НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЕН, РАСПРОСТРАНЕН ЛЮБАРЕВЫМ АРКАДИЕМ ЕФИМОВИЧЕМ, ЯВЛЯЮЩИМСЯ УЧРЕДИТЕЛЕМ, УЧАСТНИКОМ И ГЕНЕРАЛЬНЫМ ДИРЕКТОРОМ ООО «ЧЕСТНЫЕ ВЫБОРЫ», ВКЛЮЧЕННОГО В РЕЕСТР ИНОСТРАННЫХ АГЕНТОВ
Напомню основную мысль предыдущей статьи: выбор избирательных систем в условиях транзита будет зависеть от двух групп факторов. Объективные — состояние партийной системы. Субъективные — предпочтения Лиц, Принимающих Решения (ЛПР), в частности, их готовность к внедрению новых систем, или желание опираться на проверенные модели.
Полагаю, что обсуждать в данном контексте можно семь систем (моделей). Четыре из них нам в той или иной степени знакомы, три для нас новые. Все имеют свои достоинства и недостатки.
1. Начну с системы, которая применялась на выборах народных депутатов СССР в 1989 году и народных депутатов РСФСР в 1990 году. Это мажоритарная система с перебаллотировкой (мажоритарная система абсолютного большинства). Она предусматривает избрание в первом туре кандидатов, получивших более 50% голосов; если никто не получает такой результат, то проводится перебаллотировка (второй тур) по двум кандидатам, получившим наибольшее число голосов.
Некоторые адепты этой системы полагают, что она широко распространена в мире. На самом деле она распространена лишь на выборах должностных лиц (и на этих выборах оправдана). На выборах депутатов она сохранилась из стран зрелой демократии лишь во Франции, причем в модифицированном виде (во второй тур могут выходить более двух кандидатов).
Минусом этой системы является необходимость второго тура. Это ведет не только к удорожанию и удлинению кампании, но и к усталости избирателей. Явка во втором туре чаще всего ниже, чем в первом, и возможна ситуация, когда победитель второго тура получает меньше голосов (в абсолютном исчислении), чем победитель первого тура. К тому же у двухтуровой системы больше манипулятивная составляющая. Что касается политических последствий, то данная система в теории может способствовать успеху центристов, но чаще она приводит к поляризации. О других ее недостатках речь пойдет дальше.
2. Другая система — плюральная (мажоритарная система относительного большинства). В чистом виде на российских федеральных выборах она никогда не применялась, но так в 1993–2003 и в 2016–2021 годах избиралась половина Госдумы. Также эта система использовалась до 2003 года в большинстве региональных выборов, в 2014–2024 годах на выборах в Мосгордуму и с 1993 года в большинстве муниципальных выборов.
За рубежом такая система широко применяется в Великобритании и других странах бывшей Британской империи (США, Канада, Индия, ЮАР и др.).
Недостаток обеих мажоритарных систем (как абсолютного, так и относительного большинства) в том, что они не обеспечивают адекватное политическое представительство. При развитой партийной системе представительство часто получается искаженным. Система сносно работает в Англии, где у трех ведущих партий электорат географически распределен, и гораздо хуже — в Индии, ЮАР и даже в Шотландии. Обычным для данной системы является феномен «сфабрикованного большинства», когда партия, поддерживаемая меньшинством избирателей, завоевывает большинство мандатов.
Это мы наблюдаем и в России: в частности, на муниципальных выборах не раз оказывалось, что все или почти все мандаты получает одна партия (не только «Единая Россия», но и, например, ЛДПР в Хабаровском крае), хотя ее поддержка на уровне 50% или даже ниже.
Кроме того, российский опыт показал, что плюральная система препятствует развитию политических партий. При слабых партиях в округах чаще всего побеждают ставленники исполнительной власти, которые баллотируются как «независимые», или лишь номинально привязаны к каким-то партиям. В результате законодательная власть оказывается придатком исполнительной.
3. В 2007 и 2011 годах на выборах в Госдуму использовалась пропорциональная система с закрытыми списками в едином общероссийском округе. Есть эксперты, которые ратуют за возвращение этой системы. Однако мы знаем, что такая система (подчеркиваю — в едином округе и с закрытыми списками) способствует бюрократизации партий, усилению партийной верхушки и внутрипартийной коррупции. Она препятствует появлению ярких политиков — такие политики часто оказываются вне партий, поскольку партийная бюрократия старается от них избавиться. Отмечу, что закрытые списки и особенно единый округ в мировой практике используются не так уж часто (в основном молодыми демократиями).
4. Четвертая знакомая нам система — это параллельная (смешанная несвязанная) система, когда половина (или иная часть) депутатов избирается по плюральной системе (т.е. по одномандатным округам), а другая половина (часть) — по пропорциональной системе в едином округе с закрытыми списками. Так мы выбирали Госдуму уже шесть раз.
Когда эту систему вводили, считали, что она соединяет достоинства мажоритарной и пропорциональной систем. Но потом стало ясно, что она соединяет и их недостатки. В частности, она допускает сильные искажения партийного представительства, и достаточно часто получается «сфабрикованное большинство».
Тем не менее эта система (в отличие от мажоритарной) способствует развитию партий, и в то же время (в отличие от пропорциональной) позволяет участвовать в политике ярким личностям. Поэтому в условиях Транзита допустимо сохранение данной системы, особенно если ЛПР будут склонны к минимальным изменениям.
И все же стоит обсудить другие, новые варианты.
5. Многие эксперты ратуют за использование пропорциональной системы не в едином округе, а с разбиением страны на достаточно большое число многомандатных округов. Часть из экспертов при этом выступают за открытые списки. Действительно, использовать открытые списки в едином округе практически невозможно: избиратель не сможет выбирать из сотни кандидатов. А в округе, скажем, 20-мандатном, это уже реально. Тем самым избиратели смогут не только поддержать партию, но и выбрать политика, который будет ее представлять в Думе.
Подобная система действует во многих странах. Округами обычно являются субъекты федерации, или другие административные единицы, или их части. Но в России так не получится. Некоторым регионам будет соответствовать всего один мандат, большинству — 2–5 мандатов, то есть там пропорциональное представительство реально не получится. Выход — в объединении нескольких регионов в один округ, что не характерно для мировой практики и лишает данную систему многих ее достоинств (в том числе не позволит усилить самостоятельность региональных отделений партий и тем самым ослабить партийную бюрократию).
К тому же система эта (как и пропорциональная в едином округе) не предусматривает возможности баллотироваться независимым кандидатом. Хотя в ряде стран такая возможность все же существует, но выглядит искусственно и чревата манипуляциями.
6. В Германии в 1949 и 1953 годах были предложены два варианта смешанной связанной системы (там ее называют персонализированной пропорциональной). Суть ее в сочетании пропорционального распределения мандатов между партиями с возможностью голосовать за конкретных кандидатов в одномандатных округах. Это достигается особым способом распределения мандатов: сначала определяется, сколько мандатов должна получить каждая партия, из этого числа мандаты в первую очередь получают победители в одномандатных округах, а оставшиеся — кандидаты из партийного списка.
В 1949 году на выборах в бундестаг использовался одноголосый вариант. Избиратели голосовали за кандидата, и этот голос одновременно засчитывался выдвинувшей его партии. На общегерманских выборах эта система больше не применялась, но она долго использовалась на выборах в ряд ландтагов, хотя и там от нее начали отказываться.
Ряд экспертов высказывался в пользу этой системы по сравнению с двухголосой, появившейся в 1953 году (о ней пойдет речь в пункте 7). В частности, известный германский конституционалист, профессор Ганс Мейер. В России о преимуществах этой системы перед двухголосой писал Григорий Голосов (хотя он отдает предпочтение пропорциональной системе в округах малой величины, описанной в пункте 5).
С моей точки зрения, особенности этой системы являются скорее ее недостатками, чем достоинствами. Она не позволяет избирателям расщеплять голоса, вынуждая одновременно поддерживать и партию, и выдвинутого этой партией кандидата. Я полагаю, что расщепления голосов — не столько манипулятивная технология, сколько возможность гибко осуществлять свой выбор, делая различия между партией и конкретным кандидатом (особенно в условиях незрелой партийной системы). Тем более что тактика голосования по партийным спискам и в одномандатном округе вполне может быть разной. Кроме того, данная система вынуждает партии выдвигать кандидатов во всех округах, что приводит к сильному дроблению голосов в округах.
7. С 1953 года в Германии утвердилась двухголосая система, которую затем переняли в Новой Зеландии, Шотландии и Уэльсе. Избиратель голосует двумя бюллетенями (или сдвоенным бюллетенем) — отдельно за кандидата в округе, отдельно за партию. Мандаты распределяются так, как описано выше, — чтобы общее число мандатов, доставшееся партиям, было пропорционально голосам, поданным за партийные списки.
Такая система для наших избирателей будет вполне привычной. И ее результат будет в большей степени соответствовать волеизъявлению избирателей. Правда, тот же Голосов опасается, что в условиях незрелой партийной системы начнутся манипуляции, которые исказят представительство и затормозят развитие партийной системы. О том, как можно минимизировать эту опасность, я напишу в следующей статье.
