Предлагаем обсудить текст Леонида Никиктинского для «Новой газеты», где автор рассказывает о встрече Путина с Советом по развитию гражданского общества и правам человека, на которой у некоторых из присутствующих так и не получилось высказаться по важным для страны вопросам. Одной из таких важных и, увы, необсужденных проблем стала политика государства в области СМИ.
Фото ИТАР-ТАСС
Многие члены Совета заняты помощью детям, инвалидам и вообще людям, которых надо опекать и защищать. При этом возглавляемые ими НКО подвергаются беспрестанным и пристрастным проверкам. Кто осудит их за то, что они «соблюдают протокол» и стараются не говорить о вещах, которые могли бы вызвать раздражение президента и его администрации? Но если это в самом деле так, это плохо в первую очередь для него: в лице СПЧ в целом Путин имеет одного из очень немногих собеседников, от которого, по крайней мере, еще весной он мог услышать правдивые и важные вещи, какие ему вряд доведется услышать от его постоянного ближайшего окружения.
Впрочем, упущенная возможность поднять перед президентом многие важные темы могла стать и просто следствием ограниченности встречи во времени. Она продолжалась два с половиной часа, а со времени предыдущей прошел год, вместивший в себя очень многое. Фокус общественного внимания сместился в сторону событий на Юго-Востоке Украины. Первые два доклада членов СПЧ Лизы Глинки и Яны Лантратовой были посвящены проблемам пострадавших при боевых действиях жителей Донбасса, в частности, детей и просто беженцев.
Независимо от того, кто как относится к «Новороссии», Глинка и Лантратова, часто с опасностью для себя, реально помогли сотням или даже тысячам людей, и не выслушать их было бы, безусловно, неправильно. Точно так же важны и проблемы крымских татар или выдворенных из Крыма немцев, которым были посвящены выступления Николая Сванидзе и Елены Масюк.
Но общее время встречи было ограничено плотным графиком президента, а из девятнадцати человек, заранее попросивших слова, его успели получить только десять. Случайно или нет, но не дождалась своей очереди, например, Тамара Морщакова, которая должна была говорить о кризисе судебной системы и правоохранительных органов. Ничего не было сказано ни об образовании, ни о медицине, ни о пенсиях. Те есть вышло так, что Путин услышал больше о проблемах «Новороссии», нежели России и ее внутренней жизни, отнюдь не безоблачной и не бесконфликтной.
Председатель СПЧ Михаил Федотов в своем вступительном слове затронул, в частности, важную тему «демилитаризации» общественного сознания. Президент поддержал ее, указав, что «власти» не предпринимают специальных усилий по «демилитаризации сознания», и он, по-видимому, ждет усилий в этом направлении со стороны гражданского общества. Но эта тема не была развернута дальше. Никто не успел поднять вопрос о разжигании ненависти на государственных телеканалах. Осталась незатронутой и тема журналистики, которая в России почти исчезла, а без нее никто не услышит правду ни о беженцах, ни о других проблемах, поднятых в том числе и на этой встрече с президентом.
Надо сказать, что Путин два с половиной часа слушал очень цепко и реагировал быстро. Если созданную при нем систему можно сравнивать с советским «застоем» по ряду других параметров, то на дремлющих генсеков ЦК КПСС того времени он мало похож. Он уже собирался уходить, когда Ирина Хакамада открыла последнюю сессию почти что выкриков с места, лишив, по-видимому, Путина обеда: разговор в таком режиме, пусть уже неполноценном, продолжался еще полчаса. Было ощущение, что президенту не хотелось прекращать разговор: ему не хватает мнения не из своего окружения. Что ж, в его власти организовывать такие встречи чаще. Или это больше во власти его аппарата?
Интересен был последний ответ Владимира Путина на вопрос Стаса Кучера о том, собирается ли он изменить систему ручного управления, когда слишком многое в стране зависит только от президента. Путин сказал, что это впечатление ложное, что, в частности, дела в судах и правоохранительных органах «идут помимо него». Интересно, он лукавит (может быть, даже не с нами, а с собой) или на самом деле так думает? В таком случае его фраза о том, что он «готов быть крайним» и нести всю полноту ответственности за все, приобретает не столь иронический смысл. А встречи с инакомыслящими (а как еще назвать многих членов СПЧ?) ему бы тоже следовало организовывать «в ручном режиме», не доверяя эту миссию полностью своей администрации.
Без независимой журналистики общество начинает гнить
Из выступления Леонида Никитинского, на которое во время встречи с президентом не хватило времени
Уважаемый господин президент!
Вы, конечно, помните слова, которые в романе Булгакова Иешуа Га-Ноцри говорит Понтию Пилату: «Говорить правду легко и приятно». Он, разумеется, иронизирует: говорить правду, особенно перед лицом власти, трудно, чаще всего невыгодно, иногда страшновато. Но у любого общества всегда есть для этого особые «органы правды», и эту роль в новой истории играет журналистика, независимые СМИ. Это глаза и уши гражданского общества, но еще и его иммунная система, без которой общество начинает гнить.
Взаимоотношения государства и СМИ редко бывают простыми, если только это не его собственные органы пропаганды. Сегодня правительство и Комитет Госдумы по информационной политике проводят в отношении СМИ, если сказать по-старому, политику кнута и пряника, а по-современному: политику «минного поля» и, используя ваше выражение, «печенек».
За последние год-полтора из Госдумы (в профильном комитете ее, кстати, нет ни одного депутата с опытом журналистской работы) вышло более двадцати инициатив, ужесточающих регулирование в области СМИ. Перечислять их просто нет времени, достаточно сказать, что ни одно из этих предложений не обсуждалось с профессиональным журналистским сообществом. В результате большая часть этих инициатив, даже став законами, просто безграмотны или бессмысленны. Но в целом они создают режим как бы минного поля, при котором любая газета или передача может быть за что-нибудь запрещена: за ненормативную лексику, экстремизм, за использование иностранных слов (сейчас в Думе обсуждается еще и такое предложение). И такова судебная и внесудебная практика. Примеров десятки, мы приводили их и в том заключении Совета по развитию гражданского общества и правам человека, которое было вам передано в марте.
Теперь о «печеньках», которые никак не связаны с пресловутым Госдепом США, а, напротив, имеют происхождение «made in Russia». Политика «печенек» состоит в том, что все администрации всех субъектов Федерации и даже районов имеют бюджеты на «создание положительного имиджа региона» и заключают как с региональными, так и с общенациональными СМИ так называемые «договоры об информационном обслуживании». Губернаторы публично хвастают друг перед другом, кто из них сколько потратил на «создание имиджа». Но это и есть подкуп СМИ и коррупция в широком смысле слова. Давайте посмотрим теперь, что из этого получается.
Если вернуться к предложению Госдумы запретить употребление иностранных слов, то вот есть такое слово «контент», заменившее прежнее русское «содержание». Когда мы произносим «содержание», сразу понятно, что речь идет о чем-то именно содержательном. А что такое «контент»? Оказывается, государство этот вопрос вообще не интересует. В ежегодном докладе Агентства по печати есть сведения даже о слияниях и поглощениях издательских домов, но нет анализа содержания СМИ. Мы смогли, получив грант фонда «Гражданское достоинство», провести такой анализ печатных СМИ в нескольких регионах. Что же представляет собой типичный «контент»? Это портрет губернатора на первой полосе, набор его вполне бессмысленных действий типа «приехал, уехал, заявил» на второй полосе, какая-нибудь «светская жизнь», спорт, криминал и кроссворд на последней полосе, а в середине вообще ничего нет. Главная черта сегодняшних СМИ — это удручающая бессодержательность, бессмысленность.
В результате миллиарды рублей из бюджета просто распиливаются по статье «потемкинская деревня». Вся Россия в информационном смысле превращена в потемкинскую деревню, хотя эти декорации уже никого ни в чем не убеждают.
А вот что сказал на факультете журналистики МГУ замминистра связи и массовых коммуникаций Алексей Волин: «Надо учить студентов (то есть будущих журналистов) тому, что они пойдут работать на дядю, и дядя будет говорить им, что писать, что не писать и как писать. И дядя имеет на это право, потому что он им платит». Волин — бывший журналист и человек по-своему честный, поэтому он сказал вслух то, о чем другие стыдливо помалкивают. Государство перепутало журналистов с пропагандистами и пиарщиками, хотя разница между ними такая же, как между браком по любви и проституцией.
Государственная, если это можно так назвать, политика в области СМИ на сегодня привела к тому, что они перестали быть площадкой социальной коммуникации, мостиком между властью и человеком. Человек в картине СМИ, как правило, вообще отсутствует, отсюда исчезли проблемы, очерки и настоящая, а не заказная, аналитика. «Органы правды» и иммунная система атрофируются, все превращается в ложь. Можно говорить, что сама школа русской журналистики, которой еще недавно страна могла гордиться, находится при смерти…
