Каждое первое воскресенье августа на меня нахлынывают воспоминания. Не то чтобы я этот праздник так свято помнил и чтил, скорее наоборот, как вспомню, так вздрогну. На железную дорогу я пошел работать с семнадцати лет и постепенно получил все необходимые навыки для поиска, устранения повреждений кабелей линий связи и смог дослужиться до восьмого разряда электромеханика, закончить университет. Иногда, также приходилось заниматься кабелями СЦБ. Это происходило из-за того, что ранее этим занималась одна, еще не разделенная на два независимых подразделения, служба, которая называлась “Астраханская дистанция сигнализации, централизации и связи” или в железнодорожных шифрах, сокращениях - ШЧ-l.
Все самые сложные повреждения всегда случались в пятницу, особо сложные в пятницу вечером, но самые отъявленные случаи происходили в канун дня железнодорожника.
Меня уже пригласили на будущее торжественное собрание по случаю предстоящего праздника. Идти не хотелось, я знал, кого наградят в общем потоке передовиков производства. Спас неожиданный звонок от старшего диспетчера: “Срочно бери дежурную машину, выезжай на Аксарайскую ll. Там потухла вся южная горловина”.
— Постой, Костя! Это все хорошо! Почему я один? Но кто будет копать траншеи, с кем я буду вызванивать кабель?
— В твое распоряжение поступают местные монтеры - они выроют, что хочешь. Кабель прозвонишь со старшим электромеханником Мукашевым. Всё выезжай! Повреждение на контроле в Саратове!
— Кстати, а где Дуриганов?
— Не знаю!
То, что Дуриганов запил и неделю уже не выходит на работу, я не стал говорить. Я не привык стучать, но почему у руководство никогда не возникала мысль, где этот алкаш?
Не то чтобы я обрадовался, когда мне сообщили с кем я буду работать, все-таки Мукашев был опытным специалистом, но прозвонка кабеля, тем более поврежденного - это целое искусство. Ведь нужно, чтобы жила в жилу дошла от центра управления до релейного шкафа, до стрелочного привода, до каждого светофора. Если допустить хоть одну ошибку, то всё пойдет наперекосяк, поезд пойдет не туда или поезд вместо того, чтобы остановиться, продолжит свой путь… только в небо. Поэтому кроме огромного опыта, слаженных действий, нужна внимательность и постоянный контроль. Когда ты вызваниешь кабель, особенно поврежденный, тебе нужен не просто специалист, а человек понимающий тебя, а ты его во всех оттенках речи, вы оба должны понимать друг друга с полуслова, так как часть речи может проглатываться, пропадать вследствии помех. Вы должны уже по характеру звучания разрядного щелчка понимать, что эта - именна та жила (пара), а не другая. Ситуация может осложняться тем, что на старых кабелях от времени снижается сопротивление изоляции, отсюда может быть высокая слышимость напарника на чужих парах, можно легко перепутать жилу или в спешке не обнаружить застарелое повреждение. Иногда можно ложно вызвонить жилу, вследствие разбитости пар, происходит наводка разговорной частоты, или напарник на том конце кабеля, в нескольких километрах от тебя забыл отключить кабель от работающих схем. Все это можно понять заранее, до монтажа муфты, по характеру слышимости и помех в кабеле. Прозвонка кабеля - это целая наука, требующая особых навыков, знаний, терпения и внимания.
Сколько же жил в одном кабеле? Это бывает по разному. В кабелях для нужд СЦБ обычно до шестидесяти жил или до тридцати пар. В кабелях связи с медными жилами, используемые нашей дистанцией, количество доходило до шестисот пар, т.е. 1200 жил (Емкость кабелей связи принято мерить в парах). Да, но это только один кабель, а их прокладывали вдоль путей в общем пакете до сотни, а то и больше. И вот этот общий пакет кабелей, мог повредить какой-нибудь зазевавшийся тракторист-по***ст или вырезать сборщики металлолома или еще какая напасть.
Приехав на место, я обнаружил полное уныние в дружном коллективе сцбистов станции Аксарайская ll.
— Да, не переживайте вы так! Сейчас все найдем, разберемся!
— Машину разморозили. Видал специалистов! Никуда поехать не сможем!
Ходить и ездить без станционного ЗИЛ-164 по барханам, блок движка которого в сорокоградусную жару лопнул, было невозможно. Оказалось, что родственники старшего электромеханика Мукашева, которых он набирал на работу на все должности, в том числе на место водителя, умудрились выехать на линию не проверив уровень воды в радиаторе. Радиатор закипел, блок расколился чуть не до красна. Когда добрались до воды, водитель ничего лучшего не придумал, как плеснуть ведро воды на чугунный блок двигателя. От чего он сразу и лопнул. НО машина ездила! Страшновато только было, что где-то рванет и заглохнет навсегда.
Что касается реле, релейных схем, стрелочных приводов, аккумуляторов электромеханики СЦБ обычно все хорошо понимали, но спотыкались на кабелях.
Я надел наушники, подключил генератор импульсов на кроссе к поврежденному кабелю и пошел с кабелеискателем по трассе. Здесь вроде бы ничего сложного нет, но как и везде есть подводные камни. Во-первых, поврежденный кабель на станции проходит не один, а в пакете, как я уже рассказывал. Во-вторых, поврежден тоже не один кабель и не только те что сегодня, а в течении долгого времени, причем многие уже были брошены, но их же затруднительно извлечь из грунта. Поэтому сигнал может навестись на любые сторонние кабели, и в итоге увести по ложному следу. Но это можно вовремя обнаружить, понять, по особому характеру сигнала в наушниках. Если не помнишь схемы прокладки кабелей и примерное расположение нужных устройств, то можешь, получая четкий сигнал, забрести совсем не туда
— Вон-вон смотри свой миноискатель запустил!
Это так стали шутить поддатые по случаю дня железнодорожника путейцы, когда проходил их будку. Кабелеискатель вообще очень часто называли в шутку “миноискателем”, за его внешнюю схожесть.
— Вы лучше признайтесь, где накосипорили! Может где-то видели кабель под своими ломами?
Увещивал я путейцев. Повреждать кабели мелкого залегания, это была их любимая тема. Но путейцы ничего не видели. Рассказали только, что пару часов назад приезжал пожарный поезд, тушил загоревшиеся старые шпалы и бурьян. Это меня сразу насторожило.
— А где это?
— Помнишь на 31 декабря в прошлом году поезд составителя переехал? Вот на той стрелке!
Да, случай был ужасный. Меня тогда, как всегда, срочно отправили отбивать трассу какого-то кабеля, так близился ремонт пути. Но уже утром по приезду я всё и увидел, кровавое месиво… Самое ужасное, что вокруг уже бегало не меньше сотни голодных псов…
Я отправился переодеваться на пост ЭЦ Аксарайской ll пост ll. Здесь уже была веселая бригада. Когда один из электромонтеров открыл дверцу своего шкафа оттуда предательски выпала гитара, вместе со звоном падающих бутылок.
— Весело вы тут работаете!
— А что, график работ выполняем! Нареканий по нашему участку нет! Может, накатим по случаю наступающего нового года!
Я всегда поражался различию, как на людей по разному влияет водка, когда некоторые электромеханики, не все, могли действительно “накатить” с утра стопку водки, в качестве допинга, а потом ударно, конструктивно и молча работать в течение дня. По ним никогда нельзя было сказать, что они пьяны. Были и другие случаи, как с Дуригановым, стоило ему попасть грамм спиртного, как о начинал орать, заикаться, мог неделями не выходить на работу, при полном равнодушии руководства.
Да, но составителя тем не менее переехал поезд, но опять же движенцы и его родные божились, что он никогда не пил. Было одно совпадение в этом странном деле, что машинист был тот же, который пару месяцев назад переехал насмерть другого составителя на станции Трусово.
Я между тем вернусь к своему рассказу. Вскоре место повреждение и вправду обнаружилось на месте пожарища. Предыстория была проста. Путейцы устроили возле путей склад старых деревянных шпал под открытым небом. Постепенно площадь брошенных шпал разрасталась, и дошла до наших напольных муфт, которые называли “кастрюлями”, бутлежками. Позже эти дрова перевалили через муфты, обложили и хорошенько просохли на астраханской пятидесятикоградусной жаре. Наконец начальник станции заметил горы сухой древесины вблизи главного пути, по которому непрерывно с ГПЗ шли цистерны с бензином и вагоны с серой. ДС отдал приказ срочно убраться ко дню железнодорожника. Путейцы же не придумали ничего лучшего, чтобы убрать мусор, просто сжечь. Огонь быстро добрался до наших муфт. В этом месте сходились около двадцати кабелей, из которых около десяти выводились на поверхность на муфты.
Пожарный поезд щедро залил местность водой, часть из которой попало в кабель. Когда мы подошли, на месте пожара в ударном темпе еще трудились провинившиеся путейцы, убирая остатки пожарища. Вечерело, в ближайшее время нас должна была накрыть темнота, а не один фонарик не фурычил. Я обратился к работникам ЭЧ (энергетической части), чтобы нам привезли освещение, которое обычно устанавливают в аварийной ситуации. Вскоре нам действительно два огромных прожектора, и подключили их от ближайшей линии.
Как же охал старший электромеханик, с подобными ситуациями он не сталкивался. Я успокоил его, что под муфтами должно остаться по два метра кабеля на запас. Сейчас отроем целый нетронутый огнем кабель и начнем соединять. Раздался звонок на сотовом телефоне. Звонил главный инженер Шатохин. Он пьяным голосом стал выспрашивать:
-
Доехал? Обнаружил? Ну организо-вы-вай устране-ние повреждения!
Заикаясь и икая говорил со мной руководитель, получивший свою высокую должность без всякого опыта работы, сразу после диплома. Все, кто действительно работал с пониманием, старался его обходить, так как ничего полезного вы от него не услышите, а вот разговор о введении нового вида журнала по учету чего-либо будете выслушивать очень долго.
Кабель во всех муфтах оказался сплавившимся, все приборы показывали короткое. Попробовали разорвать жилы, не получается. Оставалось только пилить и вызванивать заново. Это могло бы затянуться на неделю. Но я придумал способ лучше. Я привез с собою горелку и газовый балон, мы нагревали кабель и жилы и потихоньку растаскивали спекшийся пучок, оставляя старую прозвонку. К утру работа была закончена.
Водитель, который меня привез, попросту уехал, он должен был развозить по домам пьяное руководство, праздник никто не отменял. Мне пришлось возвращаться на электричке прихватив свой многочисленный инструмент и приборы на себе.
Я вернулся домой, но проспал я не долго. Меня разбудил звонок, говорил диспетчер:
— Срочно собирайся, выезжаешь в Олейниково поездом в 5:05. Срочно нужно соединить кабель. На месте тебе помогут Сенченко и Морозов.
Что ж я едва успел на поезд, схватил инструмент, паяльную лампу. На месте уже был подготовлен узкий котлован под подземную муфту. Данные мне в распоряжение электромонтеры вскоре отпросились:
— Сегодня самый жаркий день в году, в тени +48*. Даже ШЧ на планерке сказал, чтобы работали осторожно. Обещал премию дать за жару. Так что пойдем мы на посту ЭЦ спрячемся?
Помощь мне больше не требовалась, и продолжил работу в одиночестве, в нарушении всех возможных инструкций. Главное для меня, чтобы люди в такую жару не пострадали.
Представьте себе картину. Вокруг безжизненная пустыня, кабель, котлован, железнодорожное полотно и я. У меня тогда не было даже головного убора, потому что спешное прибытие было на поезде, а не на машине где все необходимое можно было разместить. Воды для питья тоже не было. Оставалась только быстро законцить работу и вернуться на станцию.
Вскоре я все сделал, пешком вернулся на станцию, где под кондиционером балдели монтеры. Затем я возвратился также поездом уже на следующий день в понедельник на базу ШЧ. Когда я уходил от диспетчера, я обратил внимание, что, несмотря на будний день, в здании конторы никого нет.
— Так ведь сегодня жара же! Всех отпустили! +48* в тени! Ты разве не знал?
— Да откуда знать, какая температура в тени! Я же в тени не работаю!
— Представь себе в бухгалтерии и техотделе не справлялись с жарой кондиционеры, и их отпустили. Да!
Позже, когда я получил квиток о зарплате. То никакой премии за жару не обнаружил. Оказалось, что наблюдение за температурой воздуха вели на какой-то Саратовской метеостанции, в одной тысяче километрах севернее Астрахани. Там подсчитали, что пару дней действительно было немного жарко. Ото всех дней вычли эти два злополучных дня. Разделили и опять вычли. И вышла такая смешная сумма, которую не хватило даже на один проезд в маршрутке.
Я успел расспросить диспетчера, а кого же все-таки поощрили за ударный труд на этот День Железнодорожника.
— Как обычно наградили секретаршу ШЧ-l за корпоративный патриотизм, техотдел за работу без брака, бухгалтерию всем составом - за экономию.
— А! Значит, не зря пишем каждый месяц по три дня за свой счет!
— Да, пишем, но работу ходим!
— Кстати, завтра выезжаешь на станцию Кутум!
Но на Кутум я не поехал. Ночью, несмотря на то, что я выключил все телефоны и просто хотел отоспаться, разбудил звонок в дверь. На часах было два часа ночи. Конечно, я сразу догадался, кто это мог быть.
— Едем на разъезд Бузанский! Зенин уже там ждет!
На перегоне Бузанский-Рыча производился ремонт пути. Пути здесь уже давно были в ужасном состоянии. И чтобы это понять, не нужно было быть специалистом. Деревянные шпалы были все растрескавшиеся, местами прогнившие и сгоревшие. Когда проходил поезд шпалы шевелись от чего костыли выдвигались из них. Специально дежуривший монтер пути ходил и подбивал костыли обратно в шпалы. Здесь-то при замене старого полотна на новое и произошел порыв двух кабелей. Точнее путеремонтная машина надорвала оболочки кабеля и разорвала несколько жил в кабеле. Если бы в кабеле все рабочие жилы оказались бы целыми, то никто бы не заметил, место повреждения и его бы засыпали, а это страшнее всех полных обрывов, так как такой вид повреждения найти сложнее всего.
Я восстановил обрывные жилы, запаял оболочки без труда и после контроля поехал в Астрахань. Как только я сел в машину, сразу провалился в сон. Меня всегда поражало, когда человек говорил, что не может заснуть, потому что например у него тикают часы или еще что-то. Помню, что порой мне приходилось возвращаться домой в кабине громыхающего тепловоза. И стоило мне только усесться в сиденье машиниста холодного тепловоза, который ехал вторым в составе, как я тут же отрубался и спал до места назначения под звук дизеля, стук колес, писк автоматики.
Проснулся я внезапно резко от того, что машина ехала по Аксарайской трассе и дергалась. Вокруг был туман, начинался рассвет. Я повернул голову в сторону водителя, он спал, держа ноги на педали газа. Машина ехала импульсивно. Сон с меня быстро слетел. Я закричал, растолкал водителя. Мы остановились совсем, вышли из машины, сделали гимнастику, затем продолжали путь.
На Кутум в этот день ехать все-таки пришлось. Не отмажешься. Здесь тоже пришлось подлечить какой-то кабель.
— Так с кем мне вызванивать кабель?
— А ты дай ему электромонтера Петухова!
Шутили сцбисты станции Кутум.
— Что у вас тут приключилось?
— Представляешь, кого присылают! На сто двадцатой стрелке, ты знаешь, там каждый день бьют светофорные линзы детишки. У нас даже на посту ЭЦ несколько ящиков запасных линз. И вот третьего дня отправил электромонтера Петухова, сына нашего главбуха, вставить новую красную линзу. Задание проще некуда. Что еще можно доверить, красить и подметать все умеют! Вернулся монтер. Спрашиваю: Петухов все сделал правильно! Правильно, говорит! Но у меня предчувствие на душе, что-то не то… Несмотря на загруженность и усталость пошел проверить. И что ты думаешь! Он вместо красной, запрещающей линзы поставил зеленую разрешающую!!! Я, говорит, не нашел красную!
Это мне рассказывал старший электромеханик станции Кутум. Где-то примерно через год после начала реконструкции пути на его участке, этот хороший специалист и замечательный человек уволится. Нервы не выдержали.
Да, это мне напомнило случай, когда я поехал в район станции Верблюжья. Там мне нужно было произвести измерения на кабеле, на котором было застарелое повреждение. По инструкции к измерительному прибору для точности измерений полагается полностью отключить кабель, но этого никто никогда не делал. Это почти невозможно. Потому что нужно на данном участке останавливать движение поездов на 3–4 часа. А это никто не разрешит. В лучшем случаи отключали две-три жилы. На мерь! Но помехи, индуктивное влияние и застарелые повреждения никто не отменял. Поэтому измерения проходили с большой погрешностью. Так и в этот раз, электромеханик наставил в релейном шкафу каких-то перемычек, что-то отключил. Надо заметить, что на дверцах всех шкафов весит табличка: “Электромеханик помни! Подпитка реле, установка перемычек - уголовное преступление.”
Но на них мало обращают внимание, примелькались.
И вот во время проведенных измерений, проехал поезд. Электромеханик сильно удивился, почему тот не остановился на входном светофоре. И признался мне, что напьется обязательно сегодня вечером. Потому что поезд должен был остановиться.
Это напомнило слова почетного железнодорожника Хасанова, который к слову никогда в своей жизни не ошибался, который пятьдесят лет отработал без единого брака. А чего? На ошибки электромонтеры есть, они все стерпят! Так вот Хасанов всегда подчеркивал: “Мне до пенсии два года осталось. И в моей жизни главное - чтобы красный сигнал на зеленый не переморгнул! Наоборот зеленый на красный - можно!”
…
Когда только-только прошел стажировку на электромонтера, но работать самостоятельно еще не мог. Тогда мне было лет семнадцать. Со мной произошел вот какой случай. Я должен был уйти в очередной отпуск. Это была пятница, в четверг всем выдали зарплату. Пятница у нас был короткий день, его сократили по “нашему же желанию” в добровольно-принудительном порядке. Поэтому в пятницу обычно старались работ и окон никаких не планировать. Проводили в этот день, как правило технические занятия, подготовку инструмента и профилактику приборов. И надо же было именно в этот день, что в силу разных причин на работу не пришли все десять работников кабельной группы. Перечислю по порядку. Водитель дядя Коля был в очередном отпуске, поэтому на время нам ставили других. Семен накануне в четверг всех напоил, потому что сам хотел уйти в отпуск, а вечером он загремел в милицию. Наступало лето. Старший электромеханик кабельной группы Ягодицин, омерзительный человек, так на напровожался своего товарища Семена в отпуск, что потерял всю свою получку. Не явился на работу Дуриганов, Мерген, потому что просто алкаши. Явились на работу Юра, дядя Миша, потому что не пили, но видя такую анархию, они сразу свалили на базар по своим личным делам. Был здесь и Андрей, но он исчез в кафе “Дорожном”, для поправки здоровья. Я остался один, и в сущности тоже мог исчезнуть. Сотовых телефонов тогда не было, а с понедельника начинался мой отпуск, меня никто бы не нашел, ничего бы мне не было. НО какая-то сила, чувство ответственности, которое я в себе ненавижу, остановило меня у служебного телефона.
Где-то около 11:00 через селектор раздался панически встревоженный голос старшего электромеханика Шумейко:
— У нас здесь все сигналы пропали, на Болдинском мосту горит кабельный желоб с кабелями. Срочно нужна кабельная группа.
У меня все сжалось внутри. Никого нет! Я один! Это же какая ответственность свалилась на мои плечи за бригаду из одиннадцати человек! Тут же раздался звонок красного прямого от ШЧ телефона:
— На связи Четвериков. Позовите Ягодицина!
— Его нет!
— А ребята?
— Их тоже!
— А где Ягодицин?
— Не знаю!
Меня не научили стучать и, наверно, зря. Начальник ШЧ Четвериков тут же приказал собираться на повреждение, на место пожара. Насчет машины он уже распорядился, водитель уже ждал нас внизу в полной боевой готовности. Тут из кафе “Дорожного” приковылял Андрей. Узнав последние известия, он тут же заявил, что уходит домой, так как не хочет в таком виде появляться перед начальством. У меня в тот момент откуда-то взялись приказные нотки, я сильно переживал, что отсутствие на рабочем месте целой бригаде, попадет не только бригаде, но и всем вышестоящим руководителям, которые мне ничего плохого до той поры не сделали. Я приказал:
— Стоять! Поедешь со мной на мост!
Собрали инструмент, весь аварийный запас муфт, кабельных вставок и поехали. Через мост уже ездили поезда с пониженной скоростью, примерно десять километров в час. Мы действительно обнаружили место пожара в желобе, засыпанное пожарным песком. Пожар оказывается начался от силового кабеля, который в нарушение правил ПТЭ проходил по нашему желобу. В кабельной нише проходило около двадцати кабелей. Какие-то из них были железнодорожные, какие-то “Ростелеком”, какие-то нефтяников. Разбирать было некогда. Принимает решение: резать привезенный запас кабеля на вставки по два метра, вызванивать вставки и по цвету соединять с магистральными кабелями. Хорошо, что магистральный кабель МКС шел в желобах в полном порядке, расшитой с помощью косоплетки. Нам оставалось только соединять. Прозвонку вставок я тут же сбросил на монтеров местной связи, которых уже появилось немерено. Было здесь и начальство, вплоть до НОДШ, ШЧ, главного инженера Бурлакова и пр. Все подходили и спрашивали, а где Ягодицин? Я объяснял, что сейчас он обязательно приедет! Мне кажется, что все все понимали. Когда мы уже заканчивали приехала кабельная группа “Ростелеком” здоровые сорокалетние мужики, опытные зубры. Я их отправил собирать пластиковые бутылки к берегу, чтобы временно накрыть сростки.
Когда я вернулся с отпуска, никто ничего мне не сказал, ибо, как говорится, заслуги перед партией исчезают ровно в полночь.
