опять же никто не поддерживает. Они существуют, пока могут существовать.

— Есть невидимая сеть этих точек, но выживут ли они, понимает ли администрация, что за этим будущее, или она об их существовании не знает. Я думаю, если спросить мэра, был ли он в хостеле, он и не знает, что это такое. В Кирове есть жизнь, и здесь много проблем — это такой хороший конфликт, в котором одним из важных субъектов будут городские сообщества. С точки зрения дорог, рекреационных зон, скверов Киров сильно отстает. Ключевая проблема — это создание общественных пространств, пешеходных зон. Вот, например, улица Ленина. Если это центральная часть города, то она вообще не для людей, а для машин. Вы себе здесь часть Москвы сделали. И если бы Киров сейчас один из первых городов сократил проезжую часть, отдал бы одну полосу для пешеходов и сделал бы там хорошие насаждения, отличный дизайн-код и стилизацию, то вы бы получили центр города, который бы начал перезагружать и периферию. Люди бы поняли, что, оказывается, в городе можно гулять пешком, разговаривать, в городе есть интересные вкусные места, и сюда не стыдно привезти гостей.

— Киров, кстати, — совсем не туристический город.

— Смотреть здесь есть на что, но это настолько разбросано по городу и нет никакой гармонии, что, конечно, ты сюда не поедешь. Много других мест, например, тот же Нижний Новгород выигрышнее смотрится, потому что есть исторический центр. Почему Екатеринбург интересно воспринимается? Потому что там много центров: конструктивизм, дореволюционный, советской истории, современность.

Конечно, очень важно, чтобы была градостроительная политика и воля. Чтобы кто-то сказал, «слушайте ну давайте наш город делать комфортным», и это слово «комфортный» расшифровать, потому что чиновники очень любят слово «комфортная среда», «социальный капитал», но они, к сожалению, не понимают с точки зрения параметров и технологий, что это такое. И вот тут городские сообщества могут им сказать, что такое комфортный город.

Если проблема в главном архитекторе, меняйте его, создавайте общественный запрос — нужен ли нам главный архитектор, который не хочет разговаривать с горожанами? Кто заказчик для главного архитектора — девелопинг? Вот мы и получаем, что город разрушается.

Мне кажется, что Киров сидит на богатстве, прежде всего, человеческом. Я пообщался с художниками братьями Дорофеевыми, с людьми на форуме и понял, что идентичность Кирова заключается именно в очень сильных личностях, но очень стеснительных. И поэтому вы не выходите на уровень страны. И мало кто о вас знает, но это позволяет вам за счет внутреннего стрежня развиваться очень быстро, интересно и черпать откуда-то энергию. У всех гражданских активистов, с которыми я на форуме общался, есть вера в лучшее, свои принципы, желание делать реальные действия, и это делает вас таким уникальным городом.