«Что будет, если мне не дадут статус беженца? Не хочу стрелять в своих»

«7x7» завершает цикл материалов о судьбе нелегальных мигрантов, которые находятся в Кирове в спецучреждении временного содержания для иностранных граждан (СУВСИГ). Батыр Мередов родом из Туркменистана пытается с помощью адвоката получить российское гражданство. Альберт (свою фамилию он попросил не называть) из Донецкой области надеется, что ему присвоят статус «беженца», он не хочет «брать в руки автомат и стрелять в своих». Оба отсидели срок в исправительных колониях Кировской области. Ранее «7x7» рассказал истории двух таджиков,  узбека, коренной кировчанки и украинца, которые ждали депортации из России. 

Ничего не вернуть: ни человека, ни мой возраст

Батыр Мередов родился в Туркменистане. В России он жил последние 15 лет, 10 из которых отсидел в исправительной колонии № 27 в Верхнекамском районе за убийство. Сейчас главное для него — попытаться получить российское гражданство и быть рядом со своей семьей.

— Я родился в Ашхабаде, но потом приехал сюда, в Кировскую область. Я закончил лишь 6 классов в русской школе. После распада СССР в Туркменистане у нашей семьи были проблемы с переездом в новую квартиру. Очень много школ закрывалось и в том микрорайоне, куда мы переехали, не было свободных мест. Все школы вымирали вместе с русским языком.

Половина моей семьи перебралась в Кировскую область еще в 90-х годах, а вторая половина — в 2000-х. У нас большая семья – нас всего шестеро. Я бы хотел учиться дальше, дай бог, чтобы все было нормально.

Сейчас подам документы на получение гражданства в России; не знаю, правда, примут или нет. Пока я находился здесь, у меня отец скончался, 60 дней прошло. Ему было 58 лет, молодой еще, можно сказать. Уже четыре месяца прошло с тех пор, как я в этом спецучреждении.

Еще я бы хотел остаться в Кирове. Раньше я официально работал в котельной кочегаром технологических печей. У меня есть трудовая книжка.

Я был арестован на 11 лет. В результате потасовки совершил преступление. Человек погиб. Это была бытовая ссора. Несколько человек, все выпившие, угрожали мне, хотели в лес увезти. Там такая ситуация была: либо меня, либо я. Я тоже не со зла это сделал, я не сознательно шел на преступление. Если бы я совершил это сознательно и был бы отморозком, то другое дело. Но все получилось именно так. Это ошибка.

Меня посадили молодым в 23 года, сейчас мне уже 35-й год.  Как бы ни было тяжело, я пытался лишь работать в колонии. 

Конечно, ничего не вернуть, ни человека, ни мой возраст. Много времени упущено. Буду стараться налаживать все в жизни сначала. Я был молод и многих вещей тогда не понимал.

На воле, конечно, я бы приобрел больший опыт, чем в колонии. Там все равно время останавливается, никакого разнообразия: режим есть режим. Но где-то книги познавательные читал, собеседования проходил, к нам приезжали и корреспонденты, и психиатры, я общался с ними, было телевидение, я узнавал что-то. Тяжело было, без этого никак. Но я справился. Самое главное, чтобы здоровье сейчас было.

В колонии, правда, я не успел специальность получить. Но зато учился в школе, 10 классов теперь у меня есть. Ежедневно у нас проходили занятия.

Когда я освободился, то думал, что сразу восстановлю документы и буду дальше продолжать жить в Кировской области. Но нет, первый суд отклонил просьбу по поводу получения российского гражданства. Мой арест был продлен на два месяца. Меня хотят депортировать отсюда и сейчас опять продлили срок ареста на два месяца, но он скоро тоже закончится. С адвокатом снова подали заявление на гражданство, я отказываюсь от туркменского гражданства. У меня там никого и ничего нет. Я приеду просто в никуда.

А здесь мать и сестры помогают, собираются меня прописать. Мать помогает финансово, говорит, что может адвоката потянуть. Сейчас ждем, дай бог, если все рассмотрят. Я освобожусь, поступлю на учебу, приобрету профессию. Я хотел бы работать в сфере строительства или торговли и хотел бы на права отучиться.

Сейчас много возможностей, главное, чтоб желание было. Без работы никак. В Кирове у меня родственников много, они собираются мне помочь устроиться на работу. Поддержка есть. Мать меня навещает, дай бог, будущая супруга еще будет.

Теперь самое важное — это семья, родные, близкие. Нужно финансово помогать маме, она уже пожилая женщина, уже правнуков имеет. Я, как старший сын, должен быть рядом.

Я холост. Но планирую завести семью, без нее никуда. Со мной сейчас прекрасная женщина рядом. Я с ней познакомился до того, как меня посадили. И вот она все меня ждала. Я знал, что и в колонии можно было бы нам расписаться. Но мы к этому событию относимся серьезно и решили так не делать. Я знаю, как для девушки важна свадьба: фата, платье, близкие люди рядом. Теперь я и на свадьбу буду зарабатывать. Не сразу — постепенно.

Я верующий. Мой отец — мусульманин, а мать православная, но мне не чужда ни та вера, ни эта. Я и той, и другой, можно сказать, придерживаюсь, на одном исламе я не зациклен.

Верьте, надейтесь и любите. Все будет хорошо. Без позитива никак, если быть зацикленным, то ни тебе не весело, ни окружающим.

Главное — не озлобиться на жизнь

Альберт (свою фамилию он попросил не называть) родился в Донецкой области в городе Макеевка. Четыре года он отсидел за незаконный сбыт наркотических веществ в колонии особого режима № 6 в поселке Восточный Омутнинского района. Сейчас он хочет получить статус беженца и уехать из Кирова. В СУВСИГ находится с начала октября.

— В Макеевке я отучился в ПТУ на электросварщика, потом отслужил в 14-й армии у генерала Александра Лебедя в Молдавии в 1991–1993 годах. Когда я пришел из армии, мама забрала меня на море. Там же хотела поженить. Моя мама была замдиректора универмага, коммунистка, подкованная во многом. Я жениться не хотел, поэтому сбежал в Москву.

Сначала я колымил в Москве. Потом познакомился с человеком, который держал ассоциацию водолазов, и я за полгода отучился на водолаза-профессионала. Это довольно интересно, потому что надеешься только сам на себя и знаешь, что тебя никто не предаст и не подставит. А еще приятно, как в космосе. Потом я поехал в Саратов, где доставал четыре затонувших судна. Поработал, поругался с капитаном и снова уехал в Москву. Гражданство российское я не принимал.

Из Московского суда меня отправили в Киров на особый режим. Оформили так, как будто я наркоман. Мне часто говорят, что у меня лицо алкаша, но никак не наркомана. Горбатого могила исправит: если я до 40 лет не кололся, то, как я могу этой ерундой заниматься?! Я лучше поем нормально, отдохну, повеселюсь, адреналин поймаю. Я просто сам был глупый — не надо общаться с теми, с кем сидел, долги не надо выбивать, не надо потом «бычку врубать».

Колония положительно не может сказаться на человеке, он становится хладнокровным и озлобленным. Уже после трех лет тюрьмы человек зомбируется: нервы не выдерживают. Я не могу сам себя судить. Пусть люди скажут, какой я есть, хотя и их мнение мне совсем неинтересно.

Чему колония может научить? Не доверять? Знать, что все продается и покупается? Если не за деньги — так власть накрутит. Это прописные истины.

И раньше я осознавал, как все в жизни происходит. Воры в законе говорили, что у каждого правда своя, только каждый может ее повернуть так, как коробочку: с одной стороны и с другой. 

В колонии я работал нормально, но мне не дали УДО, потому что я с Донбасса. Национализм, оказывается, не присутствует в России. Гражданство я не принял, мне паспорт сейчас не делают, дали трое суток, чтобы покинуть территорию России. И как мне после этого быть? Злым или нет?

Некоторые люди маски надевают, а некоторые в себе все копят, последние себя и съедают. Мне этого не нужно. Я реалист. 

Я не знаю, где моя мать. В колонии, как мне объясняли, связи с Донбассом нет. Вот я выйду и налажу. По телевидению, сами знаете, какую информацию доносят: каждый отстаивает свое. У меня дед, царство ему небесное, отслужил в разведке всю Великую Отечественную войну, и я не могу уважать тех, кто навязывает мне свое мнение.

В Киеве свою правду говорят, в России — свою. Нужно по чуть-чуть информации брать, сопоставлять и анализировать. Если человек глупый, то он это не поймет. Люди же, кто приезжает, были там, все видели, и когда они попадают на зону, то так и узнаешь, что на самом деле творится.

Как я должен относиться к тому, что показывают по телевидению? И как другие люди, которые сейчас там, должны к этому относиться? Что будет, если мне не дадут статус беженца?

Меня сейчас пытаются туда отправить, чтобы я взял автомат и стрелял в своих.

И я по закону буду стрелять в тех, с кем я вырос во дворе, в своем микрорайоне. А если я не буду, то меня тоже посадят. Вот как в России делается по такому принципу «сидел — значит, еще будешь сидеть». Тут один человек приезжал в колонию по штатскому, говорит: «Умный ты такой, если не хочешь туда, то когда выйдешь, у тебя опять найдется в кармане чек». Вот вам реальная человеческая жизнь. 

На Донбассе все на русском разговаривают. Поведение русское, славяне вообще народ специфический, в Афганистан воевать уходило 75%. Представляете, какой характер у людей, они очень хладнокровные. Сколько шахт у нас было построено!

Первый раз, когда я за драку сел, мне судья сказала: «Вы беспредельщики, донбассовцы». Но у каждой нации есть плохие и хорошие люди, любой человек состоит из положительного и отрицательного, черного и белого.

Человек должен во что-то верить. Помните фильм «Любить по-русски»? Как там говорили: «Я при коммунизме не верил, как я сейчас буду верить?». Просто каждый должен свое пройти, если кому-то суждено захлебнуться, так захлебнется и в чашке. 

Сейчас я хочу документы забрать из Москвы, а там жизнь покажет. Если статус беженца получу, то поработаю чутка — сварщики везде нужны. Я бы не хотел остаться здесь. Мне объяснили, какое в Кирове отношение к зекам и в целом в обществе. Я и сам, когда раньше не сидел, думал, что сидят только глупые или те, у кого в крови это есть: они не могут поработать, только и сидят на чужом горбу. У меня такое мышление было в молодости. Пока сам не оказался в этом болоте. 

Я не говорю, что мы ангелы. У каждого человека свои тараканы в голове. Кто-то их использует в положительную сторону, а кто-то, наоборот, в отрицательную. На восточных единоборствах тренер нам сказал: «Я сейчас плохо вам делаю, потом вы меня будете или проклинать, или уважать».

У меня есть сестра и мама, я не знаю, где они сейчас. Брат в Крыму живет. Я жил гражданским браком. Но пока не нашел ту, которая меня поймет и кого я пойму.

Я надолго не загадываю, что будет. Нужно узнать, где сейчас  мама и брат, а там жизнь покажет. Если я уеду на Украину, то тоже жизнь покажет, что будет. Я не зацикливаюсь на этом. Человек предполагает, жизнь располагает. Сейчас главное — не озлобиться на жизнь и не ненавидеть всех подряд.