7 мгновений недели с Валерием Черницыным

Фото Максима Полякова

Последствия разлива нефти на Колве в Усинском районе, принятие закона о защите чувств верующих, что такое "Народный фронт" и зачем он нужен, для чего затеяна кадровая чистка в администрациях городов и районов Коми - вот некоторые темы, которые были затронуты в беседе с журналистом газеты "Красное знамя" Валерием Черницыным.

Е.СОЛОВЬЕВА: Добрый день, уважаемые слушатели «7x7», с вами снова программа «7 мгновений недели» и я, Елена Соловьёва, и прекраснейший наш журналист, работающий сейчас в газете «Красное знамя», Валерий Черницын. Здравствуй, Валера.

В.ЧЕРНИЦЫН: Здравствуйте, Елена. Я польщен таким странным эпитетом «прекраснейший». Он обычно употребляется в других случаях. Давайте обойдемся пока без него. Посмотрим пока, как сложится беседа.

Е.СОЛОВЬЕВА: Еще и скромный, мало того, что прекраснейший. Первое, о чем я хочу тебя спросить: недавно газета «Красное знамя» отметила 95-летний юбилей, на котором мы с тобой оба присутствовали, видели много прекрасных людей. Газета «Красное знамя» всегда себя позиционировала себя, как старейшая газета республики Коми. Насколько я помню, оспаривать это звание никто не пытался. И вдруг за несколько дней до празднования этого юбилея с большой помпой, с приглашением большого количество официальных лиц, в том числе и главы Вячеслава Гайзера, 95-летний же юбилей празднует газета «Коми му», и ее называют старейшей. Это вообще что было?

В.ЧЕРНИЦЫН: Это было вполне официальное празднование, и я от всей души поздравляю своих коллег из газеты «Коми му», потому что имею на это полное право.

Е.СОЛОВЬЕВА: Да, кстати, я тоже.

В.ЧЕРНИЦЫН: Я имею на это полное право, потому что они действительно являются одной из двух газет-правопреемниц газеты «Зырянская жизнь», которая вышла 10 июня 1918 года. Весь вопрос, вся разница в статусе между нашими газетами. Газета «Коми му» - это сугубо официальная газета, сугубо бюджетная газета, которая вправе претендовать на режим максимального благоприятствования для властей республики Коми. А мы – бывшая официальная газета до 91-го года. А сейчас уже всё, уже ни на какую благосклонность властей мы не может рассчитывать. Другое дело, что мы рассчитывали на чувство элементарного такта и уважения. Всё-таки мы существуем, и вне зависимости от наших отношений с нашими многоуважаемыми властями, мы всё-таки являемся неким явлением истории, общественной жизни.

Е.СОЛОВЬЕВА: Тебе не кажется, что это некоторый жест со стороны властей?

В.ЧЕРНИЦЫН: Совершенно очевидный жест. Это однозначно.

Е.СОЛОВЬЕВА: Во время Средневековья, когда не писали что-то, было мало письменной культуры, но делался некий жест, который всем давал всё понять.

В.ЧЕРНИЦЫН: Да, разумеется.

Е.СОЛОВЬЕВА: Вот они пришли на это празднование. На 95-летие «Красного знамени» их никто не позвал?

В.ЧЕРНИЦЫН: Нет. Дело вот в чем. Такого рода юбилеи готовятся заранее: создается оргкомитет. Я не скажу, что оргкомитет слишком большого масштаба, насколько я знаю. Но всё равно при Агентстве по печати и массовых коммуникаций республики Коми такой оргкомитет был создан, агентство готовилось. Но в оргкомитет со стороны «Красного знамени», конечно, приглашен не был. Приглашение на официальные мероприятия в Гимназию искусств не поступало. Никаких просто поздравлений в адрес «Красного знамени» не было, да и бог с ними.

Е.СОЛОВЬЕВА: Даже телеграммы не прислали.

В.ЧЕРНИЦЫН: Да. Никакой телеграммы не было. Было некое общее поздравление от главы Государственного Совета Коми, правительства республики Коми с Днем Коми печати. Но интересно, что в Гимназии искусств, насколько я знаю, самому термину «коми печать» придали усугубленное значение – не печать республики Коми, а коми печать.

Е.СОЛОВЬЕВА: То есть, на коми языке?

В.ЧЕРНИЦЫН: Получается так. Основной упор был на это сделан. Ну ладно, хорошо, вы не любите «Красное знамя», но существует и другие, более молодые газеты, например, «Республика», «Трибуна». Но они тоже не были приглашены. Даже «Республика»! Казалось бы, официоз. Ну вот так вот. А потом ведь, тут ведь есть и еще момент. Это как бы День Коми печати. Но, по сути, мы празднуем вообще-то день зарождения журналистики в республике Коми. Это была не просто первая газета, не просто первое периодическое печатное издание, это было первое средство массовой информации. Там есть, правда, нюансы. В 1917-м году выходила еще одна газета, но она просто три раза вышла.

Е.СОЛОВЬЕВА: Не будем углубляться.

В.ЧЕРНИЦЫН: Реально периодически стала выходить именно «Зырянская жизнь». И, кстати, хотел бы подчеркнуть, на русском языке.

Е.СОЛОВЬЕВА: Мне хотелось бы задать по этой теме последний вопрос. Гайзер самостоятельно принимает решение делать подобные жесты?

В.ЧЕРНИЦЫН: Такого рода вещи - нет. Я думаю, Вячеслав Михайлович на эту сферу обращает внимание, но в меньшей степени, чем кто-то из его окружения, кто непосредственно отвечает за идеологию. Условно говоря, Гайзеру гораздо более интересны такие конкретные вещи, типа денег, нефти, леса. Что называется «hard». А за «soft» отвечают другие люди. Ну, собственно, первый заместитель уже за «soft» отвечает. Примерно так.

Е.СОЛОВЬЕВА: Давай перейдем к следующему вопросу, что называется, благословясь. Речь пойдет о чувствах верующих. Насколько я знаю, ты человек верующий, православный.

В.ЧЕРНИЦЫН: Да.

Е.СОЛОВЕЬВА: Недавно Госдумой был принят закон об оскорблении чувств верующих. Что ты по этому поводу думаешь?

В.ЧЕРНИЦЫН: Давай начнем вот с чего. Я могу понять чувства депутатов, которых оказалось большинство, кстати, и такое квалифицированное большинство – две трети там насобиралось, которые проголосовали «за». Я смогу понять их чувства, вызванные известно кем и известно чем, потому что это было событие серьёзное. И, как потом выяснилось, мирового масштаба. В силу просто судебного процесса над ними.

Е.СОЛОВЬЕВА: Ты говоришь про «Pussy riot»?

В.ЧЕРНИЦЫН: Я говорю о «Pussy riot», естественно. Я могу понять чувства депутатов, почему этот законопроект начал двигаться, хотя я убежден, что не только депутаты принимали участие в самой законодательной инициативе. Там много кто, и вряд ли бы без одобрения администрации президента этот закон появился бы. Но тут есть один нюанс. Конечно, на мой взгляд, защищать чувства верующих должны по большому счету сами верующие, и, во-вторых, не столько государство, а гражданское общество, если угодно.

Е.СОЛОВЬЕВА: А тебе не кажется, что там формулировка размыта?

В.ЧЕРНИЦЫН: Я как раз к этому и хотел.

Е.СОЛОВЬВА: Юридически очень сложно определить, что это за чувства.

В.ЧЕРНИЦЫН: Понимаешь, тут есть… как бы это сформулировать точнее. Я понимаю чувства депутатов, но для реально верующего человека, тем более христианина, он в принципе готов к неким поношениям, уничижениям, прямым репрессиям, в конце концов.

Е.СОЛОВЬЕВА: Даже юродивые у нас были.

В.ЧЕРНИЦЫН: Совершенно верно. Если кто-то сравнивает «Pussy riot» с юродивыми, я категорически не согласен.

Е.СОЛОВЬЕВА: Я сейчас не о «Pussy riot» говорю, а вообще.\

В.ЧЕРНИЦЫН: Короче говоря, с точки зрения христианина и православного христианина в частности. Далее. Многие воспринимают, даже не будучи верующими, поступок «Pussy riot», как покушение на сакральность национальной идентичности, если угодно. Национальной государственной идентичности. Когда люди приходят в главный, как подразумевается, храм страны, то это они оскверняют не только, как некий предмет религиозного культа…

Е.СОЛОВЬЕВА: Но и некие патриотические чувства?

В.ЧЕРНИЦЫН: Да, все верно. Я просто понимаю, что это явно присутствует в реакции, вот эта часть.

Е.СОЛОВЬЕВА: Хорошо, тогда давай посмотрим на такой аспект. Не будем про «Pussy riot».

В.ЧЕРНИЦЫН: Я не договорил. Почему я не одобряю конкретно этот закон? Можно принять какие-то нормы, которые ужесточают уголовный и административный кодексы, но не ограничиваться так называемыми чувствами верующих, потому что это действительно очень размытое юридическое понятие. Если распространить, допустим, закон о защите предметов отправления культа - не обязательно религиозного культа – но и гражданского тоже. Ну, условно говоря, кто-то нагадит на Вечный огонь у нас тут с тремя женщинами. Ну вообще-то это тоже, мягко говоря, оскорбительно. И вот это – совершенно другое дело. Тут есть предмет юридически выверенный.

Е.СОЛОВЬЕВА: Тут есть еще один аспект этого дела. У нас, как обычно, все равны, но некоторые равнее. Не случится ли так, что верующими окажутся только православные верующие на большей части территории нашей страны и мусульмане где-нибудь в Татарстане и на Кавказе? Вот они будут верующими, а все остальные…

В.ЧЕРНИЦЫН: Тут безусловно такая опасность есть, и более того, как ты помнишь, закон еще не был принят, он кстати, вообще еще не вступил в силу. Он с 1 июля должен вступить в силу, если, конечно, пройдет через Совет Федерации, и его подпишет президент. Но, скорее всего, это произойдёт. Закон еще был в первом чтении принят, а где-то там в Ростовской области уже как раз какая-то мусульманская община возбудилась относительно изображения крокодила в какой-то детской книжке по стихам Чуковского. Там усмотрели в тексте на листочке, который держит крокодил, вроде как намек, пародию на суры из Корана. Вот в результате началось.

Е.СОЛОВЬЕВА: Мне, честно говоря, страшно, потому что у нас все любят доводить до маразма. И еще один аспект, по которому мне хотелось бы пройти. Что нам делать с чувствами атеистов. Я приведу пример. Ну, условно говоря, я атеист, у меня есть ребёнок, он пошел в школу, я ему рассказываю про теорию Дарвина, про то, как движутся планеты. Я хочу, чтобы он был просвещенным, современным, а в школе к нему приходят батюшки, кропят его водой и как-то ему что-то внушают. Меня это оскорбило. Как быть с моими чувствами?

В.ЧЕРНИЦЫН: Как правило, со стороны атеистов идет не столько, скажем так… вот происходит так, что ребёнка кропит какой-то батюшка и читает над ним молитвы, допустим. Как правило, со стороны атеистов идёт не чувство оскорбления, а им просто смешно. Потому что для атеиста это просто ни о чем. Ну покропил водой, разве от этого плохо стало? Нет. Прочитал молитву – нет. Тут другое.

Е.СОЛОВЬЕВА: Ребёнка с толку сбивают. Вот в чем дело.

В.ЧЕРНИЦЫН: Он приходит в семью, ему говорят, что всё это религиозные байки и басни, а на самом деле мир устроен вот так, и никакого бога нет.

Е.СОЛОВЬЕВА: То есть, они по определению люди более спокойные?

В.ЧЕРНИЦЫН: Более спокойные и более циничные, если уж на то пошло.

Е.СОЛОВЬЕВА: Ну что ж сразу-то циничные?

В.ЧЕРНИЦЫН: Я хочу вот что сказать. Это мне так кажется. Атеист, ну не оскорбится он от этого. Но одно дело, если кто-то покропил и почитал молитву. Вот если к нему придет кто-то с ножом, чтобы он…стал мусульманином или иудеем. К мальчику. Вот тогда это не просто оскорбление, это будет причинение тяжкого телесного повреждения. Если вдруг без согласия мальчика его сделают мусульманином или иудеем таким образом. Но это будет даже и не статья об оскорблении чувств атеиста. Это уже будет прямой уголовный кодекс. Но я хочу вернуться вот к чему. Именно поэтому я считаю, что закон в таком виде, в котором он принят, не нужен. А вот закон о недопустимости хулиганских действий, допустим, в местах отправления культа, притом не только религиозного, но и гражданского, вот он – нужен.

Е.СОЛОВЬЕВА: Мы продолжим разговор в сторону патриотизма. Есть «Народный фронт». Это что?

В.ЧЕРНИЦЫН: Это к патриотизму относится в последней, наименьшей степени.

Е.СОЛОЬЕВА: Недавно состоялось учредительное собрание, три дня назад. Что это такое. У нас был Григорий Спичак, который сказал, что есть различия: «Единая Россия» - это партия реальных дел, а «Народный фронт» - это такая, более управленческая система, через которую будут какие-то кадры отбираться. Но совершенно всё правильно – и то, и другое. Что думаешь по этому поводу ты?

В.ЧЕРНИЦЫН: Я думаю, всё прозрачно в обоих случаях. Дело в том, что и при создании партии «Единая Россия» и при ее расцвете и в случае с «Народным фронтом за Россию», есть всего лишь один человек, вокруг которого создавалась эта партия и создается этот фронт. Все этого человека прекрасно знают.

Е.СОЛОВЬЕВА: Владимир Владимирович Путин.

В.ЧЕРНИЦЫН: Владимир Владимирович Путин – единственная фигура, вокруг которой можно серьезно нарастить политическое или общественно-политическое мясо, если угодно. Поскольку партия «Единая Россия» совершенно очевидно на наших глазах крайне теряет привлекательность в глазах избирателей.

Е.СОЛОВЬЕВА: Партия жуликов и воров. Это так прижилось.

В.ЧЕРНИЦЫН: Совершенно верно. Достаточно было запустить это определение, оно настолько сразу прижилось, приросло, что теперь, как мы видим, при выдвижении мэра Москвы и.о. мэра Москвы Собянин предпочитает не выдвигаться от партии, и даже не заручаться поддержкой этой партии, а идти самовыдвиженцем. Благо, учитывая, что всё равно, система будет действовать ровно таким же образом. То есть, сотрудники мэрии, сотрудники префектур, округов соберут ему подписи, ну и, конечно, обеспечат поддержку муниципальных депутатов.

Е.СОЛОВЬЕВА: То есть, в данном случае, проще создать новое, чем отмыть старое?

В.ЧЕРНИЦЫН: Совершенно верно.

Е.СОЛОВЬЕВА: У меня вопрос к тебе, как человеку владеющему словом. Он про этимологию. «Народный фронт» - это подразумевает, во-первых, что народ с кем-то воюет, во-вторых, есть и еще один момент – отсылка к советскому прошлому.

В.ЧЕРНИЦЫН: Вот тут я вынужден не очень согласиться, потому что такое выражение, как народный фронт - мы просто стали это забывать – вообще-то использовалось не в военной, а обычной политической жизни в конце 1980-х годов.

Е.СОЛОВЬЕВА: Когда борьба за урожай или еще что-то?

В.ЧЕРНИЦЫН: Нет. Народные фронты возникли прежде всего в прибалтийских республиках. Нет. Пардон. Даже еще раньше. Народные фронты возникли во Вторую мировую войну, но они не были никак не связаны с боевыми действиями. Их цель заключалась в том, чтоб объединить разные политические силы – коммунистов, социал-демократов, еще какие-то консервативные, либеральные силы, даже иногда националистические, но в определенном смысле этого слова – на единой почве. В данном случае патриотической почве освобождения от Германии. Это прежде всего происходило во Франции.

Е.СОЛОВЬЕВА: А сейчас мы за освобождение чего? За всё хорошее против всего плохого?

В.ЧЕРНИЦЫН: Я в данном случае отвечаю на вопрос об этимологии. Пугаться этого не стоит. В принципе название «народный фронт» - нормальное название. Вполне приятное название – за Россию.

Е.СОЛОВЬЕВА: А против кого – за Россию?

В.ЧЕРНИЦЫН: Вот это и надо определить. И я этого определения тоже пока не вижу.

Е.СОЛОВЬЕВА: То есть, мы сначала собьёмся в кучу, а потом поймем, с кем воевать.

В.ЧЕРНИЦЫН: В случае Франции, в случае прибалтийских республик понятно было откуда. Кстати, в Ленинграде тоже был народный фронт. Но там понятно – народный фронт против КПСС. Там – против Гитлера, тут – против КПСС. В случае с прибалтийскими республиками – против СССР. В случае с «Народным фронтом», с которым мы сейчас имеет дело, я понятия не имею. Я не могу себе ответить на этот вопрос. Мы уже сказали, что надо произвести ребрендинг чего-то, что объединяется вокруг фигуры Путина. «Единая Россия» уже всё, она разлагается на глазах. Еще на местах она трепыхается и подвёрстывается какими-то общественными делами. Я вот недавно был в Усинске неделю назад. Там праздник Сабантуй. Я с интересом смотрю, там до сих пор висит флаг «Единой России», до сих пор со сцены, предположим, вместе с представителями администрации города запускают представителя местной организации «Единой России», но выглядит это уже чистейшим архаизмом. Это все уже ощущают.

Е.СОЛОВЬЕВА: То есть, сначала мы собираемся в кучу, а потом поймем, что делать.

В.ЧЕРНИЦЫН: У меня такое же ощущение. Справедливости ради, надо сказать, что я слабо смотрел трансляцию и репортажи с этого «Народного фронта». Меня он по большому счёту не очень интересует. Потому что мы видим в сущности реинкарнацию старого.

Е.СОЛОВЬЕВА: Перейдем к другой теме. Недавно Верховный суд коми признал незаконным решение о запрете проведения одиночных пикетов в зоне 150 метров от судов и прочих подобных заведений. Тем не менее, одиноких пикетчиков также вяжут. Буквально вчера Ольгу Круглову забрали оттуда (Стефановская площадь) полицейские. Она проводила одиночный пикет, несмотря на то, что она продемонстрировала решение суда. Оно было у нее с собой. Господа полицейские с кем-то посовещались по телефону и всё равно её забрали.

В.ЧЕРНИЦЫН: Это как раз очень легко объяснить. И решение суда в этом контексте очень легко объяснить. Как ни странно, полицейские действуют по закону республики Коми. Он остался почему-то не очень замеченным. Я тогда в другом месте работал, там не принято реагировать на подобные вещи. Короче. Принят закон республики Коми о местах, где не предусмотрено проведение публичных мероприятий общественно-политического характера. И первым же пунктом там черным по белому написано – Стефановская площадь города Сыктывкара. Вот этот пункт, на мой взгляд, уже нарушает Конституцию республики Коми.

Е.СОЛОВЬЕВА: Стоп. Публичные мероприятия – это и праздники. Ярмарка это разве не публичное мероприятие.

В.ЧЕРНИЦЫН: Я совершенно согласен в данном случае. Во-первых, допущена такая формулировка, которая может трактоваться однозначно. И в таком случае никаких ни ярмарок, ни выставок, ни массовых гуляний, парада Победы там проводиться не должно. Другое дело, что в федеральном законе о порядке проведения митингов и демонстраций есть нюанс. Там есть формулировка, что такое массовые мероприятия такого рода, где выдвигаются требования общественно-политического характера. В таком случае любой судья, любой толкователь может сослаться на то, что во время парада Победы, любой ярмарки, выставки, гуляний никаких общественно-политических требований не выдвигается. А в случае одиночного пикета, конечно же, выдвигаются. Вот почему суду было очень просто отменить постановление мэра, потому что оно является вторичным по отношению к закону республики Коми. Но вот закон республики Коми, на мой взгляд, грубо нарушает Конституцию республики Коми – основной закон. Тут, мне кажется, есть почва для работы юристов, правозащитников ну и просто граждан.

Е.СОЛОВЬЕВА: У нас под раздачу попадают не только одиночные пикетчики, но, как ты знаешь, главу Княжпогостского района Попова взяли под стражу. В последнее время, если ты заметил, завели дело на бывшего мэра Ухты Казарцева, на бывшего воркутинского мэра Пуро. Это тенденция какая-то?

В.ЧЕРНИЦЫН: Безусловно. Это тенденция на федеральном уровне прежде всего. Мы все видим, что главным ньюсмейкером в масштабах страны становится Следственный комитет. При том это относится отнюдь не только к Навальному Алексею Анатольевичу. Это относится к очень многим людям, и опять-таки не только к Сердюкову Анатолию Эдуардовичу. Но и, например, последняя и самая громкая вещь – это задержание и арест мэра Махачкалы. На местах, соответственно, все понимают, что выбран именно такой курс – курс на обновление таким образом административной верхушки что регионального, что федерального, что и местного уровня.

Е.СОЛОВЬЕВА: А почему они так стараются? Они боятся, что обновят их?

В.ЧЕРНИЦЫН: Каждый чиновник на таком месте, тем более, если он не избран, а назначен, он всегда боится, что «обновят их». Но тут есть очень простая штука: если ты не сделал ничего противозаконного, то все будет нормально. Другое дело, что в нашей системе…

Е.СОЛОВЬЕВА: Разве это важно, что ты сделал в нашей системе?

В.ЧЕРНИЦЫН: Я все-таки настаиваю, что это важно, но тут другое дело. Невозможно любому мэру, любому руководителю администрации района, даже поселкового совета не нарушить хотя бы одну статью одного закона или какого-нибудь подзаконного акта. Ну а это уже почва, чтобы к тебе пришли из Следственного комитета и сказали: «Смотри сам. Мы всё это зафиксировали. В соответствующем файле поставлена соответствующая галочка». Всё это записывается, за ними за всеми следят. В результате они становятся под колпаком, они становятся подконтрольными. И, как я понимаю, здесь дело в степени «зарвался-не зарвался» человек. Если у человека обнаруживают – если это соответствует действительности – столько денег, что можно 25-метровую линию выложить из пачек…Во-первых, он сам не очень далекий человек, если уж на то пошло. Если уж совсем вот так цинично говорить.

Е.СОЛОВЬЕВА: Да ладно, может он в десятках хранит. И не такая уж окажется большая куча.

В.ЧЕРНИЦЫН: Может быть, может быть.

Е.СОЛОВЬЕВА: Понятно, почему наша власть обращает внимание на глав администраций. Но почему она не обращает внимание на ситуацию в Месью? Объясню. Это рейдерский захват по сути, чего тут кривить душой, фермерского хозяйства и реабилитационного центра для наркоманов.

В.ЧЕРНИЦЫН: Я вот с этой ситуацией достаточно плохо знаком. Я за ней одним глазом следил. И сейчас это выплескивается в одиночные пикеты около Желтого дома. Судя по всему здесь тоже не обошлось без какого-то административного ресурса. Кто нашел, протоптал более утоптанную тропинку к руководителям, видимо, в данном случае, муниципальных структур, кстати, Княжпогостских.

Е.СОЛОВЬЕВА: Они же ходили не к Княжпогостскому главе Попову. Они же ждали Гайзера.

В.ЧЕРНИЦЫН: Одиночного пикета да.

Е.СОЛОВЬЕВА: Тут даже не в одиночных пикетах дело. Они стояли у крыльца, ждали без всяких пикетов, голодали.

В.ЧЕРНИЦЫН: Всё правильно. Поэтому я и говорю, что наверняка на уровне районной администрации, я уже не говорю при поселковой администрации, вот что-то такое произошло, что позволило передать это хозяйство из одних рук в другие. Это делается во многих бизнесах, во многих местах. Где-то на юге за клочок земли вспыхивают конфликты, а иногда и перестрелки, и поножовщина. В данном случае речь идет о религиозной организации – церковь «Божья слава».

Е.СОЛОВЬЕВА: Это одно из ответвлений протестантизма. Протестанты, не православные.

В.ЧЕРНИЦЫН: Они в силу того, что они религиозная организация, не должны брать в руки оружие и идти с дрекольем и выгонять новых хозяев.

Е.СОЛОВЬЕВА: Они там без дреколья. Насколько я знаю, это их бьют.

В.ЧЕРНИЦЫН: Тем более. Они знают, что на районном уровне это решить нельзя, и сам арест Попова дает им в некоторой мере основания думать. Они идут на уровень главы республики, на следующий уровень. Но насколько я вижу и знаю, глава проявляет известную глухоту, не хочет с ними встречаться.

Е.СОЛОВЬЕВА: Почему?

В.ЧЕРНИЦЫН: На мой взгляд, это отсутствие политического опыта. Я убежден, что такие пикетчики, предположим, пришли бы во времена Спиридонова Юрия Алексеевича, он бы не задумываясь, вышел к ним, поговорил, похлопал бы по плечу, выматерился бы в чей-то адрес. Но, по крайней мере, он бы с ними поговорил.

Е.СОЛОВЬЕВА: Ну неужели нужен большой политический опыт для того, чтобы послать хотя бы человека и сказать, что мы займемся решением вашей проблемы, только не голодайте и больше не ходите здесь?

В.ЧЕРНИЦЫН: Нужен опыт. У нас такая дурацкая ситуация, что с назначениями губернаторов – до недавнего времени – что, да. Гайзер, при всем моем к нему уважении, не знает, как это делается. Он всю жизнь вырастал, условно говоря, в своей среде.

Е.СОЛОВЬЕВА: Он больше с цифрами, чем с людьми?

В.ЧЕРНИЦЫН: С цифрами больше, чем с людьми. А во-вторых, даже если с людьми по роду своей деятельности, то с людьми своего круга – финансисты в основном. С которыми он может полусловом перекинуться, они друг друга поймут. Когда ты становишься руководителем ну города хотя бы, даже района, допустим, нашего Эжвинского, ты имеешь дело с массой разнообразных людей. И ты понимаешь, что нужен разный язык. А во-вторых, это уже чистая политика. Я вот сказал о «харде» и «софте». Для Гайзера это очевидно «софт». Ну даже если речь идет о какой-то ферме, насколько я знаю, об участке земли. Это такой момент из разряда «харда», но это не «Жешартский фанерный комбинат», не ЛДК, не «Интауголь». Это не тот случай. Для него это: «Да я что я буду выходить к каким-то пикетчикам? Да что это такое? Я глава или не глава?» Такова логика. И логика не правильная. Мне кажется, что до сих пор, по крайней мере сам Гайзер не просёк такую вещь, что вот такой маленький пикетчик способен поднять огромное информационное облако. А в современных условиях это очень важно, тем более предстоят выборы – какие-никакие, худые-нехудые – но выборы. Не знаю. Мне кажется, что здесь допущена серьезная ошибка.

Е.СОЛОВЬЕВА: Последний вопрос от меня. В последнее время у нас очень активен господин Колегов сотоварищи. На рок-концерте они кидались помидорами в артистов, потому что они не настолько православные, насколько нужно. Но основной вопрос касается наклеек «Иностранный агент», которые они клеили на двери квартир. Они как-то узнали адреса, как-то выяснили адреса прописки. Печальный момент состоит в том, что они наклеили эти наклейки - «Здесь живет иностранный агент» - не на те квартиры, где собственно живет этот человек, которого они в этом подозревают, а где живут его родители. Это полное, на мой взгляд, безобразие.

В.ЧЕРНИЦЫН: По сути дела тут есть предмет для административного производства. Это просто порча чужого имущества, если уж на то пошло.

Е.СОЛОВЬЕВА: Они активизировались. Какие только глупости не делают – закидывают людей яйцами, помидорами, заливают их кетчупом, клеят им наклейки. Пакостят, иначе не назовешь. И никакой реакции.

В.ЧЕРНИЦЫН: Надо признать, что такого рода методы популярны во многих случаях. Например, есть так называемые антифа. Я не знаю, насколько это структурированное, оформленное движение, но насколько я знаю, они тоже не стесняются особо в методах. Бросают те же помидоры, камни, кетчупы.

Е.СОЛОВЬЕВА: То есть, это тренд?

В.ЧЕРНИЦЫН: Это тренд проявления гражданской активности. Насколько я помню, не всегда молодые и горячие, а вполне солидные взрослые люди, типа того же Игоря Сажина обливали кетчупом баннеры перед Днём Победы, если мне не изменяет память.

Е.СОЛОВЬЕВА: Игорь Сажин обливал кетчупом баннер со Сталиным?

В.ЧЕРНИЦЫН: Да, баннер со Сталиным. Я понимаю отношение к Сталину.

Е.СОЛОВЬЕВА: Подожди, я хочу уточнить, это точно был Игорь Сажин?

В.ЧЕРНИЦЫН: По-моему Эрнест Мезак точно был. На счет Игоря Сажина не стану утверждать. Эрнест Мезак и Павел Андреев, возможно. Насколько я помню, кто-то из «Мемориала» или люди, которые ассоциируются у нас с «Мемориалом». Мне, например, это тоже не нравится. Да, кто-то проплатил баннер, висит он перед Днем Победы. Мое отношение к Сталину совпадает с тем, что есть у Эрнеста Мезака, Павла Андреева, Игоря Сажина и у тебя, наверняка. Но если кто-то проплатил и висит, ну извините меня – проплатил и висит.

Е.СОЛОВЬЕВА: То есть, здесь надо подавать в суд или по-другому решать?

В.ЧЕРНИЦЫН: Да, объявить об этом публично. Господи, сейчас сети есть. Узнай, кто проплатил и заклейми его позором. Но не обливать. И я возвращаюсь к тому, с чего начали. Можно, например, уподобиться колеговцам и наклеить на дверь того, кто проплатил такой баннер – вот здесь живет сталинист. Я же говорю, здесь совершено административное правонарушение, но дело то в другом. У меня однозначное ощущение, что у товарищей есть политическая крыша и они резвятся. Иногда инициатива исходит от них.

Е.СОЛОВЬЕВА: Понятно, зачем ему политическая крыша. А зачем он нужен политической крыше? Зачем людям прикрывать этого человека и его соратников?

В.ЧЕРНИЦЫН: Он сравнительно безопасный громоотвод. Он уводит на себя тех, кто ведётся на эти лозунги, на примитивные националистические лозунги. Как известно, вроде как он сменил в общественном сознании фигуру Юрия Екишева.

Е.СОЛОВЬЕВА: Юрий Екишев был покрупнее фигурой, и самостоятельной.

В.ЧЕРНИЦЫН: Безусловно. Я понимаю, что сравнивать их вообще невозможно. Екишев - великолепный математик, ученый, писатель, интеллектуал. Он со своими – я многих его взглядов не разделяю, – но он неподконтролен, он самостоятелен. Здесь о самостоятельности говорить не приходится по очень многим параметрам. Мы с тобой и аудитория, которая нас слушает, понимают о чем идет речь. Во многих акциях улавливается вот это вот всё, что это делается с санкции тем, кто хочет представить что ли… пытаюсь вот что сказать. Есть такой Паук – Сергей Троицкий. Он выдвигался на выборах мэра Химок, Жуковского. Сейчас выдвигается на выборы мэра Москвы, естественно. Для чего он выдвигается?

Е.СОЛОВЬЕВА: Чтобы оттянуть часть избирателей?

В.ЧЕРНИЦЫН: Это самая последняя в данном случае задача. Он встает в общественном сознании в общий ряд реальных оппозиционеров – Навальный, Митрохин и Паук допустим, идут в одном ряду. В случае Химок – Чирикова, Паук.

Е.СОЛОВЬЕВА: Замазать.

В.ЧЕРНИЦЫН: Совершенно верно. Паук начинает нести околесицу, она моментально расходится по сетям. Это делается очень легко. Точно также и господин Колегов. Объявляется какая-нибудь реальная акция протеста.

Е.СОЛОВЬЕВА: Защита ботсада.

В.ЧЕРНИЦЫН: Допустим, защита ботсада. Немедленно появляется так называемым оппозиционер Колегов. «Да, мы это поддерживаем», - говорит Алексей Олегович. Всё, в общественном сознании всё размыто. Вернее, всё смешано.

Е.СОЛОВЬЕВА: И тут же рядом с ним кто-нибудь зигует.

В.ЧЕРНИЦЫН: Совершенно верно. Всё, дело сделано.

Е.СОЛОВЬЕВА: Последний вопрос от нашего читателя. Он про разливы нефти на Колве. Ты ездил в Усинск недавно.

В.ЧЕРНИЦЫН: У меня было всего два дня, и они оба выпали выходные. Может быть, и следовало подольше там походить, поговорить с людьми и поездить. Но условия были таковы, что вот так вот сложилось. Я написал об этом материал, в «Красном знамени» он вчера вышел, в пятницу, 14 июня. Кроме того, он есть на сайте komikz.ru. Когда ты туда приезжаешь, в то место, где собирается нефть, это производит очень тяжелое впечатление, потому что стоят бочки с густым темным нефтешламом. И даже на берегу очень легко испачкаться. Я два раза пачкал брюки: один раз оттёр, а во второй раз пришлось в грязи возвращаться в Сыктывкар.

Е.СОЛОВЬЕВА: Мы имеет дело с экологической катастрофой? Сравнивают с разливами 1994 года.

В.ЧЕРНИЦЫН: Я не специалист в этой ситуации. Мне кажется, что в 1994 году всё было гораздо катастрофичнее. Нефть тогда разлилась и по речке Колве, тем более это происходило тогда в августе-сентябре. Время, когда природа в самом расцвете.

Е.СОЛОВЬЕВА: Сбор грибов-ягод.

В.ЧЕРНИЦЫН: И там лужи находились не на поверхности земли, среди травы, среди болот. Поэтому там все было гораздо хуже. Но из этого не следует то, что, когда едешь по Колве и видишь, что кусты черные снизу по крайней мере, это производит очень тяжелое впечатление. Просто так вот история распорядилась, что именно вдоль реки Колвы идёт так называемый колвинский мегавал. Это геологическое название целой гряды месторождений. И как их начали в 70-х осваивать, так и продолжают качать, и в результате речка подвергается самому неприятному воздействию. А где Колва, там и Уса, а где Уса, там и Печора.

Е.СОЛОВЬЕВА: Что местные говорят?

В.ЧЕРНИЦЫН: Местные, во-первых, принимают участие в очистке реки. Восемь человек из Колвы изъявили желание.

Е.СОЛОВЬЕВА: Им за это платят или они на общественных началах?

В.ЧЕРНИЦЫН: Им за это платят в общем-то неплохие деньги – 10 тысяч рублей за 200 литров нефти. Там есть нюанс: они привозят в этих бочках и полубочках всё, что собрали с реки, а там и ил, и мусор, и ветки, и водоросли. Там они процеживают через особую сетку, а потом представитель компании «РУСВЬЕТПЕТРО» оценивает сколько же на самом деле там. Но вот они за раз собирают от 400 до 600 литров этого первичного нефтешлама. Допустим из этих литров, осталось 400 литров, за что им платят. Они получают 20 тысяч рублей.

Е.СОЛОВЬЕВА: Насколько там нарушена экологическая ситуация, откуда берут воду местные, с водой у них есть проблемы?

В.ЧЕРНИЦЫН: У них, насколько я понял, есть централизованное водоснабжение.

Е.СОЛОВЬЕВА: Они ее из Колвы берут?

В.ЧЕРНИЦЫН: Ну откуда же еще. Не стану врать, возможно, из какого-то ручья. Но вроде бы из самой Колвы. Вода, конечно же, проходит определенные фильтры. Тут надо заметить, что даже без нефти вода не очень хороша. Северная вода не очень.И сама система водоснабжения старая, древняя, ржавая.

Е.СОЛОВЬЕВА: Давай не будем на этом отвлекаться. Хочется понять, какую степень опасности она представляет для местных жителей? Какие далеко идущие последствия могу быть из-за того, что они подверглись такому воздействию?

В.ЧЕРНИЦЫН: Я, конечно, не специалист. Подвергшаяся этому вода… Во-первых, дело происходило в паводок. Вода пока стоит на определенной ширине, она уйдет. Останется там трава, которую будут, например, есть коровы. Это первый момент. Кстати, те самые многострадальные колвинские коровы, которые в свое время замерзали. Но самое главное – это рыба. Такого рода села, поселки…

Е.СОЛОВЬЕВА: Держатся тем, что живут на рыбе.

В.ЧЕРНИЦЫН: Конечно. В таких местах, да и в других местах люди, живущие у реки, живут рекой в первую очередь.

Е.СОЛОВЬЕВА: И экологические, и экономические последствия они все равно на себе почувствуют.

В.ЧЕРНИЦЫН: Во всяком случае они говорят от том, что эта рыба нефтью точно пахнет. А это уже в какой-то мере приговор. Колва, к сожалению, уже около 40 лет подвергается такому воздействию. Увы. Такая вот у нас система нефтедобычи.

Е.СОЛОВЬЕВА: Нам пора заканчивать. Надеемся, что экологи и общественные активисты помогут справиться с этой ситуацией.

В.ЧЕРНИЦЫН: Я хочу подчеркнуть, что помогут и собственно специалисты, которые собирают нефть.

Е.СОЛОВЬЕВА: Без всякого сомнения. Это входит в их цели и задачи. За сим раскланиваемся. Желаем вам всего самого хорошего.