Сергей Гуриев: "Меня преследуют из-за дела Ходорковского"

 

Би-би-си: Почему вы решили уехать из России и не возвращаться туда в обозримом будущем?

Сергей Гуриев: Я чувствовал риск потерять свободу. Я думал, что, так как я не сделал ничего плохого, я должен быть там, где я в безопасности, и мне не страшен этот риск.

 

О деле ЮКОСа

Би-би-си: Почему вы думали, что рискуете потерять свободу?

СГ.: Я был свидетелем по делу ЮКОСа и Михаила Ходорковского. Происходили допросы и выемки документы, изъятие сообщений моей электронной почты и обыски в офисе. Одно событие, произошедшее около месяца назад, убедило меня, что события развиваются в неправильном направлении. Следователь попросил меня принять участие в допросе. Однако, когда он пришел, вместо допроса он продемонстрировал мне решение суда об изъятии всех моих электронных писем за пять лет. […] Судя по содержанию документа, который я прочел (я не могу сказать, что там было), обоснования были такие беспочвенные, что [стало понятно], что они могут придумать любые предлоги для того, чтобы двигаться [по этому делу] дальше. Я думаю, что следующим шагом, после того как они лишили меня права на тайну переписки, стало бы лишение меня свободы передвижения, а затем - и свободы вообще.

Би-би-си: То есть вы искренне опасались того, что вас могут арестовать?

СГ.: Думаю, что сначала у меня поменялся бы процессуальный статус - я перестал бы быть свидетелем, а стал подозреваемым. […] После того случая я уезжал из России, а затем вновь вернулся и разговаривал с несколькими высокопоставленными коллегами и чиновниками. Они все сказали, что сейчас мне лучше уехать. Я последовал их совету. Позже некоторые из них изменили свое мнение, заявляя, что риск вполне приемлемый. Однако из того, что я слышу, мне кажется, что риск все еще существует, а возможные последствия такие мрачные, что рисковать я не хочу.

Би-би-си: Расследование, о котором вы говорите, связано с делом Михаила Ходорковского?

СГ.: Да, это дело Ходорковского. […] Моя роль здесь касается моего участия в экспертизе второго дела Ходорковского в 2011 году. Тогда я выразил свое мнение по этому делу по запросу Совета по правам человека при президенте Дмитрии Медведеве. В этом отношении меня беспокоит, что меня преследуют за то, что я говорю то, что думаю. И меня не радует такое положение вещей. […] Я написал тогда, что второе дело Ходорковского не должно было привести к его второму сроку. По-моему, второе дело не имеет под собой каких-либо оснований. Однако даже если я ошибаюсь, у меня должно быть право говорить то, что думаю.

Би-би-си: Как вы думаете, что произошло в России, что привело к изменению вашего положения? Ведь до недавнего времени казалось, что вы были неприкасаемым ректором Российской экономической школы, писали тексты для Дмитрия Медведева, заседали в советах директоров различных компаний, в том числе государственных. Даже сегодня вас избрали в наблюдательный совет Сбербанка. Что в вашем случае пошло не так?

СГ.: Я не писал речи для Дмитрия Медведева. Я давал советы его советникам. Но я думаю, что действительно что-то изменилось, хотя я и не знаю, что. Два года назад меня пригласили выразить свое мнение, сейчас меня за это преследуют.

 

О финансировании оппозиции

Би-би-си: Вы не считаете, что это может быть связано с тем, что в прошлом году вы перечислили 10 тыс. рублей в фонд по борьбе с коррупцией Алексея Навального?

СГ.: Мне известно о таких слухах, но этому нет каких-либо подтверждений. Некоторые говорили мне, что это связанные между собой вещи. Однако я не знаю, верно ли это.

Би-би-си: Прокремлевский аналитик Сергей Марков утверждает, что ваш внезапный отъезд нацелен на то, чтобы следователи не нашли те каналы, с помощью которых деньги олигархов и бюджетные средства поступали антипутинской оппозиции…

СГ.: Я читал эти заявления. Я думаю, что это очень полезные слова для меня. Часть этих заявлений является прямыми цитатами из того, о чем меня спрашивал следователи. Я могу только догадываться, откуда Сергей Марков знает то, о чем со многой говорили представители следствия. Однако я не могу обсуждать это здесь [из-за подписанного соглашения о неразглашении]. В то же время, другая часть его заявлений - это то, о чем следователи со мной еще не говорили. И это помогает угадать то, что интересовало бы следователей, если бы я остался в России.

Я хочу прямо заявить, что РЭШ никогда не использовалась для финансирования оппозиции. Я также хочу еще раз уверить всех, что мне никогда не платил Ходорковский или его партнеры. Единственное пожертвование, которое РЭШ получила от акционеров ЮКОСа, было сделано 10 лет назад и составляло 3% от ежегодного бюджета вуза. В то время я не был ректором РЭШ. Меня даже не было тогда в Москве - я в течение года был в Принстонском университете. […] Все, о чем говорит Марков, насколько я знаю, является неправдой.

Он также уделяет внимание моей позиции в либеральном экономическом истеблишменте, однако я всего лишь являюсь скромным ученым. Если он думает, что я какой-то закулисный влиятельный деятель мирового уровня, то это его право, но то, что я делаю - абсолютно прозрачно. Я пишу академические статьи, работаю в качестве советника и участвую в работе советов различных компаний, но это не манипуляции, а нормальная деятельность.

 

О расхождениях с Путиным

Би-би-си: Однако очевидно, что кто-то в Кремле считает, что ваши разногласия с властями по поводу направлений экономической политики непреодолимы…

СГ.: Я думаю, что по каким-то вопросам у нас с Владимиром Путиным разные мнения, по каким-то - схожие. Это нормально. Российская конституция защищает право иметь отличное мнение от мнения президента. Поэтому я не думаю, что сделал что-то не так, не соглашаясь с какими-то шагами Владимира Путина. Я также не думаю, что совершил что-то плохое, соглашаясь с чем-то из того, что он делает.

Би-би-си: Тем не менее, не будет ошибкой сказать, что у вас есть фундаментальные расхождения по вопросу о будущем российской экономики?

СГ.: Если вы ознакомитесь с выступлениями Владимира Путина, то там будет много как прорыночных, так и антирыночных заявлений. Трудно поэтому понять, каковы на самом деле экономические взгляды Путина. Если посмотреть на повестку дня Путина в экономике, то она имеет прорыночный характер. Однако проблема в том, что осуществление этой политики часто запаздывает. И если вы посмотрите на статистику - отток капитала или колебания фондового рынка России - то увидите, что инвесторы не очень уверены в том, что Путин намерен осуществлять рыночные меры.

 

О законах и экономике

Би-би-си: Вы очень обеспокоены тем, что экономика России слишком зависит от газа и нефти?

СГ.: Меня не столько беспокоит это, сколько то, что в России плохо защищены права собственников, неважно работает судебная система и не поддерживается конкуренция. […]

Би-би-си: Считаете ли вы, что в России в целом не соблюдаются законы?

СГ.: Да, я так думаю. И не только я один. Если вы посмотрите на мнения инвесторов, то увидите, что рынок также не верит в то, что в России соблюдаются законы. […] Мы видим, что инвесторы не идут в Россию.

Би-би-си: Вы не боитесь за будущее России при президенте Путине?

СГ.: Я думаю, что пока осуществляется правильная политика, проблема - не в президенте Путине. До тех пор пока он выполняет свои обещания в отношении экономической политики, российская экономика будет быстро расти.

Би-би-си: Слушая вас, странно осознавать, что Кремль может видеть в вас какую-то угрозу. Вы, наверное, сами очень удивлены этим?

СГ.: Я не политик. Я не борюсь за какую-то политическую должность. Моя работа - давать советы по развитию экономики. Если их будет осуществлять Навальный, то я буду очень рад. Тоже самое могу сказать и в отношении президента Путина. Если кто-то говорит, что я представляю оппозицию правительству - это неправда.

Даже когда я давал деньги Алексею Навальному (а я считаю его честным и смелым человеком), я давал деньги для того, чтобы поддержать саму идею - предоставление частных пожертвований для политических и антикоррупционных кампаний.

Би-би-си: Вы считаете, что коррупция - это большая проблема в России?

СГ.: Это главная проблема российской экономики.

 

Об отъезде из России

Би-би-си: Ваша жена, сама будучи известным экономистом, несколько лет назад переехала из России во Францию. Тогда вы думали, что это немного цинично в отношении будущего России, так?

СГ.: Я бы сказал - пессимистично.

Би-би-си: Однако сейчас вы, наверное, склонны уже соглашаться с ней?

СГ.: Я должен сказать, что она очень мудрый человек. Я могу только согласиться с ней.

Би-би-си: И вы не собираетесь в ближайшем будущем возвращаться в Россию?

СГ.: Нет, не собираюсь.

Би-би-си: То, что вас выбрали в наблюдательный совет Сбербанка, говорит о том, что вы пользуетесь доверием части российского истеблишмента?

СГ.: Я не знаю. Может быть, акционеры проголосовали до того, как я отказался участвовать в выборах. Я удивлен и очень польщен. Я благодарен акционерам. Я сделаю все, что могу, чтобы служить их интересам. Однако я не знаю, является ли это своеобразным вотумом доверия ко мне. Я должен понять, что произошло.

 

Русская служба ВВС