Вопрос: Могут ли российские демократы/либералы/западники прийти к власти в России, не опираясь на штыки демократических оккупационных войск?
Ответ: Без опоры на оккупационные штыки шансов прийти к власти немного. Но…
Во-первых. Оккупация России украинско-натовскими войсками сегодня не только маловероятна, она практически невозможна. И слава богу.
Во-вторых, так приходить к власти нельзя. Это неправильно, это нечестно, это несправедливо. Хотя, конечно, практично с точки зрения достижения политического результата. Но, повторюсь, оккупации не будет. Забудьте о ней. Повторить успех Конрада Аденауэра не получится. У российских демократов/либералов/западников есть только один способ прийти к власти в России – опираясь на собственные силы и на население страны. Да, это трудно, почти невозможно, но другого пути нет.
***
Вопрос: Могут ли российские демократические политики прийти к власти в России, опираясь на поддержку только своего ядерного естественного электората, составляющего, по разным оценкам, от 10 до 15 процентов российских избирателей?
Ответ: Конечно не могут.
Чтобы прийти к власти в России, демократическим политикам придётся заручиться поддержкой значительной части российского большинства – сегодняшнего путинского большинства, которое однажды перестанет быть путинским, но каким именно оно станет после Путина – никто не знает. Очень многие будут за него бороться. Для российских демократов/либералов/западников это и вызов, и шанс.
***
Вопрос: Могут ли к власти в России прийти люди, презирающие, ненавидящие, считающие рабским российское большинство/российский народ/русский народ?
Ответ: Конечно не могут. Люди добровольно не голосуют за тех, кто их презирает.
Если в условиях всеобщего избирательного права вы презираете, ненавидите большинство граждан своей страны, не желаете и не умеете нравиться этому большинству, – вы никогда не добьётесь власти над ним. Демократически не добьётесь.
Лично каждый человек имеет право хоть как хоть к кому относиться (он не имеет права хоть как хоть с кем поступать). И я понимаю, какое негодование могут вызывать у тонкого, образованного, свободолюбивого человека тёмные стороны любого человеческого большинства, хоть российского, хоть американского. Но публичность и цели деятельности накладывают на любого человека очень серьёзные ограничения. Особенно политическая публичность и политические цели. Азбука, казалось бы. Но какой взрослый, уважающий себя человек обращает внимания на какую-то азбуку.
***
Вопрос: Могут ли к власти в России прийти политические силы, считающие нужным/возможным раздел Российской Федерации на несколько самостоятельных государств?
Ответ: Прийти к власти в отдельных регионах могут. В России – нет.
***
Вопрос: Могут ли к власти в России прийти непатриотические политические силы (что бы под ними ни понималось)?
Ответ: Не могут.
Неважно, как вы сформулируете свой патриотизм, важно, как его поймут избиратели, которых вы хотите заполучить. А они, глядя на вас и слушая вас, должны понимать одну простую вещь: интересы России и её народа для вас превыше всего. Вы – за своих, а не за чужих. Надо знать, как объяснять, например, что прекращать войну и участвовать в восстановлении Украины надо не потому, что это очень надо Украине, международному сообществу, всем людям доброй воли и т.п., а потому, что это надо самой России, что это выгодно для неё (например, выгодно полноценно участвовать в восстановлении Украины только в обмен на полную отмену всех санкций).
Либерализм, демократия, мир должны и могут иметь патриотическое измерение, как минимум, в политических целях, а ещё лучше - в душе.
***
Вопрос: Что могут предложить российские демократы/либералы/западники российскому большинству, кроме свободы, демократии, прав человека, борьбы с коррупцией, мира и восстановления разрушенной Украины?
Ответ: Не знаю, но надо предложить.
Простые люди добровольно голосуют только за тех, кто позитивно реагирует на них самих, на их реальные ценности, на их жизненные интересы и на их первоочередные потребности.
Свобода, демократия и права человека не являются реальными жизненными ценностями для российского большинства; борьба с коррупцией давно превращена путинскими и антипутинскими пропагандистами в информационное шоу, а восстановление разрушенной Украины уж точно не является первоочередной потребностью российского простого человека. В российском простолюдине нет ощущения острого дефицита всего этого (по крайней мере, пока). Для стремящихся к власти людей это не плохо и не хорошо, это – политический факт, который нельзя не учитывать.
Что касается мира, то если к моменту честных, свободных и судьбоносных выборов какой-то мир ещё не наступит, то предлагать его избирателям будут все, даже «путинисты без Путина». Конкурировать будут модели мира. И выиграет скорее всего та из них, которая будет больше похожа на победу и будет менее унизительной для простого человека.
Борьбы с коррупцией будет общим местом в программах всех, кто захочет российской власти. Серьёзные различия будут в содержании антикоррупционных политик. Мне представляется, что для российских демократов/либералов/западников на первое место встанет проблема определения «репрессивной меры».
С одной стороны, коррупция, безусловно, является способом существования путинского паразитического государства и путинской паразитической (на природных ресурсах) экономики. Но послепутинская борьба с коррупцией в исполнении российских демократов/либералов/западников не должна превратиться в тотальное репрессивное искоренение российского чиновничества и предпринимательства – поскольку они являются важнейшими социальными составляющими любой нации. Не надо множить врагов без особой необходимости. За диктатуру должны всерьёз поплатиться только её отцы, «первые ученики» и реальные злодеи. Жизнь миллионов просто причастных к диктатуре может быть подвергнута некоторым ограничениям, но ни в коем случае не должна быть сломана.
В наше время для демократических политиков в недемократических странах свобода, демократия, права человек, борьба с коррупцией – это не порталы во власть, а эффективные политические инструменты реформирования общества после того, как власть уже приобретена.
Что для российских демократических политиков может стать порталом в российскую власть, если не свобода, не демократия, не права человека, не борьба с коррупцией и не мир? Не знаю. В этом и проблема. И, думаю, не только моя.
В сторону. На самом деле в большинстве стран мира простые люди относятся к свободе, демократии и правам человека индифферентно или формально-позитивно, как ко «всему хорошему против всего плохого». Свобода, демократия и права человека реально значимы для большинства людей только там, где они уже давно являются традиционными ценностями (на Западе – в странах исторической демократии) и где их утрата воспринимается массовым человеком как экзистенциальная опасность. По сути в западных странах свобода, демократия и права человека являются основой массового гражданского консерватизма – они укоренены в людях как ценностные основания привычной жизни. Чего, конечно, нет в России и в других странах застойного модерного транзита.
***
Вопрос: Могут ли российские демократы/либералы/западники предложить российскому простому человеку что-то такое, что ему ОЧЕНЬ НУЖНО, но что Владимир Путин не может/не хочет ему предложить?
Ответ: Не знаю. Но тот, кто поймёт, каким предложением переплюнуть Путина, получит один из ключей от российской власти.
И это серьёзный вызов и проблема для всех, кто хочет прийти на смену Путину.
Владимир Путин, благодаря присвоению национальной сырьевой суперренты, превратил Россию в своего рода устойчивое социальное государство, хоть и в форме диктатуры. В этом государстве, конечно, есть серьёзные социальные проблемы, но они не смертельны для режима, так как всякий раз заливаются нефтегазовыми деньгами до тщательно просчитанного минимально достаточного уровня. Пока даже война не может подорвать эту систему путинского политического жизнеобеспечения. То есть соревноваться в социальных обещаниях с диктатором, распоряжающимся такой сырьевой рентой, довольно трудно, особенно демократам/либералам/западникам, которые как честные реформаторы обязаны будут, придя к власти, провести оздоровление, реструктуризацию, диверсификацию – одним словом – радикальное осовременивание путинской паразитической экономики, а подобные очень нужные меры всегда и везде на первом этапе приводят к временному существенному сокращению государственных доходов, а, следовательно, к затягиванию социальных поясов.
В своё время большевики удержались у власти после Октябрьского переворота благодаря тому, что предложили тогдашнему российскому большинству именно то, что ему очень было нужно и что ему так и не смогли предложить ни император Николай II, ни Временное правительство: прекращение войны, пусть и экстравагантным экстремистским способом и бесплатная раздача земли крестьянам (знаменитые «Мир – народам! Землю – крестьянам!»). Да, впоследствии эти правильные меры были фактически обесценены Гражданской войной и коллективизацией, но это уже совсем другая история.
В конце 80-х годов прошлого века советское большинство за несколько лет превратилось в демократическое большинство, потому что раскрепощённые горбачёвской Перестройкой СМИ и либеральные публицисты убедили советского простого человека в том, что именно «рынок и демократия» избавят его от главной советской беды – тотального дефицита всего: от жилья и колбасы до книг и развлечений. «Рынок и демократия» стали для простого советского человека своего рода новым изданием коммунизма – образом вкусно сытой, хорошо одетой и весёлой жизни, где изобилие получается как бы само собой, декретом. Но, в отличие от хрущёвского коммунизма, этот «коммунизм» был реален. На него можно было посмотреть в советских кинотеатрах, точнее, во французских, итальянских и американских фильмах, идущих в них. Потребительское изобилие в пропагандистской метафоре «рынка и демократии» и стало тем предложением, которое не смог сделать советскому человеку советский строй и даже великий советский реформатор Михаил Горбачёв, но смогли сделать советские демократы/либералы/западники. И дефицит действительно был преодолён, и много чего ещё хорошего было сделано для страны и людей благодаря рынку и демократии. Однако последующая череда ошибок, допущенных постсоветскими демократами/либералами/западниками, не учтённая высокая институциональная инертность большой исторической страны и усталость населения от «десятилетия реформ» привели в конечном счёте к путинской диктатуре. Но это уже совсем другая история, которая, надеюсь, будет нам всем важнейшим уроком во время второй попытки вытащить Россию из её такой родной, но замшелой колеи.
Так вот что же для сегодняшнего российского большинства является чем-то таким же ОЧЕНЬ НУЖНЫМ, как в 1918 году «мир» и «земля», а в 1991 году потребительское изобилие в облике «рынка и демократии», но чего Владимир Путин не может дать, а мы можем?
С началом Путинской войны многие из нас думали, что именно мир станет тем предложением, от которого не сможет отказаться путинское большинство и которое ему не сможет сделать Владимир Путин. Однако мир до сих пор, по вполне понятным причинам, не является жгучей потребностью простого российского человека. Но даже если Путинская война и дойдёт когда-нибудь до состояния абсолютной неприемлемости для российского большинства, то мы ведь все понимаем, что если прижмёт, то Владимир Путин предложит и мир с такой же лёгкостью, с какой когда-то «предложил» войну.
***
Вопрос: Кто будет претендовать на власть в России после того или иного ухода Владимира Путина?
Ответ: Многие будут претендовать. В этот раз у российских демократов/либералов/западников не будет монополии на альтернативу правящему режиму, как это было в 1991 году.
Российское общество намного сложнее советского. Несравнимо сложнее и разнообразнее и его политическая матрица, несмотря на годы диктатуры.
В этот раз демократы/либералы/западники будут оспаривать власть не только у правящего режима. Свои права на управление страной заявят и разнообразные «путинисты без Путина»; и националисты во многих своих обличиях; и популистские движения «нового ресентимента», не довольные ходом или результатами Путинской войны, которые в любом хаосе будут собирать толпы под мифологию «похабного мира» и «удара ножом в спину»; и проснувшиеся к политике российские олигархи наверняка предложат стране собственные солидные и ресурсоёмкие политические проекты по украинским и белорусским образцам; возможно, вдохновлённые окном возможностей, что-то стоящее, наконец, родят и российские левые. И это мы ещё не знаем какие формы политической активности изобретут народные патриоты и народные людоеды.
Протискиваясь в окно возможностей, весь этот аморфный и полумаргинальный политический конгломерат за считанные месяцы самым естественным образом и под суровым присмотром больших олигархических денег кристаллизуется в несколько серьёзных конкурентноспособных политических проектов.
Одним словом, власть не упадёт в руки демократов/либералов/западников, как это ненадолго случилось в том же 1991 году. За власть с самого первого раскрепощающего момента нужно будет биться и в социальных сетях, и на избирательных участках, и, возможно, на улицах. И биться не только с отжившим свой век режимом, но и с молодыми политическими волками, с жаждущими победы и власти левыми и правыми популистами, с лёгкостью укореняющимися в теле нации. Вы даже представить себе не можете, сколько больших новых людей вынесет на российский простор грядущее окно возможностей, каким бы оно ни было. А, возможно, и не одно.
***
Вопрос: А могут ли вообще российские демократы/либералы/западники прийти к власти в России в обозримом будущем?
Ответ: Могут. Если станут другими российскими демократами/либералами/западниками – патриотичными, уважающими российский народ, ответственными за его благополучие, перефразируя Константина Сергеевича Станиславского, любящими Россию в себе, а не себя в России.
P.S. Демократия, либерализм, права человека и гражданское общество по-прежнему и безапелляционно очень нужны России и живущим в ней людям, только они этого не знают.
Демократия как самый безопасный и уважающий интересы населения способ самоорганизации элит для управления населением.
Либерализм как смелость предоставить человека самому себе в расчёте на его разум и способность к самоограничению.
Права человека как морально-правовые нормы, защищающие человеческое достоинство личности от произвола и безразличия власти.
Гражданское общество как способность больших групп людей, не являющихся элитами и не имеющих отношение к публичной власти, самостоятельно формулировать, продвигать и защищать общественные интересы.
