Управление ФСБ России по Томской области перевело все имеющиеся у себя дела 1937-1938 годов на секретное хранение. Доступ к ним без специальной процедуры рассекречивания теперь невозможен. К таким выводам пришли авторы Российского независимого проекта «Расследование Карагодина». Инициативная группа вместе с потомками расследуют убийство крестьянина Степана Карагодина, расстрелянного НКВД СССР 21 января 1938 в Томске.
Осенью 2023 года, желая проверить одну из рабочих теорий расследования, авторы запросили в Управлении ФСБ России по Томской области доступ к прекращенным делам 44 человек. Многие из арестованных и проходивших по ним людей расстреляны. При этом все они на сегодняшний день реабилитированы. Казалось бы формальная процедура. Но неожиданно выяснились, что в отношении 41 человека материалы дел оказались недоступны, потому что вдруг оказались на «секретном хранении». Второй запрос – на еще троих человек – тоже был отклонен с той же формулировкой.
«Так как, запроса на доступ к делам у нас было два: первый – на первый (изначальный) массив дел (на которых мы планировали проверить свою рабочую гипотезу) и второй – адресное поднятие двух дел – арестованных профессоров Томского государственного университета (Нетера и Вишневского); оба запроса пришли с одинаковым ответом – дела на секретном хранении. Из чего мы делаем вывод, что, видимо, Управление ФСБ России по Томской области перевело все имеющиеся у себя дела 1937-1938 годов на секретное хранение», – пишут авторы «Расследование Карагодина».
Это увы не первый случай, когда засекречиваются дела времен Большого террора. Хотя по идее положения современных нормативных актов должны распространяться исключительно на современные органы. Тем не менее на том основании, что отдельные структуры НКВД в 1930-х годах занимались контрразведкой, ФСБ стала засекречивать и данные всех сотрудников сталинского НКВД, в том числе организаторов и исполнителей массовых политических репрессий. Фактически ФСБ приравняла НКВД к действующим спецслужбам.
В 2014 году срок засекречивания подавляющего большинства документов из архивов советских органов госбезопасности был продлен на 30 лет - до 2044 года. Гриф «секретно» остался на документах, содержащих не только информацию о разведывательной, контрразведывательной, оперативно-розыскной деятельности, о лицах, сотрудничавших на конфиденциальной основе с органами госбезопасности, но и о сотрудниках органов госбезопасности, принимавших участие в спецоперациях и т. д. Всего список категорий секретной информации содержит 23 пункта и, таким образом, дает возможность продлить срок секретности практически любого документа, созданного между 1917 и 1991 годами.
Начиная с 1990-х допуск к архивным делам времен большого террора еще можно было получить. Но последние пару лет из разных регионов регулярно приходят новости о засекречивании уголовных дел, о репрессиях в отношении тех, кто, несмотря ни на что, продолжает рыться в архивах и обнародовать факты, которые еще больше подрывают имидж спецслужбы.
Исследователи и историки шутят, что девизы «Своих не бросаем!» и «Работайте, братья, мы прикроем» реально работают только в отношении сотрудников НКВД/ФСБ. Вот и своим засекречиванием дел давно минувших дел нынешние сотрудники спецслужб как бы дают понять, что коллегам не надо бояться, что их дела когда-нибудь всплывут. Мол, никто никогда ничего не узнает, можете смело продолжать дела своих предшественников.
А дела эти заключаются не только в безосновательных задержания, скоропалительном следствии и расстрелах, но и в пытках, до которых не могли додуматься даже нацисты. Историк, исследователь ГУЛАГа Лидия Головкова в своей книге «Сухановская тюрьма. Спецобьект 110» рассказывает про все виды пыток, которые уже применялись во время большого террора и не только, и которые потом на вооружение брали фашисты и сотрудники ФСИН.
Тогда в «Сухановке», или как ее называли «пыточная Сталина», подозреваемых во время допроса сажали на ножку табуретки таким образом, чтобы при любом движении подследственного она входила в прямую кишку. Применяли и, так называемую, «ласточку» — заключенным за спиной связывали голову и ноги. Вытерпеть такое невозможно, но людей в подобном положении держали часами. Пытали заключенных и в бочках с холодной водой, заставляли задержанных пить чужую мочу. Именно в НКВД, утверждает Головкова, придумали специальные автозаки, которые называли в народе «машины-убийцы». Выхлопная труба у них выводилась внутрь кузова, и заключенные умирали при перевозке - их тела сразу везли в крематорий. Данный метод гитлеровцы затем применяли в концентрационных лагерях.
Вынести пытки мало кому удавалось. Даже бывалые военные ломались и подписывали все что угодно. А через «Сухановку» прошли как минимум 52 высших офицера Красной Армии: генералы, адмиралы. К ним применялись такие же пытки, как и к другим, несмотря на все былые заслуги. Некоторые сходили от боли с ума прямо в кабинетах следователей и их отправляли в психиатрическую больницу. Так, к примеру, поступили с генерал-лейтенантом Иваном Варенниковым. Правда, в 1953 его реабилитировали и он даже смог работать в ДОСААФ. А генерал-майор Смерша Сидякин, сидя в одиночной камере, целыми днями выл и лаял по-собачьи.
Бывший чекист Михаил Кедров, правда, смог вынести два года содержания сначала в "Лефортово", а потом и в «Сухановке», не признав свою вину и не подписав признательные показания. Более того, на суде 9 июля 1941 года Военной коллегией Верховного суда СССР был оправдан. Несмотря на это, по личному требованию Лаврентия Берии, его продолжали содержать под стражей. А потом опять же по личному указанию народного комиссара № 2756/Б от 18 октября 1941 г. предписан к расстрелу запиской сотруднику особых поручений спецгруппы НКВД вместе с группой из 24 арестованных.
Писатель Исаак Бабель провел в Сухановской тюрьме три недели, начиная с 16 мая 1939 года. Его допрашивали попеременно несколько следователей, в том числе и Борис Родос (Хрущев называл его «выродком», Берия давал ему «особые» задания, зная, что тому абсолютно не присущи сострадания). В итоге на допросах Бабель признался в связях с французской и австрийской разведками, участии в террористической деятельности. На суде он, конечно, отверг обвинения и сказал, что виновным себя не признает. Но на приговор это не повлияло.
В то же время в «Спецобъекте №110» содержался режиссер Всеволод Мейерхольд, который описал часть пыток резиновым кнутом и угрозы в своем письме: «Не будешь писать, будем бить опять, оставим нетронутыми голову и правую руку, остальное превратим в кусок бесформенного окровавленного тела».
Не отличались человеколюбием и состраданием люди в регионах и республиках. Сотрудники Куйбышевского оперсектора УНКВД по Новосибирской области в 1938 году заставили совершать в своем присутствии половой акт осужденную учительницу и осужденного мужчину, обещая за это их помиловать. Сразу после окончания «представления» задержанные были задушены. В Житомирском УНКВД чекисты заставили старика заниматься сексом с трупом только что расстрелянной женщины. И это только часть того ужаса, который удалось вытащить из архивов. И сейчас эти архивы вновь закрывают.
И почему-то мне кажется, что здесь не только инициатива спецслужб, но и политика государства в целом. Сегодня в России многое делается под эгидой «чтобы НЕ помнили». После начала войны в Украине участились случаи сноса памятников иностранным репрессированным, «Мемориал» признали иноагентом и заблокировали их сайт, учебники истории переписываются, на месте расстрельных лагерей разрешают строительство и т. д. И все это приносит свои плоды. Социологи «Левада-центра» в 2020 году проводили исследование и выяснили, что почти каждый второй россиянин в возрасте от 18 до 24 лет мало или совсем ничего не знает о сталинских репрессиях и большом терроре (41%).
Думаю, сейчас это цифра гораздо больше. На днях ходила в кинотеатр на «Мастера и Маргариту». Зал был битком. Соответственно, очередь в гардеробе, где зрители обсуждают фильм. Аудитория – в основном 20-30 лет и, судя по тем отрывкам разговоров, которые я слушала, мало кто читал Булгакова, и для многих вообще не понятен остался сюжет с «рукописью», цензурой и репрессиями. И что самое страшное – эти люди не увидели отсылки к современности.
Остается только надеяться, что мне просто не повезло и я попала не на тот сеанс, а в реальности молодежь и читает, и изучает историю, и имеет критическое мышление, и что у этой страны есть будущее без повторения ошибок прошлого.
