Построенные в Сыктывкаре после замечаний общественников пандусы зачастую не соответствуют требованиями и не приспособлены для колясочников. К таким выводам пришли активисты Коми республиканской организации Всероссийского общества инвалидов после инспекции объектов. Поэтому они предлагают государственным и коммерческим организациям создавать условия для получения качественных и доступных услуг с применением стандартов ВОИ, универсального дизайна и разумных приспособлений. Об этом «7х7» рассказала председатель КРО ВОИ Маргарита Колпащикова.
— Что изменилось в работе КРО ВОИ в последние месяцы?
— На протяжении многих лет приоритетным направлением деятельности нашей организации была тема доступной среды. Мы мониторили города и районы на доступность для маломобильных граждан. Ходили, смотрели, фиксировали, куда, в какое место нельзя попасть, где не соблюдены нормы. Постоянно проводили акции «Входа нет», «Нас не ждали», привлекая внимание к проблеме отсутствия возможности попасть в тот или иной объект. Прошло много лет. Но результатов мы не видим. Поэтому принимаем решение о начале второго этапа. Понимая, что для качественной работы нужны подготовленные эксперты. И мы пишем проект, получаем грант на его реализацию, который называется «Создание в Республике Коми единого регионального центра КРО ВОИ «Лаборатория доступности» по подготовке общественных экспертов к проведению мониторингов, оценке, экспертизе и контролю. Мы подготовили 37 человек. Они приступили к паспортизации объектов. Они обучены технически правильно проводить паспортизацию объекта. Все должно соответствовать СНИПам, нормам. Мы проработали полгода, сделали свой мониторинг и поняли, что мы не получим быстрых результатов. По-прежнему наши люди не смогут получить качественную и доступную услугу, в которой нуждаются. Приведу пример. В Сыктывкаре активно работают братья Костины, которые находят недоступные объекты, подают в суды. Выигрывают, но суд-то принимает решение: построить пандус. Его строят. И не всегда он соответствует нормам. Но решение суда исполнено. Но человек все равно попасть не может, потому что в фойе, на первом этаже опять лестницы, пороги, лифтов нет. Или суд присудил одному обувному магазину, расположенному на втором этаже, создать условия для ММГ. Те купили ступенькоход. Чтобы им пользоваться, должен быть обучен сотрудник и находиться на месте постоянно. А это практически невозможно. Сидеть и ждать, когда появится тот, для кого куплен подъемник. То есть получается опять некий вакуум. Мы, проанализировав эту ситуацию в городах и районах, понимаем, что чего-то не хватает. Пандусы — это не панацея для создания безбарьерной среды. Плюс ко всему во время встречи с нашими экспертами меня удивило высказывание ребят, что очень многие пандусы — архитектурный ужас, которые уродуют города. То, что строят сейчас, не соответствует никаким нормам, некрасиво и делается, чтобы просто отвязаться. Но условия создавать надо. Люди должны учиться, работать и жить, как все.
— Какой есть выход из этой ситуации?
— В мае мы получаем приглашение пройти курсы первичной подготовки экспертов в области сертификации качества услуг для людей с инвалидностью с применением стандартов, разработанных ВОИ. У меня там мозги «перевернулись» просто на 360 градусов. Раньше мы все время говорили: пандусы, ступени, перила, лифты. А здесь речь идет немного о другом. Всероссийское общество инвалидов разработало свои стандарты качества и доступности услуг на основании удобного всем универсального дизайна и разумных приспособлений. Ведь тратятся очень большие деньги, и бюджетные, и бизнеса, а мы не можем получить доступную и качественную услугу, которую должны получить. Поэтому мы предлагаем сесть и обсудить ситуацию. Есть паспорт объекта. Например. Библиотека находится на втором этаже, пандус сделали, но попасть мы можем только на первый. Что делать? Историческое здание, установить лифт невозможно, сделать подъемник вдоль стены — тоже: лестницы узкие. Купить ступенькоход? Возникает вопрос, кто с ним будет работать. При обсуждении мы предлагаем создать на первом этаже место, доступное для колясочников, незрячих, где будет полный реестр книг, компьютерную систему. Это оказалось реально. Теперь человек говорит: «Хочу книгу „Му-му“». То есть человек делает заказ, и ему приносят то, что ему необходимо. Но он в библиотеке. Он может пообщаться, что-то обсудить с библиотекарем и другими людьми.
— Эта ситуация была в Сыктывкаре?
— Нет, это мы проходили практику в Москве. Это реальные вещи. В Сыктывкаре, например, стоял вопрос по аптеке. Там технически невозможно сделать пандус. Крыльцо на высоте 1,73 метра. Аптеку обязали сделать пандус. Приходит к нам этот хозяин аптек и говорит: «Что делать? Построить пандус нереально». Установить подъемник можно. Но вопрос возникает следующий: мало того, что этот подъемник надо обслуживать. Зимой он замерзает и не работает. У нас все-таки не Сочи и не Москва. В Ухте тоже был такой пример, когда подъемник установили, а зимой человек сидел дома, потому что он не работал. Мы посоветовали создать сайт и организовать доставку лекарств на дом. Это решение вопроса? Да. Нужно говорить об услуге — качественной и доступной с применением универсального дизайна и разумных приспособлений.
— Именно эти критерии вы использовали, когда обследовали строящийся санаторий в Серегово?
— Да. Когда мы туда приехали, я была в полном ужасе. Понимаю, что само здание строилось 20 лет. Но территория вокруг недоступная. Везде бордюры (а я была на коляске), заехать невозможно. Два лифта надо установить, которые стоят 20 миллионов каждый. Мы договорились, что подготовим предложения, как лучше сделать. Ведь речь идет не только о создании доступной физической среды, но и информационной. Еще пример. На въезде стоит домик с охранниками, через который инвалидам тоже нужно проходить, чтобы тебя металлоискателем проверили. Проверят, берешь в руки вещи и идешь почти километр до жилого корпуса. С чемоданом я не смогу, я просто не дойду. Человек, который едет в санаторий, должен четко понимать, что его ждет: сколько ехать до места, на чем он доедет, кто его встретит. И это касается не только опорников, но и невидящих, неслышащих людей, с ментальными проблемами». Вот мы и говорим, что применение стандартов качества и доступности услуг дадут результат для всех этих групп.
— В итоге что с санаторием Серегово?
— Мы подготовили предложения на пяти листах и отдали в центр, в исполнительную дирекцию, которая сегодня создана при его строительстве. Недавно в Казани проходила международная конференция по доступности. Там принимала участие специалист центра по нашему приглашению. Она занимается проектами в этой исполнительной дирекции санатория. Что это даст, посмотрим.
— Может, это несколько наивно, но я не понимаю, почему сейчас, когда понимание проблем инвалидов уже давно другое, не строят объект с учетом всех требований. Причем в месте, где люди должны получать услуги по оздоровлению.
— Мне, если честно, сложно предъявить претензии именно Серегово, потому что строители переделывали то, что уже было построено много лет назад. Но проект реконструкции делала московская фирма, занимающаяся именно курортами. И то, что они сделали, у меня вызывает удивление. Вы бы видели, какие там пандусы. Это монументы. То есть у пандуса с обеих сторон стоят вот такие бетонные стены. А если человек вот просто упадет? Я была просто в ужасе. Слава богу, будет этаж для колясочников с великолепными номерами. Кстати, и по поводу санузлов мы им подсказали, что нельзя устанавливать душ на высоте. Он должен находиться внизу. Мы говорим: «Как человек до него достанет? Кто ему поможет?». Но были и положительные моменты. В Серегово по поручению главы республики сделали специальную противопожарную комнату, в которой есть все необходимое: и стекла сделаны особенные, и все остальное. То есть на момент пожара люди могут там находиться без проблем около трех-четырех часов, там для этого все есть. Это один из благоприятных моментов.
— Насколько я знаю, сейчас такое же исследование вы готовите и по Сыктывкарскому государственному университету.
— Там же тоже все построено много лет назад. Мы сделали все замеры, есть и фотоматериалы, и вот сейчас мы занимаемся подготовкой предложений. Однако хотим приостановить работу, потому что сейчас мы едем на учебный семинар в Сочи, организованный Министерством труда и социального развития России. Туда приедут и проектные, социальные, архитектурные структуры и общественные организации инвалидов. Там как раз будет очень интересная тема — программа адаптации объектов. Поэтому, думаю, мы немного отодвинем этот срок подачи предложений.
— В главном корпусе СыктГУ тоже есть проблемные места…
— Есть, конечно. И не всегда это заключается только в пандусе. А дальше? Лифтов нет. Вот, кстати, моя проблема в чем…Я делала несколько попыток получить высшее образование. И мне приходилось уходить из вуза. Попробуйте одолеть Академию нашу [Коми республиканская академия госслужбы и управления]? Точно так же Академия в Кирове, юридическая. Та же история. Все это я к тому, что сейчас мы меняем свое понимание доступной среды и хотим, чтобы его поменяли и все остальные. Ведь переделывать не всегда возможно технически, да и затратно очень. Не надо чего-то там городить и ставить галочку, что это выполнено, если услугу мы все равно не получим. Нужно находить компромиссы, варианты.
Второе — у нас состоится итоговый пленум в декабре, и сегодня идет подготовка. Мы начали применять новые формы — проводим так называемые онлайн-планерки с городами и районами. И вчера ребята предложили, чтобы по итогам 2014 года мы подготовили обращение к власти, контролирующим органам, бизнес-структурам о ситуации с созданием безбарьерной среды и наши требования и предложения. Мы хотим разместить его в СМИ.
В следующем году закону о социальной защите исполняется 20 лет, но я вам честно говорю — мало что изменилось. Когда мы были в Казани, я тихонечко отъехала в уголок и стояла там. Когда регионы начали рассказывать о том, что у них 150, 200 низкопольных автобусов, еще о чем-то, а потом меня спросили: «А в Коми есть низкопольные автобусы?». Что я должна была сказать? А ведь низкопольный автобус — это как раз выход из положения. Он удобен всем.
— Пару недель назад я общался с колясочником, который рассказал о том, что его пригласили на день рождения, а он не пошел, просто потому что праздник был в субботу, а в этот день специальный автобус не ходит.
— Мы давно говорим, что он не меняет ситуации. Автобусы должны быть для всех доступны. До него люди с проблемами в передвижении дойти не могут. Лучше бы сделали его, как социальное такси. Мы были даже готовы взять на себя диспетчерскую службу и принимать заявки.
— Вы вспомнили братьев Костиных, которые судятся по многим поводам. Но ведь это же дурацкая ситуация, когда люди должны через суд добиваться своих прав, например, на пандус. Ведь никто без суда не хочет ничего строить.
— Это сложно понять, когда есть законы, а инвалиды добиваются своих прав на свободу передвижения и свободу выбора через суд. И не всегда решение суда после его исполнения приносит удовлетворение. Например, после решения суда в каком-то здании построили пандус. Ребята рассказывали о том, что выполнен он с нарушениями, невозможно по нему зайти. На что судебные приставы говорят: «Решение суда исполнено», а несоответствие нормам — это совсем другая история и другой суд. Это время, это деньги. А живем мы сегодня.
— Часто в нашей стране происходит так, что проблема не решается до определенного момента. Пока кто-то из начальников не стукнет кулаком по столу, никто шевелиться не будет. Вопрос не в том, что мы не можем решить эту проблему. Наверно, вопрос в волевом политическом решении. Почему его до сих пор нет?
— Вчера у меня была женщина на приеме, которая в течение практически года прошла кучу судов, чтобы только в доме, где она живет, на Советской, 1, на крыльце сделали поручни. Отец ее — очень знатный человек, 49 лет отработавший во власти, занимал руководящие должности. Сегодня ему за 80, и он с трудом передвигается. Поручни установили, но это обрубки, которыми пользоваться нельзя. Пять месяцев она ждала, пока чиновники запишут ее на прием к главе. Они с отцом попали к нему, он ее отца очень хорошо знает тоже. Главой дано поручение, до сих пор оно не выполнено. Хотя и поручение есть, и суды она выиграла. Последний срок на выполнение — 30 ноября этого года. Наверное, все ждут политической воли. Когда задаешь вопрос, но почему законы не исполняются, слышишь ответ, что у нас менталитет такой. Получается, что у нас менталитет такой, можно плевать на людей… Нас, инвалидов, более 70 тысяч. В этом году после автомобильных аварий нас стало еще больше. Ну почему тогда мы не создаем комфортные условия для всех, не строим так, чтобы нашим людям было удобно? Я не могу понять, ответа у меня нет. Сегодня и суды не пугают. Может быть, те, от кого зависит, не думают, что инвалидами (старыми) становятся все, но не все до этого доживают. Слава богу, что в последние годы в республике не было ни одного случая недопущения инвалида в развлекательные центры, ведь это мы тоже прошли. В Ухте в одном развлекательном заведении висело объявление: «Граждане с собаками, в алкогольном и наркотическом опьянении, а также на инвалидных колясках не допускаются». Я не понимаю, что это такое. И дело тут не только в главе, в политической воле. Он тоже не решит это. Все это от нас самих, от нашего отношения к старикам, женщинам, инвалидам. Это культура, уважение, которое идет из истоков, из семьи.
цветочек приколола на пиджак Колпащикова. Это же мак-символ Украины.
Леня, кончай околпачившую пиарить. Инвалидность - не средство продвижения во власть!