Неизвестный и Цаплин. Советский андеграунд на выставке в Национальной галерее Коми

Вчера в Национальной галерее Республики Коми открылась выставка «Произведения советского андеграунда из коллекции Михаила Игнатова».

 

 

Эти простые слова, с которых обычно начинаются подобные новости, ничего особенного не скажут вам. Но пояснить значимость события можно, пожалуй, при помощи метафоры. Представьте, что к вам приходит пожилой человек и представляется дальним родственником. За ним приносят сундук, родственник открывает его старинным ключом, откидывает крышку, и глазам становится больно от блеска сокровищ, хранящихся внутри. «Теперь это ваше», — говорят вам. Если вы сможете представить, что испытали бы, вам легко будет понять и чувства сотрудников галереи, которым передают коллекцию.

— Характер у него, конечно, тот еще. Но никакой старческой деменции и близко нет, это не про него. Несколько лет назад он рассказал мне, что у него готовая диссертация по топонимам, вот только, чтобы защитить ее, нужно сдать шесть экзаменов на филфаке. И это ему было 82 года! — рассказывает одна женщина другой, усмехается, у нее блестят глаза.

 

 

Речь — о Михаиле Игнатове, режиссере-документалисте, краеведе, инициаторе создания и первом председателе петербургского коми-землячества «Неватас».

Два выставочных зала быстро наполняются людьми. Посетители переговариваются, смеются. Щелкают фотоаппараты. В общей толпе легко опознаются сотрудницы галереи в нарядных платьях и туфлях. Они каждый день при параде, однако сегодня особенно.

Национальной галерее республики 72 года, дата не круглая, но солидная. В честь нее — открытие выставки, улыбающиеся чиновницы из министерства культуры, поздравления.

 

 

В центре внимания, разумеется, коллекционер Михаил Игнатов, десятилетиями собиравший картины художников-авангардистов, иконы, старинные книги и много чего еще, вплоть до галстуков. «У меня коллекция коллекций», — рассказывает он.

Перед открытием — пресс-конференция. Журналистам зачитывают приветственное письмо друга Игнатова, художника-авангардиста Анатолия Крынского, почти сорок лет живущего в Нью-Йорке. Его картины из коллекции Игнатова, как и почти все, представленное на выставке, еще не демонстрировались на широкую публику.

 

 

Когда слово предоставляют Михаилу Игнатову, он представляется своим полным родовым именем, сославшись на старинную коми традицию. После он называет и своего первого, полулегендарного предка — Чудь Игнат, который, якобы, еще в XIV веке перебрался из Новгорода на Вычегду. На одной из стен висит родословная коллекционера, тоже ставшая экспонатом выставки.

От рассказа о корнях Михаил Игнатов переходит ко временам не столь далеким:

— В 1970 году мне дали комнату в коммуналке в Ленинграде, и я пригласил в гости своего приятеля Бродского. В соседних квартирах в свое время жили Пушкин, Чаадаев. Бродский пришел, и у нас была длинная беседа о творческих планах.

 

 

Игнатов посвятил поэта в свои замыслы, которых было три: составить родословную; создать музей коми-крестьянского быта, который рассказывал бы, как жила раскулаченная семья Игнатовых,  и где были бы читальный и музыкальный залы для сельских жителей;  написать мемуары.

— Жизнь у меня была бурная, — поясняет коллекционер, — на каждый юбилей мне Путин присылает именную медаль, как работнику тыла. Сегодня я в первый раз на себя весь этот иконостас нацепил.

Иосиф Бродский одобрительно отнесся к планам друга и рассказал ему о трех условиях, необходимых, по мнению Ахматовой, для осуществления подобных идей: величественность замысла, божья искра в душе автора и настойчивость.

— С тех пор прошло 45 лет,  сейчас осуществляется уже второй замысел. Книга об Игнатовых издана, она есть в библиотеках, в продаже.

 

 

Нынешняя выставка, по замыслу коллекционера, должна положить начало созданию специального музея неподцензурной, неофициальной культуры, в котором будет представлено то, что запрещалось в разные времена, включая, например, и предметы быта и культуры старообрядцев.

 

 

— У меня в гаражах еще больше, чем здесь висит. Необходимо помещение. Долго искать не надо, на Советской 25 освободился купеческий Оплеснинский дом, служба безопасности оттуда ушла. Этот музей может стать коми-брендом, будет привлекать туристов. Я передаю все имущество, все, что накопил за свою жизнь, государству, чтобы люди могли ознакомиться с культурой, точнее с культурами, у меня ведь коллекция коллекций.

Книга же, которую собирается написать Игнатов, возможно, будет называться «Мой опыт самопознания». В ней будет рассказываться о колхозном и гулаговском рабстве, о том, как автор сидел в детской колонии — за «колоски» — и общался с диссидентами.

— Русский интеллигент, не прошедший школу неволи, как-то подозрительно смотрится, — подчеркивает он.

Еще один, эпистолярный роман, будет строиться на основе дневников, воспоминаний и переписки с подпольными художниками. Поведав журналистам о своих писательских планах, Игнатов возвращается к рассказу о собраниях.

Начало коллекционированию положила чудотворная икона Николы Можайского, по преданию, привезенная из Византии, и другие ценные предметы, полученные репрессированным дедом Игнатова от старообрядцев, скрывавших многие ценности от советской власти. Дед познакомился и начал водить дружбу с ними, когда его раскулачили и сослали на Печору. В 1943, умирая от рака, он позвал внука и рассказал ему, где в тайном месте в лесу хранятся иконы, книги, скульптуры. Игнатов смог добраться до схрона только через 14 лет, после того, как освободился из лагеря.

—  Отправились на поиски с другом, бывшим заключенным, он из Свердловска. По приметам нашли тайную охотничью избушку. Вошли и увидели там двух ангелов, скульптуру Богородицы и золотую бабу, Зарни Ань. Отсюда и название зыряне — люди, почитающие золотую богиню.

Свое желание передать коллекции государству он объясняет так:

— Есть у народа такие ценности, которые не должны принадлежать кому-то одному, это наша общая человеческая культура.

Михаил Игнатов добавляет, что боится хранить собрания у себя, потому что уже были попытки ограбления. Однажды, чтобы проникнуть в его квартиру, воры даже пытались разобрать потолок.

 

 

Корреспондент «7x7» поинтересовалась у коллекционера, как он относится к происшествию на выставке в московском «Манеже», где люди, называющие себя православными активистами, повредили четыре работы художника и скульптора Вадима Сидура.

— Это хулиганы, я набил бы морду. Вот взял бы, что в руки попалось и как дал бы! Такие люди должны сидеть. Не нравится — выскажись, ломать-то зачем! У нас свобода слова и свобода прессы.

Пообщавшись с коллекционером, журналисты разбредаются, чтобы познакомиться и с коллекцией.

Один из залов галереи полностью отдан под графику и книжные иллюстрации Анатолия Крынского, чьи работы в России выставляются впервые. В другом его же картины, скульптуры, гравированные доски соседствуют с работами  Анатолия Зверева, Эрнста Неизвестного, Вагрича Бахчаняна, Виктора Кротова, Дмитрия Цаплина, Владимира Павлова, Александра Исачева, Юрия Герасимова, Владимира Григорова, Сергея Алешина и других. В аннотации к выставке они названы «ценным наследием ХХ века».

 

 

Несколько другого мнения придерживается директор галереи. На вопрос о том, во сколько можно оценить коллекцию, Ольга Талянина отвечает:

— Она бесценна!

Трудности с оценкой коллекции состоят в том, что она еще не до конца изучена. Кроме художественных произведений в ней — переписка с художниками, фотографии, запечатлевшие знаковые события подпольного искусства, в том числе знаменитую «Бульдозерную» и Измайловскую выставки, книги, манифесты, принадлежащие «неофициальным» мастерам.

Все это необходимо было изучить и систематизировать, также многие произведения пришлось оформлять, для того, чтобы достойно представить зрителю. После выставки, которая продлится месяц, экспонаты будут собраны в отдельном зале галереи. Сейчас, по признанию Ольги Таляниной, идет работа над тем, чтобы идея здания, где будут собраны все коллекции Михаила Игнатова, была реализована. Правда это будет не отдельный музей, а филиал Национальной галереи, на что согласился и сам коллекционер.

Ближе к открытию начинают подтягиваться все новые посетители.

— Я думал, тут наши художники будут, не предупредили, — ворчит пришедший на выставку местный карикатурист Виктор Порохня,  оглядываясь по сторонам.

Заметив владельца коллекции, тут же обращается к нему с просьбой нарисовать шарж. Михаил Игнатов кивает и позирует, опираясь на палку. Даже этот предмет достался коллекционеру от одного из знакомых скульпторов.

 

 

Появляется министр культуры республики Анастасия Прокудина. Открывая выставку, она поздравляет работников галереи с очередной годовщиной. Михаил Игнатов еще раз повторяет для новоприбывших, что коллекции необходимо разместить в отдельном здании, а не раздавать по разным музеям и библиотекам, «чтобы не распылялись».

Официальная часть заканчивается довольно быстро, публика вновь рассредоточивается по залам. Кроме андеграунда на выставке представлены и произведения, выполненные в традиции иконописи. Рассматривая одно из них,  корреспондент «7x7» слышит за спиной:

— Это китч! — позади стоит коллекционер. — Автор писал эту работу, чтобы продать иностранцам и подзаработать денег.

— Вы, если бы распродали свою коллекцию, тоже стали бы миллионером.

— Ну да! — Игнатов приосанивается. — Но для меня удовольствие не в этом. А в том, чтобы оставить что-то после себя. Эти коллекции, они как мои дети, понимаете?