Расстрел полковника Буданова

Видео смотреть здесь.

Больше всего у меня, естественно, вопросов по поводу расстрела полковника Буданова. Ну, была у нас Смоленская набережная, был у нас Ленинский проспект, теперь, вот, добрались до Комсомольского. Собственно, я понимаю, что могут быть какие-то экзотические версии (их я уже слышала). Например, мне говорили на полном серьезе, что, вот, Буданов сидел у своего знакомого Шаманова как король, что, типа, зона превратилась в красную, что там было много бизнеса, что это ему могли припомнить. Но я думаю, что чудес на свете не бывает, и провокации – это тоже больше к литературным произведениям. Вот, сказал Кадыров, что чеченский народ найдет, как отомстить Буданову, и, вот, его застрелили.

Кстати, на 2 совпадения таких. Во-первых, все-таки, накануне дня России. Хотя, может быть, это, действительно, совпадение. И второе, накануне вынесения приговора Олегу Орлову, главе «Мемориала», которого речь я рекомендую всем прочесть на сайте Еж.ру и на любых других местах. В речи сказана фраза «Я сказал правду».

Напомню, что речь идет, что Орлов обвинил Кадырова в убийстве Натальи Эстемировой, про которую Кадыров тоже говорил, что у нее не было ни чести, ни совести. Вот, символизм, совпадение этих двух фраз Кадырова о Буданове и об Эстемировой даже у меня обращают внимание в вопросах по интернету. И, вот, как раз накануне вынесения приговора убивают Буданова. Я думаю, что это тоже, скорее, совпадение, но такое совпадение, достаточно символичное.

Один неприятный момент в этом деле (я понимаю, что патриоты сейчас меня будут есть), но слова Кадырова о Буданове являются стопроцентной правдой. Имя Буданова стало знаковым, и, вот, самое страшное во всей этой истории, на мой взгляд, даже не только преступление, совершенное Будановым, а, я думаю, смешно сомневаться, что это было не только убийство, но и изнасилование. Именно реакция российских патриотов на это преступление, потому что есть в мире ситуации, когда люди совершали какие-то героические поступки, но заодно еще убивали и грабили. Ну, тот же Ахилл в Одиссее и в Илиаде. Простите, не в Одиссее – в Одиссее Ахилл уже не участвует. Но как-то не было в истории человечества случаев, когда именно за убийство и изнасилование человек становился героем. Это очень плохо говорит о самосознании нации. И понятно, что если из Буданова не сделали бы героя, причем сделали именно в ходе суда, отмазав его от обвинения в изнасиловании и, соответственно, представив дело так, что, вот, он страдал за своих солдат (это вот тех самых, которым он гранату в печку кидал) и, вот, он пошел снайпершу задушил. Ну, правда, он ее предварительно раздел и она голая там у него валялась. И, вот, если бы этого издевательства над правосудием не было, то не было бы и всего последующего. Потому что, ведь, Буданова арестовали за что? Что он это сделал в день выборов Путина. Если бы он это сделал в любой другой день как многие другие российские офицеры и солдаты, наверное, не арестовали бы. И, видимо, Путину хотелось показать, что в России есть правосудие как и в случае с «Курском». Он еще тогда это пытался сделать, но выяснилось, что в России можно арестовать Ходорковского и осудить, но в России нельзя осудить Буданова за то, что он сделал – вертикали власти не хватает.

И, вот, собственно, это отсутствие государства – оно и сработало, потому что российская армия в Чечне вела себя омерзительно. Немногим лучше, чем Красная армия в Восточной Пруссии весной 1945 года. И вот это поведение российской армии, оно опиралось, к сожалению, на нежелание начальства дать солдату и офицеру видеть в противнике человека. И начальство не рассчитало только один момент, что в войне Чечни с Россией выиграет Чечня, ну, или, по крайней мере, Кадыров.

И вот теперь в Москве то у нас чеченец расстреляет автобус за то, что тот его подрезал, то порежут невинных людей на автозаправке ножом с гербом Чеченской республики, то чеченец, которого не пустили с пистолетом в «Европейский», изобьет охранников. И все это власть старательно заминает. Потом все это вспухает гнойным пузырем посереди Манежной. И, наверное, многие думали при рассказе о стрельбе по автобусу: «Ребят, вы что это такие крутые? Вы по автобусу стреляете? Буданов в девушек, а вы по автобусу?» Ну вот, получили ответ: «Нет, не только по автобусу».

И я понимаю, что я говорю неполиткорректные вещи, что надо придерживаться или той, или другой точки зрения, что надо или рассказывать, что Буданов – герой, а, вот, все чеченцы – волчье семя, их надо истребить, но Буданов при этом никого не трогал. Или надо рассказывать, что, вот, бедные чеченцы – они исключительно жертвы кровавого режима, ну а вспоминать стрельбу по автобусу или там историю в лагере «Дон» прошлогоднюю, когда, если помните, все началось с того, что чеченские мальчики-спортсмены избили девочку. Причем, спортсмены. Но это вот так, неприлично, это неполиткорректно.

Так вот, понимаете, что я вам скажу, господа, по этому поводу. Есть русские патриоты, для которых Буданов – герой. А, вот, есть чеченский омбудсмен, для которого вот эти мальчики, девочку избившую, они – невинные жертвы. У меня вопрос: ребят, может, пора разводиться? Если у нас у одной нации в стране такие герои, а у другой такие невинные жертвы, ну чего мы будем насиловать себя и жить вместе? Вот, я сегодня слышала, как Жириновский выступал на митинге. «Буданов, - говорит, - герой, а мы, Россия на Кавказе сотни лет боролась с терроризмом и экстремизмом». Ну, ребят, если мы там сотни лет боремся с терроризмом и экстремизмом, может быть, пора заканчивать?

Еще пара вопросов у меня про замечательное выступление Грызлова насчет наркотиков и Медведева, который на этой неделе аж несколько раз подряд выругал правительство. Ну, выругать правительство – это, конечно, сильно, это достойно оппозиционного журналиста. Вот, оппозиционные журналисты обычно ругают правительство, а президенты обычно правительства увольняют. Другое дело, если президент не умен, слаб и закомплексован. Вот, тогда он, действительно, ничего не может сделать кроме как ругаться на своих подчиненных. И есть только одна вещь глупее публичной ругани хозяина на своих подчиненных – это многократная публичная ругань, потому что если человек тебя не устраивает, ты должен его уволить. Кстати, если ты хочешь его предупредить, то ругать его надо без свидетелей, а хвалить со свидетелями – это административная азбука. Потому что вы можете себе представить, как ненавидят Медведева те, кого он публично топчет ногами, при этом не увольняет.

Это, вот, тоже самое, история как с Грызловым. У нас кто Грызлов? Спикер Государственной Думы. А перед этим он был главой МВД. Ну, боролся бы себе с наркотиками на посту главы МВД. А в качестве спикера Госдумы мог бы выдавать законы о борьбе с наркотиками. А он вместо этого статью пишет, в которой призывает бороться с наркотиками. Очень трогательно. И предлагает это еще нам обсуждать.

Кстати о выступлениях. У меня тут маленькая радость, прорезался господин Денис Дворников. Это, помните, абсолютно неизвестный истории и обществу человек, который явился инициатором письма 55-ти против Ходорковского. Ну, видимо, таким... Ну, собственно, мы ничего о нем не знали до этого, но, вот, сейчас он еще и в прокуратуру, ах нет, в МВД России, по-моему, написал запрос по поводу моей передачи, где я допустила оскорбительные высказывания в адрес членов партии «Единая Россия». Вообще, господин Дворников, вы кто? Путин? Грызлов? Вы кто «Единой России»? Жена? Племянница? Вас звать как? Мы о вас знали перед тем, как вы написали письмо против Ходорковского? Уж не помню, чем я там обозвала «Единую Россию». Ну, наверное, прибавила к словам «партия жуликов и воров» «партия убийц и, простите за научный термин, педерастов».

Ну, насчет убийц – вот у нас только что очередной член «Единой России» в Ростове своим Порше растер Жигули вместе с находящимся там человеком. А насчет вот этих самых вот, которые голубые, ну, можно набрать в интернете и прочесть все, начиная от пермского депутата Пастухова и кончая питерским Смирновым, который по словам СМИ организовал, будучи единороссом, целый лагерь, где подростков приучали к этому делу. И обещали нам следователи сказать, кто были его соучастники, но как-то застеснялись. Вот, господину Дворникову неплохо бы поинтересоваться: кто же соучастники?

Вообще, надо сказать, что меня всегда интересовало, зачем люди подписывают эти письма. Ну, кроме того, чтобы о них узнали, о таких хороших. На самом деле, мне кажется, это бизнес. То есть ты сначала как-то набиваешь себе цену, а потом это используешь в собственных коммерческих целях. Вот сейчас очень смешная история происходит: там идет драка за наследство Литфонда, наследство Союза писателей, в частности, естественно, земельные участки в Переделкине, ну и там есть намерение их отобрать и писателей выкинуть вон. И драка идет, и в ней активно участвует один из подписантов вот этого дворниковского письма господин Кучерена, который вдруг оказался еще и писателем. Естественно, он участвует там на стороне тех, кого писатели считают рейдерами. И еще на всяких разных совещаниях рассказывал, что это поручение лично Суркова. Но в результате поручения лично Суркова отобрать у писателей дачи и, так сказать...

Значит, на одном из подобных совещаний, где присутствовал Юрий Поляков, хороший писатель вне зависимости от того, какие его политические убеждения, редактор «Литературной газеты». А он в этой писательской драке уже поимел – его там жену избили. Причем, серьезно избили, там пришлось накладывать 9 швов. Ворвались домой на эту самую дачу с пистолетом, там Поляков выскочил в одной рубашке, эти с пистолетами убежали.

Ну вот, значит, сначала Поляков имеет эту историю с женой, борясь за дачи, а потом он видит господина Кучерену, который ходит гоголем и рассказывает, что дача эта по поручению Суркова. Потом господин Поляков идет к Суркову и спрашивает: «Что ж вы такое? Вот, вы толкаете, вы пытаетесь признать главой Союза писателей в рамках рейдерского захвата криминального человека, который сбежал от уголовного преступления в Якутии, на него было уголовное дело, еще чего-то». Сурков смотрит на Полякова и говорит: «Откуда вы взяли такой бред? Чего я?.. Какой я?.. Я участвую? Какие писательские дачи» - «А Кучерена говорит», - говорит Поляков. Сурков тут же звонит Кучерене, говорит: «Ты чего это там моим именем представляешься и куда ты лезешь, и чего ты делишь?»

И все это очень смешно, потому что вся эта драка за то, какой из Союзов писателей настоящий, она многократно уже бывала в судебных инстанциях, она там была в Савеловском суде, настоящие писатели выигрывали, ненастоящие подавали в Верховный суд. И всегда думали, что в Верховном суде додавит Сурков. Оказалось, что Сурков не причем, а письмо в Верховном суде лежит от Зюганова.

Но это я, собственно, к чему рассказываю? Что, вот, все эти истории по поводу подписания писем потом где-то оборачиваются тем, что те люди, которые подписывают письма, они это используют в каких-то своих совершенно удивительных личных целях.

+7 985 970-45-45, и, собственно, я перехожу к тому, о чем я хотела поговорить еще неделю назад. Это о том, что, условно говоря, можно назвать презумпцией невиновности государства. Я понимаю, что это довольно сомнительный термин, потому что государство – не человек, Что значит презумпция виновности и что значит презумпция невиновности? Расскажу историю. Вот, я и мой какой-то знакомый едем по Грузии походить по горам, и один из спутников наш, очень либеральный, очень хороший человек (не важно, как его зовут, ну, Ираклий его зовут) говорит, что, вот, митинг 26 мая как-то не так разогнали. Я говорю: «Ну, вот, что значит «не так»? То есть Бурджанадзе права?» «Нет, - Ираклий подпрыгивает, - она не права, митинг был провокацией», начинает такие слова про Бурджанадзе говорить, которые я тут не решусь в прямом эфире повторить. «Вам не нравятся реформы Саакашвили?» - спрашиваю я. «Нет, реформы Саакашвили нравятся. Вот, только вот, знаете, митинг – да, надо было разогнать, но надо было это сделать как-то не так».

И мне вот эта вот история показалась ужасно симптоматичной. Потому что есть великие слова, сказанные в декларации независимости 1776 года. Слова о том, что есть самые очевидные истины, заключающиеся в том, что люди имеют неотчуждаемые права, а именно среди этих прав жизнь, свобода и стремление к счастью. И что для того, чтобы обеспечить эти права, государства созданы среди людей. И дальше там, что если государство не выполняет эти функции, то народ имеет право восстать.

Вот, это очень лучшая формула, которая описывает суть государства: «Государства созданы среди людей для обеспечения прав людей». И в реальном мире прав людей без государства, к сожалению, не существует. Государству люди делегировали свое право на насилие, и оно не просто может – оно обязано применять насилие для защиты интересов своих граждан. И вот эта формула, очень простая и здравым смыслом исполненная заменена в современном мире совершенно удивительной. Государство не имеет права на насилие вообще, но если оно хоть пальцем пошевелит, то мы его такие свободные, либеральные обязательно приложим.

Вот, есть грузинское государство, пример уникальной трансформации общества, произошедшей на наших глазах, от общества с криминальным менталитетом, где глава МВД ездил провожать в аэропорт вора в законе, до общества, где преступлений в несколько раз меньше, чем в Австрии или в Швеции. И внутри этого общества, естественно, там осталась куча бывших, которые хотят, чтобы снова в Грузии было так, как было 10 лет назад, и готовы при этом блокироваться с кем угодно и, там, рассуждать про 500 трупов, про вмешательство спецназа ГРУ. Саакашвили должен отдать власть этим людям? Нет. Но действовать надо было как-то не так. Там вопрос: «А как можно не побить митинг, который устроен затем, чтобы этот митинг побили?»

Вот другая власть, российская. Она немытая, грязная, с рогами, от нее воняет. Но, вот, иногда российская власть что-то делает правильно, например, арестовывает убийц Политковской. Сразу какой поднимается крик от людей, которые считают себя либералами. «Ах, арестовали невинного мальчика. Если кровавый режим арестовал человека, значит, человек невиновен». Невинный мальчик там профессиональный киллер, агент ФСБ, на счету его куча трупов, невинный мальчик всадил в Политковскую 5 пуль, 4 с тем расчетом, чтобы причинить максимальные мучения, максимальную боль. Потом этот невинный мальчик широким кавказским жестом швырнул пистолет наискосок через лифт. Он, наверное, чувствовал себя в этот момент крутым джигитом, мальчик. Он всадил в безоружную женщину 5 пуль так, чтобы она подольше мучилась. «Ничего, он – невинный мальчик. Если его арестовали, он не виноват. А все, кто смеют его обвинять, грязные агенты режима. Это наше священное право – всегда сказать государству «Нет», что бы оно ни сделало, мы его будем критиковать, потому что мы такие крутые и свободные».

Я вовсе не призываю поклоняться государству. Я просто призываю относиться к государству по его делам, а не по своим принципам. Не бывает там человек зол или добр в принципе. Есть человек в каждом конкретном случае. Вот, в одном конкретном случае он прохожего ограбил, в другом случае он прохожего не трогал. И вы не можете сказать «Нет, человек не может так грабить прохожего, потому что люди никогда не грабят прохожих». И вы не можете сказать «Да, человек ограбил прохожего, потому что люди всегда грабят прохожих». Там нету «никогда» и «всегда» - там есть доказательства и обстоятельства, одни грабят, другие нет. И если к вам придут и скажут «Власти разогнали митинг», то надо смотреть, какая власть и какой митинг. А не говорить, что всегда власть разгоняет митинг, это всегда правильно или это всегда неправильно.

И это не частная история, это история всеобщая. Потому что, вот, члены Аль-Каиды, они сидят в Гуантанамо. Приходит либеральный кот Леопольд, говорит: «Как вы смеете пытать этих бедных людей?» – «Так, а что делать? Им позволить убивать?» – «Нет, но вы знаете, надо как-то по-другому». Израиль начинает операцию «Литой свинец». «Ах, как вы смеете? Там же женщины и дети» - «Так, а что делать? Позволить террористам из Хамас безнаказанно обстреливать население Израиля?» - «Не-не-не, но надо как-то по-другому».

Недавно Европейский суд по правам человека частично удовлетворил иск человека, которого зовут Магнус Гефген, который приговорен в Германии к пожизненному заключению за похищение и убийство 11-летнего мальчика. Нарушены права Гефгена были тем, что полицейские, чтобы выяснить, где находится похищенный мальчик, дали садисту по морде. А что было делать полицейским, чтобы узнать у садиста где находится мальчик, суд не обсуждал. «Нет-нет, убийство и похищение мальчика надо было расследовать. Но как-то не так, без насилия».

Вот, недавно в Осетии воинствующий исламист отрезал голову местному поэту Джигкаеву самурайским мечом, за стихи. Убийцу отправились арестовывать, он живым не дался, его застрелили во время задержания. Среди осетинских исламистов начались аресты. У нас очень патетическая статья Кавказского узла висит по этому поводу на сайте о том, что, вот, мол, в Осетии доселе насилия против исламистов не было, и насилие ничего не исправит, как показывает пример соседних кавказских республик. Такое впечатление, что авторы статьи забыли причину арестов. Человеку отрезали голову. За стихи. В республике, в которой по признанию самого же автора статьи ни малейшего насилия против исламского фундаментализма не было (а Беслан, заметим, был). Насилия не было, а голову взяли и отрезали. Но тех, кто голову отрезал, трогать нельзя, ведь это насилие, а им ничего не исправишь.

И все это преподносится как некая универсальная истина, как некий венец развития европейской мысли. И, вот, я хочу напомнить, что в Европе никогда такого не было. Что когда союзники высаживались в Нормандии, не нашелся ни один идиот, который написал, что, вот, мол вы на насилие отвечаете насилием. А из насилия никогда ничего хорошего не выходило. И что когда англичане запрещали маори есть человечину, не было ни одного идиота, который написал, что вот это подлое колониальное насилие над древней самобытной культурой.

Еще раз. Есть нормальная декларация основ свободного общества, to secure these rights governments are instituted among men. Для обеспечения. Заметьте, обеспечения. Там очень точные слова выбраны: не для создания этих прав, не для предоставления этих прав, а для обеспечения этих неотъемлемых существующих прав, созданных государством между людьми. Я вовсе не призываю поклоняться государству, потому что власть развращает, абсолютная власть развращает абсолютно. Разделяйте власти, вводите контроль, строго регламентируйте государственное насилие. Но сущность государства есть узаконенное право на насилие. Если вы отрицаете это право вообще, то по умолчанию вы передаете это право в руки любого Бен Ладена и в руки убийц Политковской, в руки тех, от кого государство вас же и должно охранять. Государство – зло лишь в той мере, в которой зло является человеческая природа. Государство имеет право на насилие в том случае, если это насилие защищает его граждан. И бывают ситуации, когда насилию можно противопоставить только насилие.

И, вот, Гуантанамо, «Литой свинец», как это Саакашвили посмел разгонять митинг – это все разные формы одной идеи. И эта идея очень страшная, потому что мы живем в эпоху, которую можно назвать очень просто: кончается 500 лет доминирования Европы. Эти 500 лет в Европе и над миром доминировали те страны, для которых были едины 2 идеи – идея прав и свобод граждан, и идея правительства, которое защищает эти права и свободы.

Сейчас в сознании либеральном, вернее, том, что называет себя «либеральным сознанием» и очень мало имеет общего с либерализмом XIX века доминируют 2 другие идеи – идея благ, которые полагаются гражданам от государства (внимание, не свобод, которые граждане реализовывают, а благ, которые они получают) и идея того, что всякое насилие со стороны государства должно быть немедленно осуждено. Вот, собственно, это и называется «закат Европы». Перерыв на новости.

НОВОСТИ

Ю.ЛАТЫНИНА: Добрый вечер. Юлия Латынина, «Код доступа», +7 985 970-45-45 – это смски. Я давно обещала поговорить про модернизацию, тем более, что наше государство всегда о ней говорит, ну уж Латыниной-то можно один разочек. И я уже говорила, что я давно искала пример, с которого я хотела начать. На самом деле, этот пример можно найти и в Чили во время реформ Пиночета или, скажем, в шведских реформах 2-й половины XIX века. Ну, вот, я увидела и рассказала на прошлой неделе идеальную, на мой взгляд, картинку, эта картинка называется «Рынок в Рустави». Напомню, это городишко в 10 километрах от Тбилиси, где грузинское МВД построило свой сервис-центр, где за 15, а, на самом деле, и за 5 минут можно зарегистрировать сделку по купле-продаже машины и поменять права. И, соответственно, вокруг этого места вырос крупнейший автомобильный рынок в Грузии. А поскольку государство поступило очень предусмотрительно и оно зарезервировало земли под другие частные рынки (все рынки – частные, естественно), то вот сейчас эти земли раскупают как горячие пирожки, там вокруг этого сервис-центра будет много частных рынков. То есть это такой, идеальный пример того, что должно сделать государство для модернизации. Оно не должно торговать машинами, оно не должно выпускать машины, оно не должно, тем более, диктовать покупателю, ему нужен желтый автомобиль или красный автомобиль, оно должно обеспечить гражданам максимально легко и максимально надежно их права собственности. Тогда все остальное вырастит само собой.

Это очень важный момент, потому что это часто упускаемая вещь. Модернизация без государства невозможна в том примитивном смысле, что еще не было на земле общества, в котором модернизация произошла бы в отсутствие государства. Вот, все эти клановые племенные общества – они удивительно инкорпорируют в себе механизмы, препятствующие накоплению индивидуумом имущества кроме как с целью увеличения власти этого индивидуума, повышения социального статуса или с целью раздачи этого имущества. Потому что все государственные общества – они так или иначе устроены, ну, по образцу павианьего стада, примерно как система раздачи имущества в современной России. В них нет возможности накопления собственности без накопления власти. В них не может появиться бизнесмен, который без увеличения статуса накапливает деньги. В них может появиться вождь, который может забрать у кого угодно что угодно.

И, собственно, это же самое касается тех обществ, в которых государство умерло. Гибель Римской империи как-то, вот, не привела к возникновению свободного рынка – она привела к приватизации самых высокодоходных кусков государства, как то войско, право сбора налогов и суда.

Распад СССР – это была основная ошибка наших реформаторов – тоже не привел к возникновению свободного рынка. Случилось примерно то же, что при распаде Римской империи. Это очень важно, что рынок – это не нечто инстинктивное, что человек создает сам собой, вот, как пчела лепит соты. Это продукт очень сложно организованного общества с незыблемыми правами собственности, который в реальной, не фантастической, а реальной жизни может обеспечить только государство.

В истории человечества была одна страна, которая встала на путь модернизации на несколько веков раньше прочих. В ней были построены первые в истории человечества механические часы, она первая стала строить водяные, ветряные мельницы, она первая открыла плавку железа. Я напоминаю, что это абсолютно фундаментальный технологический сдвиг. Пока у вас нет технологии двойного передела, пока вы делаете крицу и из этой крицы кузнец чего-то кует, пока вы не понимаете, что надо расплавить железо, чтобы оно вобрало в себя углерод и превратилось в чугун и думаете, что чугун – это, значит, испортить железо, до тех пор вы не можете стать технологической цивилизацией. В этой стране впервые появились порох, книгопечатание, компас, бумага, пушки, причем она первой экспериментировала с очень продвинутыми видами вооружений – в ней кроме пушек были наземные мины, морские мины, ракеты с двумя ступенями. И если кто-нибудь думает, что я говорю о Голландии или Англии, то я говорю о Китайской империи.

Первые в мире механические часы появились в 1086 году в Пекине. В китайских военных трактатах XI-XIII века описаны не только водяные мины, но и там бомбы, начиненные шрапнелью, кстати, фарфоровой. Абсолютно гениальное изобретение. Представляете, фарфоровая картечь? Жуткая штука. Там описаны, правда, трудно понять, до какой степени реально эти бомбы были набиты ядовитыми веществами. Во всяком случае, были разрывные бомбы, которые в Европе появились достаточно поздно. В 1259 году во время войны с монголами в городе Цзиньчжоу производилось за месяц от 1-й до 2-х тысяч таких бомб. А прошло несколько веков, и знаменитая есть история, когда в 1793 году лорд Маккартни привозит императору телескопы, теодолиты, ну, там, все новейшие достижения европейской мысли, то чиновники сложили весь этот хлам научный в каком-то дальнем углу, и император написал английскому королю письмо со словами знаменитыми о том, что Китайская империя, типа, ни в чем не нуждается.

И, вот, очень часто по этому поводу историки спрашивают: «А что же такое произошло с Китаем, что он отстал? Почему, вот, в XIII веке это была самая передовая в мире держава, в том числе и с точки зрения технической, а к XVIII веку – увы?» На мой взгляд, гораздо интересней другой вопрос: а почему Китай вырвался вперед в X веке? В отличие от античной Европы в Китае, в общем-то, очень было плохо с, собственно, наукой. Там, Пифагор, Архимед – этого в Китае не было. Все те изобретения, о которых я говорю, это были чисто технические изобретения, они были не связаны с пониманием научных законов. Античный мир решительно опережал Китай в том, что есть наука. И как же это случилось, что вдруг Китай опередил Европу? Что было в Китае X века такого, что в Европе не было? И ответ очень прост: государство. Китайская империя, которая была разрушена варварами приблизительно в те же сроки, что и Римская, была воссоздана как единое государство в конце VI века. А в начале VII-го в 618 году начался, может быть, самый великий период китайской истории, правление династии Тан. А в Европе с 410 года, когда Рим впервые пограбил Аларих и до конца нашествия норманнов была война всех против всех. И, соответственно, вообще нечему было прогрессировать – ну, как ты будешь прогрессировать, когда тебя там каждый день грабят?

То есть без государства, еще раз повторяю, к сожалению, не существует модернизации. Другой вопрос, каким должно быть это государство. Потому что, вот, очень часто говорят о техническом прогрессе на примере, там, паровой машины, ткацких станков, изобретенных в Англии, кстати, приблизительно в одно и то же десятилетие. Я хочу поговорить о техническом прогрессе на примере самом очевидном, где технический прогресс больше всего отражался тут же немедленно на жизни общества – это оружие. Порох и пушки. Один из самых главных, собственно, двигателей технического прогресса в Европе, потому что Европа непрерывно воевала, пушки постоянно совершенствовались. И как я уже сказала, первые пушки сделали китайцы, 3 тысячи бронзовых пушек, которые использовали против монголов еще в конце XIII века. Пушки ничего не помогли, пушки достались монголам, монголы применили эти пушки против арабов, арабы против европейцев – так пушка попала в Европу, там она начала свое победное шествие, а в Китае пушка не совершенствовалась, мягко говоря. И вопрос: почему? И, конечно, один из очевидных ответов – это то, что в Китае были пушки, но в Китае не было войны. Точнее, войны были, но редко. Но зато метко, потому что войны в Китае происходили не между раздробленными государствами примерно того же уровня развития, а между цивилизацией и сметавшими ее с лица земли варварами. Ну, или что то же самое можно сказать, что в европейских государствах во главе стояли воины, а в Китае во главе стояли чиновники с тушечницами на поясе. Даже вот это чисто визуально очень хорошо заметно. Посмотрите портреты европейских государей – они все в рыцарских доспехах. Посмотрите портреты китайских императоров – они все в цивильном платье.

Ну, собственно, самый простой ответ, который просто, на самом деле, переформулировка первых двух, звучит очень просто: в Китае пушки были государственными. Причем, не только пушки. После того как в одном из первых военных трактатов в 1044 году была описана точно формула пороха, государство в 1076 году умудряется ввести государственную монополию не то, что на порох, а на серу. То есть в Европе пушки были частными, причем и в узком, и в широком смысле слова. Они были частными, потому что их изготовляли частные мастера. Кстати, очень часто мастера нанимали со своей пушкой. Их применяло огромное количество частных армий. От частных армией до итальянских кондотьеров, до частной армии Валленштейна. Но даже в тех случаях, когда уже пушка изготовлялась на казенном заводе, когда уже начиналась настоящая регулярная армия, все равно эта армия этого королевства относительно других европейских королевств вела себя как частное предприятие. Любое европейское государство потенциально находилось в состоянии войны со всеми своими соседями, и чтобы выжить, ему нужно было все лучшее оружие. И когда вы мне скажете, что я противоречу сама себе, потому что я только что говорила, что в Китае из-за мира и существования государства сначала что-то совершенствовалось, а в Европе в это время вместо мира была война и поэтому был мрак и ужас, а после этого я говорю ровно наоборот, то вопрос заключается в том, что количество переходит в качество, что все зависит от того, какая война и какой мир.

И, вот, по поводу частного оружия. Я очень часто приводила этот пример, я его очень люблю. Это пример, который касается страны под названием Великобритания, которая правила миром в XIX веке. Как я уже сказала, очень часто любят приводить примеры английских цивильных изобретений. Ну, вот, 2 замечательных примера английских военных изобретений – пушка карронада и пулемет «Максим». Карронада появляется на английских кораблях конца XVIII века, а к началу XIX-го она становится одной из причин абсолютного господства английского морского флота.

Замечательное в пушке карронаде то, что она не только производится на частном заводе (как легко понять, этот завод называется «Каррон», он расположен в Шотландии), но и устанавливается первоначально на частных военно-торговых судах. Государственному флоту сначала карронады не показались, потому что пушка была устроена против законов баллистики. Пушка стреляет чем дольше, тем дальше и тем ствол у нее длинней. А ствол карронады был много короче. Другое дело, что законы законами, а тогда была реальность морского боя, которая заключалась в том, что дальность выстрела для морского боя не играла большого значения, потому что одна посудина качалась в 3-х измерениях, другая посудина качалась в 3-х измерениях и реально попасть можно было с расстояния где-то половины пистолетного выстрела. В этих условиях малый вес карронады делал ее гораздо более выгодной, и ее можно было поставить на верхнюю палубу. А под весом обычных пушек тогдашний кораблик мог еще и перевернуться, если они стояли на верхней палубе.

И это очень хорошо показывает, как частный человек делает свой выбор в отличие от государственного чиновника. Потому что государственному чиновнику важно все засекретить, и государственному чиновнику важно не потерпеть поражение. Поэтому инициатива очень часто бывает наказуема. Кстати, вот, китайские военные трактаты, которые (я говорила) почти все сгорели (это была еще одна из причин отсутствия китайского совершенствования в оружии), что они были так глубоко засекречены, что в соседней провинции никогда не знали. Почти как в Советском Союзе с оборонкой. Частный предприниматель действует совершенно по-другому. Он всегда думает не о том, что в случае инициативы он получит по шапке, а он думает о том, что в случае инициативы он заработает больше – принципиально другой механизм принятия решений.

И то же самое было с пулеметом «Максим». Это одна из самых страшных штуковин, которую придумало человечество. «Максим», напомню, в отличие от полуавтоматического пулемета Гатлинга был первым автоматическим пулеметом, в котором для экстракции гильзы использовалась энергия пороховых газов от предыдущего выстрела. Он полностью перевернул все основы войны, наряду с дальнобойной артиллерией он стал одной из причин страшной позиционной войны Первой мировой. И часто можно прочесть, что, вот, «Максим» первым приняла на вооружение английская армия. Не совсем так.

Хайрем Максим, американец, изобретатель пулемета сначала предложил его американцам. Американцы его, как ни странно, отвергли, хотя, вообще-то, американская армия была очень прогрессивная в том, что касается любых технических новинок. Потом Хайрем Максим едет в Европу, там он предлагает изобретение сначала австрийцам, потом итальянцам. Обе отвергают. Потом он приезжает в Англию, и там демонстрирует пулемет главнокомандующему английской армией. И тот говорит, что, вот, интересно, но надо подождать. Но на испытаниях присутствует не только главнокомандующий, на них присутствует и Натан Ротшильд, который был не только самым богатым банкиром в Великобритании, но и пайщиком Сесила Родса. И, соответственно, Ротшильд профинансировал и производство пулеметов, и пролоббировал их принятие на вооружение. А уж через год после английской армии «Максимами» стали обзаводиться все другие армии.

То есть я обращаю внимание. Англия, которая была абсолютным пионером среди европейских стран по части модернизации, даже в XIX веке вооружение не только производилось в ней частными компаниями, но и поступало на службу к частным лицам. В частной собственности в Великобритании состояло то, что даже самое либеральное нынешнее государство считает собственностью государственной. Основой английского морского могущества стал частный, а не государственный флот. Война, которую вела Англия против Испании – в сущности, это было частное, само себя окупавшее пиратство. Даже против непобедимой армады Англия выставила, в основном, частные военно-торговые суда. Колонии для нее покоряли частные компании от Ост-Индской компании до компании Сесила Родса. Еще в конце XVIII века любой человек, который хотел стать в Англии полковником, мог им стать, оплатив и вооружив свой собственный полк. И такая степень частной инициативы привела к тому, что над Английской империей не заходило солнце, и к великой экономии людей и средств, потому что, скажем, Индией управляли всего 1000 чиновников Ост-Индской компании.

И причина такого ограничения роли государства была очень проста: в Англии налоги устанавливал парламент, а не король. И каждый раз, когда государство хотело потратить на что-то деньги, оно должно было получить на это согласие не просто абстрактного избирателя, а налогоплательщика. И очень часто налогоплательщики говорили: «Извините, вот, вы хотите тут земли завоевать, Индию? Ну, мы это способны сделать лучше государства, с большей экономией, с большей прибылью».

Так обстояло дело в Англии, да? Абсолютно уникальной стране, где, как я уже сказала, правили налогоплательщики. Не избиратели – налогоплательщики. А, вот, очень интересно посмотреть, как обстояло дело в Европе, потому что напомню, что в XVIII веке появилась такая удивительная штука, которая называлась «просвещенный абсолютизм». На самом деле, если вдуматься, это абсолютно поразительная история, потому что вдруг по всей Европе возникло безумное количество способных монархов. И если монархи оказывались не очень способные как Петр III или Павел I, им как-то очень быстро доставалось табакеркой в висок. Абсолютно поразительная штука, потому что власть развращает. Абсолютная власть развращает абсолютно. Заметьте, ни до, ни после этого периода в развитии Европы никакая абсолютная власть не демонстрировала такой повальной эффективности.

Есть, допустим, римские императоры – они были воспитаны высочайшей культурой. На одно десятилетие, на десяток каких-то ублюдков попадался Тит. В XX веке на десяток Дювалье или Маркосов приходится один Пиночет. Там, посмотрите историю королевских династий Европы XIII-XIV века, это паноптикум. Вдруг в XVIII и потом в XIX веке начинается поголовная эффективность королей. И вот эта вот эффективность просвещенного абсолютизма имеет очень простое объяснение: это первый в истории случай модернизации сверху. Ребята просто старались не отстать от Англии, потому что иначе бы они потеряли все в войне. И в отличие от Англии они насаждали модернизацию сверху. Это была гонка на выживание, потому что кто был не эффективен, тот просто исчезал из истории.

Вот, возьмем историю двух соседних стран, Пруссии и Польши. Обе в центре Европы, обе в совершенно чудовищной нелепой географической позиции и обе, на самом деле, с точки зрения географии были обречены. Польша не провела никакой модернизации и, как известно, случилась с ней очень нехорошая вещь. В Пруссии к власти пришел Фридрих Великий. Фридрих Великий – это вам не какой-нибудь там авторитарный тиран. Это такой мечтательный юноша, который в детстве пытался бежать из дворца. Его отец посадил под домашний арест, друга, который способствовал бегству, обезглавил на его глазах. Фридрих был великий вольнодумец, он очень сильно шутил над своими собственными царственными привилегиями, корону называл «шапкой, которая протекает». Про христианство он там говорил, что изобрели его фанатики, а верят в него идиоты. Кстати, терпеть не мог собственный немецкий язык. Говорил по-французски и писал по-французски, а немецкий, по его словам, был язык, которым объясняются с лошадьми.

И вот этот романтичный юноша железной рукой внедряет в Пруссии абсолютно либеральные законы, неподкупную бюрократию, увеличивает прусскую армию с 80 до 195 тысяч человек. А вам не кажется, что это очень похоже на современный Китай? В своем дворце Сан-Суси он обходился, кстати, двумя пажами, не имел персонального слуги. Ну, я не знаю, что бы Фридрих Великий сказал по поводу дворца в Геленджике и остальных 26 дворцов нашей вертикали власти.

Причина реформ Фридриха была очень проста, потому что Пруссия, распятая посреди Европы, без этих реформ просто прекратила бы существование. С этими реформами она стала Германской империей. И как я уже сказала, весь XIX век – это пример европейских правителей так или иначе конкурировавших в реформах. Петр I, Фридрих Великий, Наполеон – это лишь самые яркие примеры.

К началу XX века такие же реформы проводят и в азиатских странах. Наиболее яркие примеры – это революция Мэйдзи и реформы Ататюрка. При этом интересно, что реформаторы никогда не пытаются сохранить вот эту (как они там?) драгоценную местную культуру. Наоборот, они уничтожают местные обычаи до такой степени, что Ататюрк не просто внедрял европейскую одежду, а он перевел Турцию на латинский алфавит. И опять же, причина этих реформ очень простая: иначе обе страны были бы расчленены или колонизованы, или оказались бы косвенно под европейским влиянием.

И почему я так долго говорю об этих реформах? Потому что это, собственно, есть кардинальное отличие реформаторов XIX века, где бы они ни действовали, в Европе или в Азии, от нынешнего времени. Потому что сейчас ни один диктатор не будет завоеван, если он откажется от модернизации. Вот, недавно Путин сказал про Каддафи, что тот, мол, основал новую династию и чем вообще, мол, Каддафи отличается от Наполеона. Ну, конечно, создается впечатление, что Путин не о Каддафи говорил, а, скорее, себя имел в виду. Но Каддафи и Путин отличаются от Наполеона одной очень простой вещью: Наполеон все время вел войны и почти всегда их выигрывал.

Это касается любых других диктаторов. Там, Уго Чавесу не угрожает война с США, Роберту Мугабе не угрожает война с ООН. Но, вот, несчастный Каддафи попался. Но извините, сколько он старался, чтобы попасться.

И поскольку военного стимула нету, то исчезает основной мотив модернизации. А вместо него происходит другой мотив – мотив диктатора, мотив не допустить в стране самостоятельного бизнес-сословия, которое всегда требует своих прав. И вот это, собственно, та очень печальная вещь, о которой я хочу сказать, что, к сожалению, современное российское государство не заинтересовано в модернизации по самой своей природе. Я не буду говорить о каких-то очевидных вещах, о том, что то, что у нас дается на всякие ГЛОНАССы, будет разворовано и распилено – я сейчас об этих мелких бытовых вещах не говорила. Но я говорю, к сожалению, об очень серьезных вещах, о тех, о которых я говорила в первой половине передачи, о том, что сейчас мы живем время, которое называется «кончаются 500 лет доминации Европы над миром». И эти 500 лет кончаются не из-за Бен Ладена, они кончаются потому, что неевропейские страны, азиатские страны начинают вести себя так, как Европа вела себя в XVIII-XIX веке. А Европа перестает себя вести таким способом. И это очень печальная проблема для России, с которой Россия столкнулась после падения СССР, когда Россия захотела, реформаторы российские захотели быть не такими как Европа в XVIII-XIX веке с сильным государством, которое обеспечивает права собственности, и совершенно не факт, что это государство абсолютно демократическое, либеральное и имеет всеобщую систему голосования. А когда наши реформаторы сразу захотели быть такими, какой Европа стала к концу XX века. Так подражать надо не той Европе, которая ушла на пенсию, а той Европе, которая владела миром, как это делает Китай. Всего лучшего, до встречи через неделю.