В пятницу, 20 сентября, в столице Коми открылась XI региональная художественная выставка «Российский Север». На торжественной церемонии ведущие неоднократно называли имя новгородского графика, заслуженного художника России, почетного гостя и участника проекта Бориса Непомнящего. Когда мастер выходил к микрофону, публика приветствовала его бурными аплодисментами. Известный во всем мире художник и человек, оставляющий о себе невероятно теплое впечатление, ответил на вопросы корреспондента интернет-журнала «7x7».
Фото Максима Полякова
— Наконец открылась выставка «Российский север» в Сыктывкаре. Что для вас участие в таких проектах?
— Вы знаете, если бы вы меня спросили об этом в 74-м, я бы ответил одно, в 84-м — другое. Сейчас каждая последующая региональная выставка проходит через пять лет. Это пять лет жизни. Видишь, что кто-то вообще не может приехать на выставку, кого-то просто уже нет в этом мире, кто-то болен… Например, автор Журавлев, он сейчас в больнице и не может приехать по состоянию здоровья. И так получается, что каждая выставка — это грустная встреча. К тому же ты встречаешь ребят, которые за пять лет уже изменились. Вот я не видел одну девушку-искусствоведа две зональные выставки, так она меня даже не узнала.
— Об этом же вы вчера и говорили на церемонии открытия и вспомнили нашего живописца Рема Николаевича Ермолина.
— Конечно, как его забыть. Это был такой человек… Как и Колчанов из Кирова... Для меня это были такие знаковые люди, потому что нас, молодых, как-то они заметили, и это невероятно важно. Потому что, например, в 79-м году здесь Колчанов — а я показал тогда ему работ 15, тогда не было ограничений, и он настоял, чтобы это было именно так. Я совершенно обалдел. Это была моя вторая региональная выставка. С Ремом Николаевичем у нас вообще были какие-то теплые и человеческие отношения, мы часто ездили по городам, я же был в составе выставкома. Раньше были закупки, жизнь была куда более наполненной в этом плане.
— А сейчас?
— Сейчас каждая организация работает пять лет, мы отбираем работы на выставки. Вот приехало много художников из Кирова. А раньше, вы себе не представляете, сколько художников приезжало на открытие зональных выставок. Ведь из очень многих городов сейчас не приехали. Дорого и далеко, а главное — дорого. Раньше это не было проблемой. Не могу стопроцентно утверждать, но, наверно, именно по этому поводу они не приехали. Конечно, выставка — это и праздник. И увидеть друг друга, и художники меняются. Меняются в лучшую сторону, меняются и в худшую.
— Но, как видно, в подобных художественных выставках нет коммерческой составляющей.
— С 90-х годов она как-то ушла абсолютно с этих выставок, потому что Министерство культуры не стало закупать работы, художественного фонда просто уже не существует, как мне кажется. Эта поддержка тоже была мизерной, но это было частью признания художника, если его работы покупали. А раньше то, что попадало в экспозицию, стопроцентно закупалось государством.
— С чем связываете такие перемены?
— Потому что нет на это денег у государства сейчас. Когда-то изобразительное искусство, музыка, литература, были частью идеологии. Хотя на подобных выставках раньше был вводный зал, где были деятели партии. В остальных девяти, скажем, залах критерием было только искусство. Если ты не хотел, ты мог спокойно этого не делать. Я, например, не написал ни одного портрета генерального секретаря. И ничего. Темы мы выбирали сами, и это был выбор каждого. Да, цензура была и в литературе, и в музыке, и в кино. Сейчас там ее нет. Это, как мне кажется, разрушает со страшной силой и государство, и молодежь. Вот только вчера я озвучивал такую забавную штуку, когда мы встречались с председателем Союза (художников РФ – прим.ред.): «Нас никто не поставит на колени, мы лежали и лежать будем» (смеется).
— На этой выставке вас кто-либо из авторов удивил?
— Нет. За последние годы меня удивил один художник — Даши Намдаков. Здесь все, что мы видим — это искусство севера. Оно имеет определенный дух, настроение, вот все эти храмы, домики. Это действительно красиво. Вышел я в гостинице в 5 часов утра, еще солнце не взошло, и туман стелется… Красота невероятная. Не может художника не восхищать все это красивое. Но оно почти одинаково красивое в Новгородской губернии, в Вятской, Архангельской. Это те же самые домики, они очень похожи. Есть, конечно, мастерство, какая-то эмоция, которую выплескивают, что-то по-другому прочитывают. Я, например, с одной из российских выставок запомнил всего вот такой вот (показывает) натюрмортик. Но это фантастика. Я его помню до сих пор, хотя прошло лет десять. И знаете, ведь у художника есть три вопроса: сначала — как ты будешь выражать себя, затем — что ты будешь писать, а потом следует самый противный вопрос – зачем. И он со временем встает перед каждым художником. Для кого-то это не вопрос.
— Для кого?
— В Москве художник зарабатывает огромные деньги и может себе позволить все, что угодно. В провинции — типа нашей, вашей, художнику заработать какие-то солидные, достойные деньги просто невозможно. Здесь нет среды, которая могла бы заказать искусство. В мире все музеи в подавляющем большинстве наполнены заказными работами. Они гениальны. Гениален художник. Но есть и заказчик, который вырос в среде искусства. Раньше это были аристократы, которых учили музыке, литературе, танцам, они знали пластику, они это чувствовали. И они являлись заказчиками. А сейчас кто заказчик? Рынок. И их единицы. Тех, кто понимает актуальное искусство. Но это никогда не станет произведением искусства. Ни-ког-да. Всю историю мировое искусство развивалось по критериям. Это другие страны, другая культура, казалось бы. Но их произведения созданы по критериям. Это пропорции, композиция, цвет, нахождение в пространстве, гармония с архитектурой — масса очень непростых критериев, которые позволяют сказать, что две тысячи лет назад или двести лет назад эти вещи были созданы по неким общим стандартам. Да, Ван Гог не получал образования. Но там такая энергетика фантастическая! И там есть абсолютно все признаки и критерии высочайшего произведения искусства.
— Кстати, вчера затрагивался этот вопрос и обсуждалось то, что в подобных проектах участвуют исключительно профессионалы.
— Да. Это наш первый критерий для отбора. Я абсолютно это поддерживаю.
— Расскажите о проекте, над которым вы сейчас работаете дома?
— Работаю над проектом музея романа Достоевского «Братья Карамазовы» в Старой Руссе под Новгородом. Там был дом Федора Михайловича. И рядом, на той же улице, будет такой музей. Вернулся я к такой работе спустя 30 лет, и с большим удовольствием. Проект я защитил, и вот уже практически процентов 40 спроектировано. Осталась работа сложная, с деталями. Есть еще такая интерактивная «фишка»: захотелось населить пространство призраками. Каждая комната персонажей абсолютно разная. И там будет присутствие духа и героев, и того времени, мебель и домик постройки 19 века.
— Сколько по вашим прогнозам займет эта работа?
— Думаю, завершим не раньше 2015 года.
— У вас много иллюстраций. На произведения того же Достоевского. К примеру, здесь на выставке представлены «Записки из мертвого дома». Чем продиктован такой выбор?
— Во-первых, ты в какой-то степени очень упрощаешь себе жизнь. Считай, уже выбрал гениального человека, и иллюстрировать ведь можно не напрямую. Ты же не знаешь, что именно он хотел. Все будут читать этот же самый роман, и каждый будет воспринимать по-своему. Поэтому ты идешь как бы рядом с ним, делая иллюстрации. Но основная-то мысль — его, и она априори гениальна. Это точно так же, как, скажем, игра актера. Он проигрывает состояние, ему надо войти в мироощущение того периода. И читаю я не один раз, читаю еще раз, еще раз… Каждый раз понимаешь что-то новое, иногда сопутствующее становится главным.
— Есть ли у вас ощущение, что когда вы иллюстрируете, кто-то «водит» рукой. Или все же это кропотливый труд, знания, талант?
— Труд? (задумался)…Вот эти цацки, которые дают за труд… Мне как-то одну вручал Ельцин в новгородском кремле у памятника тысячелетию России. Это был первый случай, когда глава государства вручал государственную награду вне стен московского кремля. И прикрепил мне эту хреновину. Ну а потом я зашел в кафе, выпил кофе, снял и больше не надевал. Это к тому, что, когда мне говорили «А чего ты не носишь?», я вспомнил такой нехороший анекдот: «Когда мать-героиня обратилась в Верховный Совет с просьбой указать ей, где нужно носить орден «Мать-героиня». Ей ответили: «Чем заработала, там и носи!» (смеется). Иногда рисуется проще, ты видишь быстрее, как это все должно происходить. А иногда — не видишь, и хоть ты лопни. Тогда лучше пока не делать. Быть может, первое и называется, что кто-то водит...
— Еще такой момент. Люди сейчас не очень-то ходят по галереям, не тянутся к искусству, не хотят платить за это деньги. Считаете ли вы, что надо каким-то образом специально завлекать их или это нормальное положение дел, и живой интерес к искусству всегда отличал немногих?
— У меня абсолютно устоявшееся мнение, что завлекать не надо. Дело все в том, что виновато все, в первую очередь, начиная со школы. Вот, к примеру, в 90-е годы у меня была выставка в Германии. И был там день школьника в музее. Зал, сидят детишки на мягких подушечках на полу, и профессиональный искусствовед спокойно им рассказывает о холсте, о том, как бы и что, возможно, хотел сделать художник, о технологии создания произведения. Понимаете, маленькие дети, 4-5 класс, и водят их с совершенно иным прочтением всего этого и до окончания школы. Они, кроме попсы, слушают еще и классическую музыку. Они вырастают совершенно другими, искренне приходят на концерты классической музыки. Вы никогда не видели музыкальные оперные фестивали, которые проводятся где-нибудь в Германии, Италии? На склонах сидят люди, идет дождь… Но вы посмотрели бы на эти лица. Они в музыке! Разного возраста! И потом, когда смотришь на наши концертные залы, сидят такие люди, абсолютно неэмоциональные. А как может возникнуть эмоция, когда ее не вложили в детстве? Если вы ребенка начали водить на подобное в четвертом классе, он придет туда и в седьмом, и в одиннадцатом, и потом это никуда не уйдет. Вы, конечно, не могли заметить, как изменились лица студентов наших вузов.
— Как бы вы это назвали?
— Они стали… Тупее, что ли. Равнодушнее, циничнее. Это все написано на лице. Ну какие интересы у этих людей? Мне очень жаль, что некоторая молодежь становится такой. А заставить ходить в музеи и понуждать — невозможно. А в той школе в Германии, о которой я говорил, все это входит в обязательную программу. Там дети и на мир смотрят по-другому, и к людям относятся по-другому. И когда идешь на западе и смотришь в глаза, человек начинает улыбаться, он ждет от тебя вопроса. У нас посмотришь — в ответ как будто «Что тебе надо?!» Вот вам и разница. Тут звереют. Это как нельзя смотреть в глаза животному. Это вызывает у него агрессию. И человек становится таким же животным. Как эта «шелупонь», которая ходит по улицам. Они уже превратились в животных. Я, например, всегда иду мимо всего этого, подростков. Глаза опускаю вниз и прохожу. Потому что любой взгляд может вызвать агрессию. Вот так меняется мир, увы, не к лучшему.
— Способно ли, на ваш взгляд, искусство изменить человека, сделать его лучше и добрее, или наивно так думать?
— Конечно. Конечно! (после паузы) Хотя ответить на этот вопрос однозначно невозможно. Ведь сколько есть людей, которые ничего не понимают в искусстве, живущие в глухих деревнях охотники, крестьяне. Они порой лучше, чем самые образованные и талантливые. Он может быть талантливым, успешным в профессии, бизнесе, но удивительным ничтожеством как человек, как личность. Поможет ли в этом искусство? Очень сложно сказать. Хоть Пушкин и говорит, что «гений и злодейство несовместны». Совместны. Я знаю прекрасных художников и музыкантов, законченных подлецов. У меня папа и мама люди простые, ничему особо не учили. Я случайно пришел в художественную школу. Случайно уехал в Одессу, но там создалась среда. Абсолютно утверждать нельзя, но многих любовь к искусству, музыке, литературе может спасти от неверного выбора пути в жизни.
Беседовала Ярослава Пархачева
Комментарии (9)
Мы решили временно отключить возможность комментариев на нашем сайте.
Да, цензура была и в литературе, и в музыке, и в кино. Сейчас там ее нет. Это, как мне кажется, разрушает со страшной силой и государство, и молодежь.
--------------------------------------------------------
Уважаемый, как же нет цензуры? Она есть, и набирает обороты. Яркий пример цензуры - этот сайт.
Правда, публикация первого комментария противоречит самому этому комментарию.
Редакция, цензуры у вас мало, зато полно комментаторов, которые по делу сказать ничего не могут, зато ...овна на вентилятор накинуть пытаются, как предыдущий придурок. Баньте, жёстче надо быть со всякими флудерами. Тогда есть шанс, что начнут появляться нормальные дискуссии вместо вы.....ров.
Правда, публикация первого комментария противоречит самому этому комментарию.
Честно говоря не удивлен, что комментарий прошел. Редакция не могла его забанить, показав всем, в том числе и мне, что цензуры нет. А вот ваш комментарий ни о чем. Начинайте предметную дискуссию, а не меня комментируйте.
Для затравки. Когда Непомнящий проходит, опустив глаза, ему страшно, что жизнь он прожил зря, если его поколение не сумело воспитать настоящих людей, а вырастили зверей, чего Борис не хочет признать, и свою вину в том числе.
Ну, кинул калом в заслуженного художника, человека в летах, и считаешь, что это конструктивная типа критика? Н-дя, жёстко же ждрут тебя твои многочисленные комплексы.
Способно ли, на ваш взгляд, искусство изменить человека, сделать его лучше и добрее, или наивно так думать?
-----------------
Ярослава! Ну зачем задавать вопросы, ответы на которые история уже давно дала? Та же Германия, страна великой музыки и великого искусства, но это "не помешало" однажды народу Германии низко пасть, превратиться в нелюдей.
Вы не правы в отношении немцев. Им просто внушили что это остальные не люди. Тот же Непомнящий говорит " И человек становится таким же животным. Как эта «шелупонь», которая ходит по улицам. Они уже превратились в животных." Осталось только разрешить ему отправлять "животных" в газовые камеры и он если не сам это сделает, то по крайней мере одобрит. Под музыку Вагнера.
Кто в этом виноват? Вот тут я с художником соглашусь - виновата наша система образования, наша "культура" закончившая "кулек" по специальности массовик-затейник.
Вы не правы в отношении немцев. Им просто внушили что это остальные не люди.
--------------------------------------------------------
Вы как-то невнятно изъясняетесь. Что значит "внушили"? Но остальные-то - люди, а это значит, это именно немцы превратились в нелюдей. Именно за это с них после войны сняли штаны и выпороли хорошенько всю нацию. До сих пор действует.
У меня близкая подруга, художник, с 90-х живет в Германии. По ее свидетельству идеи расового превосходства вновь набирают популярность. В том числе и в связи с культурной (вернее, бескультурной) экспансией с Ближнего Востока и Восточной Европы.
Как интересно!? Никто не застрахован от беды, больше конечно финансово и интеллектуально ограниченные семьи.И богатые и бедные люди тоже плачут, если родители в детстве, взрослые, социум, не согрели сердце ребенку. Вот к примеру инцидент в школе 3 февраля...