«В той стране у меня никого нет». Истории людей без российского гражданства

«7x7» продолжает рассказывать о судьбе нелегальных мигрантов, которые находятся в  Кирове в спецучреждении временного содержания для иностранных граждан (СУВСИГ). Сергей Фоминых ждет депортации в Таджикистан, где и родился. Ольга Барышникова, коренная кировчанка, — выдворения из России в Грузию. У обоих нет российского гражданства.

 «Если я туда приеду, я опять окажусь в тюрьме»

Сергей Фоминых родился в Душанбе. В 1992 году, когда в Таджикистане началась гражданская война, семья Сергея переехала в Россию, в Кировскую область. С того времени они и жили в Оричах. За драку Сергей 2,5 года отсидел в колонии № 3 в поселке Рудничный Верхнекамского района и вышел по условно-досрочному освобождению. Сейчас он ждет депортации в Таджикистан.

— Мой отец был военным, в Душанбе он служил, а как там война началась, мы сразу приехали сюда. Сам отец родом из Кировской области, мать — с Нижегородской.  И вот здесь живем с 1992 года. В Душанбе я закончил школу, училище, потом отслужил в армии. Мне было 30  лет, когда мы переехали. Моя семья тоже из Таджикистана, но с женой мы расписались в Кировской области, здесь же родился и ребенок. Теперь все родственники у меня здесь. Отец, правда, умер недавно… Сейчас в Таджикситане меня никто и ничто не держит.

Мой сын сейчас в армии, служит на Дальнем Востоке. Как говорится, по стопам пошел: я тоже там служил. С женой я развелся. Сейчас я с ней общаюсь по телефону, она в Орле живет. Летом вот приезжала, но редко с ней видимся.

В данный момент меня навещать некому, моя сестра живет в Ставрополе, брат в командировке, мама уже пожилая, куда ей... Я ее не гоняю сюда. Так, приятели, бывает, приезжают.

В колонию я попал за драку. Нанес неправильный удар — за это и осудили. Тот человек, живой, все нормально. Где-то я был виноват, где-то — он.

Сейчас решается вопрос: отправить меня в Душанбе или же оставить здесь. Я думаю, что останусь здесь. Мне нужно работать, мать уже старушка, ей 75 лет. Напоследок мне надо выполнить свой гражданский долг перед ней.

В Душанбе мне делать нечего, у меня все здесь. Одно только, что я там родился, но у меня там никого нет. Если я туда приеду, то это опять тюрьма. Кушать надо каждый день, а где взять деньги? Так никто не даст, опять пойдешь воровать.

Кто меня возьмет на работу? У меня нет документов. И что остается делать: или воровать, или в петлю лезть. Третьего не дано. Я в Таджикистане 25 лет не был.

Да, ушли года, мне уже шестой десяток. Эти два с половиной года дали о себе знать. Но в колонии было все нормально, там я работал в лесопильном цехе.

За свои 50 лет я и так жизни научился. Может быть, что-то хорошее я и узнал для себя. Например, то, что надо жить спокойно.

Сейчас я хочу только одного: выйти на свободу, устроиться на работу и мирно жить. Хочу помогать сыну и мамке, чтобы все нормально было.

«Я не могу понять, почему я не русский человек?»

Жительница Кировской области Ольга Барышникова уехала в Абхазию в 90-х годах. Когда произошел вооруженный грузино-абхазский конфликт, ее экстренно вывезли в Тбилиси. Там ей удалось получить временный грузинский паспорт. Затем Ольга вернулась в Россию, в родной поселок Песковка, но здесь ей отказались восстановить российский паспорт. Сейчас она ждет выдворения из страны. 

— Я родилась в Кировской области, в Омутнинском районе, в поселке Песковка. Отца у меня не было, только мама. Я закончила школу, потом пошла работать на литейный завод. Там познакомилась со своим мужем и в 16 лет вышла замуж. В 1971 году у нас родился первый ребенок, сын Юра, а в 1977 — девочка Галина. Но муж вскоре стал пить и драться. Нам приходилось жить у его бабушки с дедушкой, в подполье прятаться, что только не было тогда.

Я вместе с детьми уезжала в Ростовскую область, мне было все равно куда, лишь бы подальше от мужа. Но он привозил нас обратно. Когда мне было 36 лет, а Юрка ушел в армию в 1990 году, я оставила дочь с моей мамой и поехала снова в Ростовскую область. В поезде я познакомилась с женщиной, которая уговорила меня поехать в Абхазию. Мне было все равно, и я поехала. Я не знала, что там будет война. Зиму я прожила в школе-интернате, где работала в столовой. Я так и не была там прописана.

Потом началась война. Когда стали бомбить, нас на автобусе повезли через горы. Мы долго шли пешком, было лето, шли в босоножках, у нас ничего с собой не было. Люди, которые шли рядом, падали, им никто не мог помочь. Много, кто погиб, было очень трудно идти. На моих глазах, столько смертей было... Это было страшно. Как мы перешли горы, машины уже не могли туда проехать, и мы были в безопасности. Затем нас увезли в Тбилиси. Поселили в школах и больницах, всех по-разному. Документов никаких не давали, продукты только, а потом дали беженские бумажки. И мы жили по ним. Я помогала раненым, ухаживала за ними. Работы больше никакой не было. 

Я написала заявление в суд на восстановление документов; пока суд проходил, очень медленно, года все шли. Через суд мне постановили выдать грузинский паспорт. Я жила по нему какое-то время, а потом стала делать иностранный, чтобы выехать в Россию. Я собрала денег на паспорт и на визу, мне дали ее на месяц. Я думала: «Лишь бы оттуда выехать, а так как я в России родилась, мне здесь помогут восстановить российский паспорт».

Когда я приехала в Москву, денег не было совсем. Меня приютила знакомая женщина из Грузии. На работу было очень сложно устроиться. Помню, мы покупали буханку хлеба и молоко — вот вся еда на целый день. Потом меня взяли штукатуром работать. Где квартиру делали, там же и жили, нам хозяева разрешали.

В Москве я прожила четыре года, писала письма домой. Моя мама умерла, еще когда я была в Грузии… Мне часто стала сниться дочка. Она тоже рано вышла замуж, в 16 лет. Родила ребенка, стала сильно пить, и ее лишили материнских прав. Я никогда не пила, а дочь вот пьет. Я ее два раза уже кодировала, а после третьего она попала в реанимацию, я ее кое-как выходила. Мою внучку я нашла в Нововятске, даже возила ее к себе в Москву.

Потом я вернулась домой в Песковку и больше никуда не уезжала. В Песковке я официально не работала, а ухаживала за больными, мне платили две тысячи в месяц. Я стирала, готовила для них еду, топила печь.

Я пришла в паспортный стол, где мне сказали ехать в Грузию и делать там документы заново. Но я не знала даже, на какие деньги туда выехать. Я махнула на все рукой — думаю, буду жить без документов. Но потом решила поехать в миграционную службу, где мне отказались помочь, снова отправили в Грузию и дали две тысячи штрафа. Но у меня там никого нет. Куда я приеду? Только на улицу. У меня там и прописки никогда не было, я по-грузински говорить ни слова не умею.

Я съездила в Грузинское посольство, мне сказали идти в суд. В суд я не пошла, потому что отговорили в миграционной службе. Я снова уехала домой и решила никуда больше не ездить. Я стала жить с дочерью.

Я должна пенсию шесть лет уже получать, но не получаю, потому что у меня нет документов… Мне 61 год. Я так и жила бы без документов и умерла бы так.

Меня даже не предупредили, что везут в суд, а потом в это учреждение. Суд принял решение о моем выдворении из России. Но мне даже слова на суде не дали сказать!

Здесь я ничего не знаю, сижу в четырех стенах. Я написала в суд, но не знаю даже, будет ли второй суд. Кого спросить, тоже не знаю. Написала уполномоченному по правам человеку Панову. Ответ от него лежит: мое дело передали на рассмотрение в УФМС. Но оттуда тоже пришел ответ, что все равно я должна выехать. Это замкнутый круг.

Подруга и дочь вещи прислали. Мой сын со мной не общается.. Когда денег у родителей нет, то ты никому и не нужен становишься. Дочь все пьет и нигде не работает. Меня сейчас рядом с ней нет, и я не знаю, сколько она там проживет. И сейчас, когда меня забрали сюда, она снова начала пить. Я очень расстраиваюсь.

Я 51 год прожила в Кировской области, я родилась здесь. Я не могу понять, почему я не русский человек? В Грузии я прожила вынужденно. Как я там буду жить, я не представляю. Куда мне там идти? У меня нет ни денег, ни жилья.